Оборотень на диете или я ушла, и все наелись

– Я рано уехала из ресторана. Мне стало нехорошо. И ничего не видела – боясь сбиться, продолжала я.

– Я уже знаю. Но речь пойдет не об этом – его слова заставили меня испуганно вздрогнуть. Интересно, заметил он или нет.

– Следы зверя замечены возле вашего дома. Исковерканные столбы и раскуроченное дерево тоже находятся неподалеку.

Я сжалась от страха. Как близко я была от своих родных! Могла, ли я им навредить?

Мари, видя мое состояние, вскричала:

– Прекратите! Девочка и так напугана. Вы, что не видите?

– Мне очень жаль. Но, Эшли, пожалуйста, может вы что-нибудь слышали или видели той ночью? Это очень важно – настойчиво спрашивал инспектор.

– Нет, я крепко спала. Я плохо себя чувствовала и постаралась по-быстрее заснуть – с трудом выговорила я.

Полицейский нахмурился, по-моему, он мне не поверил.

– Эшли, если вдруг что-нибудь вспомните. Пожалуйста, позвоните мне. Зверь все еще на свободе. Любая информация может быть ценной. Мне действительно жаль, что я напугал вас. Но поймите, пострадали люди – он протянул мне свою карточку.

– Ведь никто не умер, правда? – вырвалось у меня.

– Слава Богу, нет!
– вот теперь, Алан Бей улыбнулся искренне.

Попрощавшись, он ушел. Я поплелась к себе.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ СОМНЕНИЯ

Меня охватило глубокое отчаяние. Что же на самом деле произошло? Кто я? Я зверь? Чудовище? Монстр? А может я просто сошла с ума? Может все это лишь плод моего больного воображения? Может у меня шизофрения или раздвоение личности? Логического объяснения не находилось.

И самый главный вопрос. Как жить дальше?

Мне надо было с кем-то поговорить. Озвучить свои вопросы в голос.

Вачек. Имя друга неожиданно всплыло в моей в голове. Только он был достаточно эмоционально нестабилен, мечтателен и тонок, чтобы попытаться понять и поверить мне.

Я переоделась и помчала в прихожую.

– Далеко собралась? – спросил Грег. Он возвышался надо мной с насмешливой улыбкой.

– Недалеко. Я хочу сходить к Вачеку. Это всего лишь в соседнем дворе, Грег.

– Хорошо. Наверно тебе сейчас нужна дружеская поддержка – проговорил отчим, все еще улыбаясь – Давай, я провожу тебя, малыш.

Я благодарно улыбнулась ему в ответ. Как я любила своего отчима, он никогда не задавал лишних вопросов и сам находил нужные ответы.

Вскоре я благополучно добралась до Вачека. Он, как обычно сидел за компом.

– Вачек! – взволновано начала я – Ты видел репортаж про зверя?

– А это ты мыша? – он широко улыбнулся – Нет, не видел, но слышал. Тетушка уже прожужжала мне все уши. Ругает на чем свет стоит местные власти. В прочем, как всегда. Я заешь ли …..

– Зверь – это я! – мне стало сразу легче от вырвавшегося признания.

Глаза Вачека расширились от удивления.

– Мыша, ты, что окончательно спятила? – очень серьезно спросил он.

– Наверно – не менее серьезно подтвердила я – Но, я тебя прошу, не прерывай меня. Послушай. Мне нужно рассказать, иначе я сойду с ума.

Вачек, на секунду нахмурился, будто обдумывая что-то, затем снова широко улыбнулся.

– Даже, если ты и сумасшедшая, ты все равно самая лучшая мыша в мире. Давай, валяй. Уверен, что вдвоем, мы разберемся.

И я начала свой сбивчивый рассказ. Постоянно заикаясь и путаясь в событиях, я, потихоньку, выложила все до последней подробности.

Вачек слушал меня, открыв рот, бессознательно качая головой, словно он заранее не мог поверить в правдивость и реальность моих слов.

Когда я закончила, затянулась долгая молчаливая пауза, мы не смотрели друг другу в глаза. Я, боясь, увидеть в глазах Вачека ужас и осуждение, а он, наверное, от отвращения. Наконец, Вачек заговорил:

– Мыша, я думаю, во всем виноваты твои кошмары. Ты ж впачатлительная, прям ужас, вот наложила чертов репортаж на себя. Встала поздно, новости по местному каналу передают каждые два часа, наверняка Мари заглянула к тебе и забыла прикрыть двери. Она ж у тебя словно в лифте родилась. А Грег глуховат на одно ухо, у вас телевизор орет громко. Ты спала и слышала новости сквозь сон. Твой мозг сразу же нарисовал соответвующие картинки.

Я колебалась, но как хотелось в это поверить!

– Но, Вачек все было слишком реально – упрямилась я.

– Ты очень устала за вчерашний день. Переволновалась. Единственный, кто виноват в этой истории – это твой Сандерс – выводы Вачека меня сильно возмутили.

– Он здесь не причем – запротестовала я.

– Мыша, кончай. Когда ты психуешь и дергаешься, твои кошмары становятся слишком реальными, За пять лет я изучил эту особенность совершенно точно. А уж когда этот пижон с клюшкой нарисовался в твоей жизни, я ни дня не видел, чтоб ты улыбалась . Набить бы ему морду, да так, чтоб забыл к тебе дорогу.

– Ему уже досталось – фыркнула я – И все же мне страшно, Вачек. А вдруг ты ошибаешься, и права я. И потом, как я попала домой? По воздуху?

– Сама же сказала, что не помнишь! Мыша, ты перечиталась книжек – хихикнул Вачек – Давай сделаем так: я залезу к тебе в комнату по лестнице. Не зайду ж я через дверь, твоя мамаша не поймет. Ты заснешь, а я всю ночь просижу за компом, буду тебя сторожить. А утром мы оба посмеемся над твоими страхами. Ладненько?

– Нет, нет, Вачек, это может оказаться опасным. Я не могу так рисковать тобой. Вдруг я могу тебе навредить –

Вачек закатил глаза.

– Мыша, ты безнадежна – по слогам проговорил он, смешно растягивая гласные.

Вот, паршивец, знает как меня нужно успокаивать – с щемящей теплотой, подумала я, благодаря Бога за то, что он послал мне такого верного друга.

– Давай рассуждать логически – уже серьезней продолжал Вачек – Ты ведь не тронула своего смазливого клюшечника. Потому, что ты его любишь. Ведь так?

Я покорно кивнула. Мне хотелось верить, что это, именно так, а не результат случайности.

– А меня ты любишь? Я, конечно, не такой красивый, как твой хоккейный попугай. Да, и клюшки у меня нет. Но, все-таки?

И далась же ему эта клюшка. У Кела масса других достоинств.

– Очень – ответила я, усиленно пытаясь не замечать подколки над Келом.

– А, если, ты меня любишь, значит, не тронешь. Улавливаешь логику, мыша? – улыбаясь, заключил Вачек.

Я попыталась протестовать, но Вачек замахал на меня руками.

– Так, все. Заканчивай заниматься своим любимым делом. Прерати сама себя копать. Дуй домой и жди меня. Утром мы будем смеяться, запомни.