Оборотень на щите

— Тогда мог, — бросил Ульф, нависая сверху. — У меня на память о той поре остались лишь куски воспоминаний, мелкие и редкие. Но волк, сидящий внутри, уже кажется мне малым щенком…

По лбу его вдруг стрельнула пара морщин. Лицо неуловимо переменилось, став старше и строже.

— Ему меня не одолеть. — У Ульфа брезгливо дрогнула верхняя губа. — Не волчьей душе тягаться с Локкинсоном. Правда, серебро я уже не надену. Я и раньше не мог его носить, еще живя в Асгарде. Но время от времени я буду выпускать своего волка на свободу. Когда сам этого захочу.

— Ульф, — тихо отозвалась Света, — это еще ты?

Мужчина над ней вскинул брови, и надломивший их изгиб вдруг показался Свете незнакомым. В нем была веселая ярость.

— У тебя есть сомнения? Подтвердить?

Лицо, нависавшее над Светой, исчезло. Но взамен один из сосков обхватили горячие губы. Рука то ли Ульфа, то ли Фенрира подлезла под спину, заставив ее прогнуться. Вторая ладонь с силой погладила ягодицу.

— Еда или я, Свейта? — Он на миг оторвался от соска.

Ты, подумала Света, уже коснувшись его плеч. И вздохнула, принимая то, что Ульф стал прежним даже больше, чем ей хотелось.

Потом, сквозь лихорадочную ласку его губ, она вспомнила, что ладони у нее испачканы углем. Сразу отдернула руки и глянула на них. Кожа была чистой, ее покрывали лишь розовые шрамы…

— Я тебя умыл, — тут же бросил Ульф. Затем потерся щекой о ее грудь, свистяще втягивая воздух. — Стер тряпкой с элем все угольные разводы, как только закончил дела с ярлами. Прости, что обошелся без мыла, которое ты так любишь. Ты чистая, не бойся. Главное, чтобы не раскашлялась после прогулок голышом в Льесальвхейме. И после того ночного ливня…

— Я пользовать руна Бьяркан. Она есть здоровье, — напомнила Света.

А затем прошлась ладонями по плечам Ульфа, заново изучая его тело.

Мужчина, прильнувший к Свете, замер, носом вдавливаясь в ложбинку меж ее грудей. К Светиной коленке прижалась уже напрягшаяся мужская плоть.

— Ты теперь другой, — выдохнула она, дотянувшись до его лопаток.

— Подрос немного, — лукаво согласился Ульф. Затем чуть качнулся, бедром раздвигая ей ноги. Пробормотал уже сдавленно: — Но я буду осторожен… ты позволишь?

Это Ульф, радостно подумала Света, услышав знакомые нотки. И судорожно вздохнула, потому что сосущая пустота в животе внезапно стала болезненной. Кровь билась, трепетала — в горячей тяжести ее грудей, в дрожи разведенных бедер…

Она его хотела. Безумно, прямо сейчас. Голод отступил в сторону, и хотелось спрятаться в объятьях Ульфа — отгородившись ими от воспоминаний о тех, кому не удалось помочь. О детях Нордмарка и погибших всего Эрхейма.

Следом Свете стало не до мыслей. Забылась даже ночь, когда Нордмарк полыхал. Губы Ульфа снова обожгли ей соски жаром, пальцы прошлись по мягкой плоти между бедер, словно проверяя…

Она, не выдержав, коротко простонала. И пропыхтела:

— Не больно? Тебя могу гладить?

Ей хотелось добавить — "везде". Но в последний миг Света сдержалась.

— Ты могу все. — Ульф двинулся, локти его придавили постель справа и слева от ее головы. Он глянул на нее из щелочки на одном глазу. — Нет, уже не больно. Свейта… я вспоминал твое лицо, горя в серебряном огне. Не будь тебя, опять сбежал бы сквозь время… и сейчас хочу на тебя смотреть. Все время хочу.

Я тоже хочу, чуть не крикнула Света. Руки ее уже скользили по телу Ульфа, наглаживая изгиб его поясницы. И бугры мышц, уходившие к лопаткам. Потом она ткнулась губами в его плечо. Заелозила под телом Ульфа, пытаясь дотянуться до его соска…

Он громко выдохнул и вдруг перекатился на спину. В следующий миг Света осознала, что лежит на нем сверху. Сильные руки заставили ее подняться, и она уселась, придавив ему живот. Твердокаменный, неровный под ее ягодицами.

— Тебя так лучше видно, — объявил Ульф.

Огромные ладони прошлись по бедрам Светы, раздвигая их еще шире. Она поспешно наклонилась. Губами коснулась соска Ульфа — и попробовала втянуть его в рот. Но тот не поддался. Кожа на литой грудной мышце лежала плотно, была слишком твердой…

Ульф фыркнул. Пальцы его легко придавили Свете левую грудь. Вторая рука залезла под лобок. Скользко там погладила.

— Это я должен тебя так ласкать, — выдохнул он. — Губами перебирать ягоду, это мое дело. И я уже готов, Свейта. Ты тоже, я знаю. Хочешь поплыть по моему животу? На зависть всем молодым щенкам, что роняли слюни, глядя на тебя?

— Поплыть по твой животу? — изумилась Света, тут же вскинув голову. — На зависть щенок?

Ульф низко хохотнул. В следующий миг руки его вдруг толкнули Свету назад. Она качнулась, в поясницу ткнулась торчащая мужская плоть.

— Садись на меня, и я все объясню, — пообещал Ульф, обнажая почти отросшие зубы в улыбчатом оскале. — Прошу, Свейта.

Знал бы ты, как я этого хочу, сбивчиво подумала Света. А теперь, когда приглашают…

Она приподнялась, еще немного качнулась назад — и опустилась вниз. Медленно и трепетно, тая от его проникновения.

— Так это называют, когда не хотят кого-то задеть, — хрипло бросил Ульф. — Плыть по животу. Сейчас по моему…

Он чуть шевельнулся под ней, и Света остро ощутила объемистую твердость его мужской плоти.

Тело сразу залило судорожным жаром, текущим от бедер. В нем растворилось легкое болезненное нытье, порожденное размерами Ульфа…

— А потом я поплыву по твоему, — невнятно пообещал он.

Света приподнялась, задыхаясь.

— Почти так, как надо. — Ульф вдруг дернул Свету к себе, заставив пригнуться.

Когти обвели ей соски, следом ладони прошлись по бокам.

— Береги себя, — тихо велел он, глядя ей в лицо одним глазом. — Стань волной, что скользит надо мной. Помни, что слова про живот — это лишь красивое выражение. Со мной дотягиваться до живота не стоит.

Его руки внезапно стиснули изгибы ее бедер. Надавили, заставив скользко двинуться. Вокруг него, выше и чуть вниз…

— Вот так, — прошептал Ульф. — А щенки, это Ингульф и прочие. У них был шанс, но теперь его не будет. Я все отдам за тебя, Свейта. Все свои будущие жизни. Я остался здесь в этот раз ради тебя. Плыви надо мной. Ты свет в моей ночи, ты огонь в окне, без которого я потеряю берега. Будь со мной, и я забуду, что было в Асгарде. Просто плыви надо мной, Свейта…

И она поплыла — волной, кружившейся в прибое над скалой. Пальцы Ульфа скользили по ее телу, когти почти нежно давили на кожу.