Оборотень на щите

Его вдруг охватил охотничий азарт.

Пусть попробует, пролетело в уме у Фенрира. Город от огня Свейта уже спасла. Пусть она немного больше растревожит рану на пальце, ну да он ее залижет. Победит ли Свейта Лед, вот в чем вопрос?

Он рывком поднес ее раненую ладонь к щиту. И придавил порезанный палец к дереву изнанки — там, где прежде была нанесена черта Исс, теперь почти смытая дождем.

Свейта мелко переступила с ноги на ногу. А затем стремительно зашкрябала по дереву раненым пальцем. Рун там было больше, чем одна. Две, три? И только первая легла поверх Исс, руны Льда.

Закончив чертить, Свейта придавила растопыренной ладонью кровавые закорючки.

— Что ты написала? — спросил Фенрир.

Его ладонь сама нашла ее плечо. Мокрое, в зябких пупырышках. Крики в городе звенели все тише, дым пожаров уже оборачивался горечью мокрых углей. Дождь понемногу утихал.

— Руну Солнца, Сол, — нетвердым голосом ответила Свейта.

И быстро потерлась щекой об его ладонь. А лицо Фенриру вдруг согрел свет. Он ощутил его призрачное тепло на коже лба и носа.

— Тивар, руна Копья, — закончила Свейта. — И Кауна, руна Света.

Ульф-Фенрир тихо хмыкнул.

Она учится складывать силу знаков, стрельнуло у него в уме. Руна Солнца, потом Копья… или тут ее надо читать как Удар? А под конец Свет. Солнце ударяет светом? Так Свейта решила победить Лед? Но откуда солнце ночью…

— Луна горит, — потрясенно бросил кто-то из оборотней.

И Фенрир запрокинул голову, подставляя лицо под тепло, все настойчивей текущее с небес.

До полнолуния шесть ночей, мелькнуло у него. В небе уже не полумесяц. А луна Утгарда, как и луна Мидгарда, светит краденным светом. Не своим, сворованным у солнца.

В следующий миг Ульф-Фенрир удивился тому, что знает о луне Мидгарда.

— Гаснет, — заорал вдруг рядом Ингульф. — Пламя на площади гаснет.

* * *

Света обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как опадает вдали свеча из огня.

Мрака больше не было. Дождь иссяк, залив Нордмарк водой — а справа, в сером небе, сияла мелким солнцем ущербная луна. Пламя в городе угасало, и белые клешни льда больше не тянулись к площади.

— Что, победила? — просипел кто-то на чистом русском.

Возглас прилетел с той стороны, где на помосте валялись тела альвов.

Это Локки, решила Света. Наверно, предок свалился с плеча Ульфа, когда тот прыгнул на помост…

— Оклемался? — зло отозвался Ульф на местном наречии.

Голос мужа почему-то напомнил Свете голос Локки. Может, из-за издевки, звучавшей в словах обоих.

— Откуда такая злопамятность? — посетовал Локки, переходя на местный язык. — Неужели вспомнил старое? Знаешь, как говорят в мире твоей жены? Кто старое помянет, тому глаз вон. Ах, прости, у тебя уже оба…

Следом Локки приподнялся над телами альвов, валявшимися на помосте. Его лицо и рубаху теперь заливала темная кровь.

— Признаю, тогда я разыграл партию в хнефатафль из рук вон плохо, — быстро уронил Локки. — И хозяева Асгарда захотели мне отомстить, покончив с моими детьми. Но об этом мы поговорим после… Ульф.

Локки сверкнул улыбкой. Добавил:

— Поговорим, когда волки залижут свои раны, а в городе пересчитают погибших. Ты ведь понимаешь, что альвы теперь оставят людей без своих целебных повязок, зелий и шаров?

— Понимаю, — угрюмо бросил Ульф.

Затем незряче посмотрел туда, где погибал, распадаясь на отдельные иглы, ледяной столб. Расцветал белой астрой над городом, с огненной лужей у основания.

— Но от альвийских шаров люди и сами отказались бы. Они видели, как альвы уничтожили ими ворота со стражей…

Локки издал скрежещущий смешок и шагнул вдоль кучи альвийских трупов. Ровно, не пошатнувшись, несмотря на кровь, заливавшую его до бедер.

— Плохо ты знаешь людей, сы…

— Потом, — рыкнул вдруг Ульф, перебивая Локки. — Мы поговорим об этом потом.

И Света, пристукнув зубами от холода, решила вмешаться.

— Ульф, — торопливо сказала она. — Я пока держать щит, мне нельзя отпускать руна. Вдруг боги прийти опять? Но надо узнать, как Сигульф. Сейчас, Ульф. Надо найти руна Врат, Тфурисар.

Она шевельнула рукой, с локтя которой свисала лоскутная гирлянда.

— Гудульф, ты здесь? — проворчал после заминки Ульф. — Найди руну Врат среди этих тряпочек. И вложи мне в руку.

Гудульф, тенью возникнув сбоку, выполнил приказ. Ульф, пропустив лоскут меж когтистых пальцев, придавил его к Светиному запястью.

Она сразу представила себе лицо Сигульфа.

На краю помоста мигом распахнулась дыра, за которой белела подтаявшая глыба. Свет безумно яркой луны сверкал в промоинах, залитых водой. Из глыбы, увязнув в ней по пояс, торчал оборотень в боевом обличье.

Морду его покрывала русая шерсть, в лапах был зажат меч. Оборотень, по-звериному пригнувшись, стремительно долбил лед. Сталь непрерывно звенела, ледяная крошка летела веером.

С помоста в дыру тут же спрыгнули двое волков. Приземлились на лед и тоже врезали по нему клинками.

— Где отец? — хрипловато спросил Ульф. — И дядя?

Застрявший в глыбе льда полузверь клацнул клыками, обретая лицо Сигульфа. Сдавленно рыкнул:

— Брат? Ты? Не в шкуре? Она все-таки…

Сигульф смолк, точно подавившись словами.

Хоть что-то постоянное в этом мире, мелькнуло у Светы. Сигульф по-прежнему не выносит свою невестку.

— Где отец? — нетерпеливо повторил Ульф.

— Там, — Сигульф кивком указал куда-то вправо. — Я оставил его под присмотром трех парней, когда все началось. Сам кинулся во двор, и тут прихватило…

— Ничего, тебе помогут, — как-то бесстрастно сказал Ульф. — Да и лед уже тает. Свейта, помнишь лицо моего отца? Открывай проход к нему. Редульф, поищи в крепости пару сухих плащей для моей жены. И какую-нибудь тряпку для меня. Об остальном поговорим потом.

Локки издал короткий смешок. А Света подумала — с Локки нельзя откладывать на "потом". У него есть дурная привычка исчезать по собственному желанию. Вопросов к нему накопилось много. Правда, сначала надо узнать, что с отцом Ульфа…