Оборотень по объявлению

В наш век это было даже ненормально. Я еще не видела ни одной компании, где среди 20 человек не курил бы хоть один. А тут примерно столько людей и было.

Один из мужчин вскинул голову и стал поочередно рассматривать окна на втором этаже, будто бы почувствовал мой взгляд. Я отпрыгнула назад, развернулась и поспешила к себе в кабинет. И как раз вовремя. Ребята уже закончили последние задания, а я еще не рассортировала следующие на них троих.

Решение ничего не говорить о пропаже сейчас же окрепло. Что бы у них там ни происходило — разоблачение воришки подождет.

Я надеюсь только, что с Юрием Александровичем все в порядке. Скорую я не видела, поэтому уповала на лучшее.

Но почему собралось столько народу? Неужели у Суворовых такая большая родня?

Можно сунуть свой нос в их дела, спуститься вниз и разведать, что смогу. Но, положа руку на сердце, мне было страшновато. Первый этаж был заполнен мужчинами, и от них веяло не то чтобы опасностью, скорее предупреждением. У меня и так от всех этих непонятных событий волоски на теле встают дыбом. Утопать в этом болоте еще глубже я не хотела, боясь захлебнуться.

Чревато… слишком чревато… Но смогу ли я остаться в стороне от всего этого?

***

Ближе к вечеру раздался тихий стук в дверь. Негромкий, так не похожий ни на один стук из обитателей дома. Невольно я уже узнавала всех по нему еще до того, как дверь открывалась.

— Да? — спросила я, удивляясь. Обычно никто не дожидался разрешения войти. Так кто же там?

— Полина? — я привстала, всматриваясь в расстроенное лицо девушки.

Она зашла медленно, словно сомневаясь, но, заглянув в ее глаза, я поняла, что мыслями она далеко-далеко отсюда.

— Как работа? — она моргнула, постаравшись придать себе более деловое выражение лица. Но это выглядело так, словно бы клоун надел на себя куртку, а из-под нее выглядывали сшитые разноцветные лоскуты штанов.

— Что-то с Юрием Александровичем? — тихо спросила я, боясь растревожить больное.

Полина немного раздосадованно взглянула на меня, словно не желая, чтобы я вообще об этом что-то знала. А потом придвинула стул для посетителей и с размаху на него села. Она посмотрела на меня, и именно сейчас я поняла, что вот она — настоящая, здесь и сейчас. Сняла с себя все маски и смотрит на меня прямо, как на равную.

— Спасибо, что поймала отца, — я видела, как напряглись мышцы на ее шее. Но что ей именно тяжело давалось — благодарность или вероятность того, что могло случиться с ее отцом — я не знала.

— Я только поддержала, он не падал.

— Он мне все рассказал, — не поверила она мне. — А Влада я уволю! Даже не подоспел вовремя! И кто его в результате спас? ТЫ!

Она сказала это «ты» так, словно я была пятилетней девочкой с ручками тростиночками, которая бог весть каким чудом помогла Суворову. Но одно было хорошо — если он ей рассказал, значит — пришел в сознание.

Она устало подняла челку, и она так и осталась стоять торчком, словно встала на дыбы от происходящего.

— У тебя есть кофе? — прикрыв глаза на несколько секунд, спросила она.

— Да, — я быстро налила ей некрепкий кофе, боясь, что в ее состоянии еще большее перевозбуждение нервной системы ни к чему. Себе же я сделала покрепче — меня уже никакой кофеин не брал.

— Он болеет? — после того как мы в тишине осушили по половине чашек, я поставила свою кружку на стол и внимательно посмотрела на девушку.

Она повернула голову ко мне, перевела немного расфокусированный взгляд наверх, на свою челку, поморщилась, но даже не подняла руку, чтобы ее пригладить.

— В какой-то мере.

Ее странный ответ только породил целый рой вопросов, но, посмотрев, как у Полины закрываются глаза, я остановилась. А через минуту убедилась — она и правда заснула прямо на стуле.

Отчего же она так устала? Или просто морально вымоталась?

Я оглядела кабинет и пожалела, что здесь не было даже маленького дивана. Как бы она не упала!

Во сне у Полины было такое утомленное лицо, что я не решилась ее будить. Можно было позвать охранников, чтобы ее аккуратно перенесли, но и этого я не стала делать. Пусть поспит.

Когда блондинка сняла маску, то была словно полуразрушенная крепость. И я задумалась, что угнетает девушку и почему она так себя чувствует. Что заставляет ее быть сильной, идти впереди отца?

Ведь у отца есть Стас… Правда он на этих своих островах и тут бывает редко, как он сам говорил.

Действительно ли Полина обладает такие бойцовыми качествами? Или ей приходится так себя вести? Может быть для того, чтобы отец видел в ком-то продолжение себя? Заменить ему сына?

Но сын-то есть… Правда, у сына также есть тараканы в голове, и не комнатные, наши, родненькие, а чужеземные, огромные, мадагаскарские.

Я занялась документами, давая девушке время на спасительный сон. Ребята заглянули, прощаясь, и я шикнула на них, как только они начали громогласно что-то мне рассказывать. Молча показала на нашу спящую заказчицу на стуле, и они все забавно попятились.

А Полина даже не пошевелилась на звук. Она спала без движений и, видимо, глубоко.

ГЛАВА 12

Я настолько углубилась в документы, что не заметила, как дверь беззвучно открылась. И только когда ко мне обратился тихий голос Стаса, я вскинула голову, растерянно озираясь.

— А я ее везде ищу, — он стоял рядом с сестрой. — Давно она у тебя? — Мужчина пригладил ей челку, и девушка забавно насупилась и отвернулась, явно не желая прерывать целительный сон.

— Часа два точно, — так же еле слышно ответила я.

— Опять ты смотришь на меня с жалостью, — его упрек был подобен ушату ледяной воды.

— Я? — переспросила я, понимая, что ни к кому другому он тут обращаться не может. А значит, и правда себе придумал… Я вообще думала о его отце, которому сейчас тоже, наверное, не сладко. Может, именно эту жалость и сочувствие он увидел в моих глазах?

— Да, вот только, уж сейчас-то я повода тебе не давал. На руках не нес, от чудища не спасал, — он хотел продолжить, но я не могла не перебить:

— От какого чудища?

Он запнулся, открыл рот, а потом так же молча закрыл:

— Забудь, — Стас подошел сбоку к сестре, взял ее на руки и, не прощаясь, пошел к выходу. Полина сказала что-то неразборчивое не открывая глаз, явно во сне.