Оборотень по объявлению

— И что, помогло? — спросила меня Полина. — Ты счастлива?

Я откинулась на стул, уже не глядя на девушку.

— Нет, не помогло…

— Тогда давай хоть на время станем подругами? — склонив голову к плечу, спросила меня Полина. Она смотрела настороженно, готовая в любой момент закрыться, и это оказалось для меня решающим моментом.

— Хорошо, пока мы здесь, — согласилась я, честно уточнив сроки. Потому что обе мы понимали, что за пределами особняка меня ждет совершенно другая жизнь. Надеюсь, что обе…

Полина подставила ладонь:

— По рукам!

— По рукам! — мы скрепили слова рукопожатием.

Девушка заметно повеселела, встала, сама взяла чашку, налила кофе и отпила большой глоток. Она стояла ко мне вполоборота, но косила хитрым лисьим взглядом.

— Что? — не выдержала я.

— А ты знаешь… Стас спрашивал про тебя, — и невинно захлопала глазами. Ну какая девушка устоит от вопросов? Вот и я туда же!

— Да? — я напустила на себя как можно более безразличный вид. — И что спрашивал?

Полина тянула паузу, но потом не выдержала:

— Досье.

— Досье? — на автомате повторила я. Нет, ну чего я еще ждала?

Я постаралась скрыть досаду и недовольство, хотя и понимала, что скорее всего в моей подноготной служба безопасности Суворовых покопалась от и до.

— Дала?

— Не сразу, — коварная улыбка скользнула по губам Полины.

— А они разве не у безопасников хранятся у вас?

— Твоя — нет, — она виновато улыбнулась, и мне захотелось узнать, что же она там хотела найти, раз взяла к себе. Но Полина явно не собиралась раскрывать карты.

— И-и-и? — протянула я, надеясь на пояснения хоть о чем. Об интересе Стаса или о своем.

— Ну, он мне пообещал одну вещь, и мне пришлось отдать ему папочку, — она довольно развела руки в стороны, словно демонстрируя, что у нее этих документов теперь нет.

— И зачем ты мне рассказала? — я не понимала, к чему она завела этот разговор.

— А к тому, что он явно к тебе неровно дышит! — она рассмеялась, а глаза довольно сверкнули, словно она одержала маленькую победу.

Я прикрыла смущение и смятение чашкой кофе, отпила большой глоток, потом еще, пока не осушила кружку до дна.

— Ну-у-у? — нетерпеливо нависла надо мной Полина.

— Что — ну? — я встрепенулась.

— Тебе он нравится?!

— Я сюда работать приехала, — недвусмысленно намекнула я. — Мой шеф бы с меня три шкуры спустил, если бы я на рабочем месте думала о личных симпатиях.

Нет, я, конечно, понимаю ее интерес и все такое, но не надо лезть мне в душу…

— Ой, да ладно тебе! — закатила глаза к потолку Полина. — А шеф тебя за этот домашний прикид похвалил бы, что ли? Ты теперь почти своя, так что забудь, — она наклонилась ко мне через стол. — Ну так что, как тебе братец?

Я чувствовала себя мало того, что в тупиковом переулке, так на меня еще и надвигался каток по имени «госпожа Суворова». Терпеть не могла, когда меня вот так загоняли в угол.

Даже делая скидку на то, что Полина выросла, видимо, в атмосфере вседозволенности, и не отличалась тактичностью, я не собиралась перед ней раскрывать свои реальные чувства. Да я бы, пожалуй, даже девчонкам моим ни слова не сказала. И не потому, что не хотела, а потому что сама не знаю, что у меня сейчас в голове. Поэтому я решила действовать таким же нахрапом, раз уж мы теперь «подруги»:

— Не знаю, — я посмотрела в ее глаза, а потом резко сменила тему, наблюдая, как она меняется в лице: — Но я хотела тебя попросить об одной вещи…

Теперь на ее лице просто сиял живой интерес. Наверное, она думала, что я сейчас попрошу чем-нибудь посодействовать с братцем, и уже потирала руки, чувствуя себя свахой. Но я преследовала совсем другие цели:

— Раз уж я своя, может, можно вернуть сеть моему телефону? У меня там, наверное, близкие сходят с ума, — я еще не договорила, а Полина уже выпрямила ровно, так, словно кол проглотила, и не отрывала от меня глаз.

— Но у тебя нет близких, — тихо сказала она, растерянно моргая. Я застала ее врасплох, и теперь она не знала, наверное, как бы мне мягко отказать, такой-то закадычной подруге.

Ах, да! Как я могла забыть, что они собрали на меня все, что только могли…

— Подруги, они единственные близкие люди, которые теперь у меня остались, — я не горела желанием пояснять, но чувствовала, что надо. Вышло все на удивление тоскливо, видимо, даже Суворову проняло… Но не до нужной степени.

Она обошла стол, схватила мою ладонь и сжала:

— Я готова заменить тебе их! У меня никогда не было подруги!

Словно наяву видя, как призрачная надежда оказаться на связи с миром тает в воздухе, я прохладно улыбнулась девушке. Неужели она не понимает, что такие вещи нельзя ни купить, ни потребовать. Нельзя договориться дружить, если между вами нет ничего общего…

— Но я посоветуюсь кое с кем, — она словно почувствовала, что я готова послать ее попытки сблизиться лесом.

Что ж, посмотрим…

— Я буду тебе благодарна, — я сжала руку девушки в ответ и извиняющее улыбнулась. — Прости, надо работать.

— Да-да, конечно, я засиделась! Мне тоже пора бежать! — Полина посмотрела на часы, тут же одев маску деловой женщины, и поспешила к двери. — Я обещала отцу.

И только я выдохнула, когда за ней захлопнулась дверь, как она снова заглянула в кабинет и шепотом спросила:

— Эй! Ш-ш-ш! Хочешь, я вечером наш детский альбом принесу?

Пока я соображала, как бы тактичней отказаться, она подмигнула мне и скрылась.

Здорово! Только еще семейного архива мне не хватало!

А вдруг я найду там что-нибудь интересное, и оно прольет свет на происходящее?..

***

Сегодня я нагло отлынивала от работы, а совесть даже и не думала взывать ко мне. То ли этому способствовал мой более чем фривольный вид, то ли я просто перешла черту вседозволенности. И пусть я немного преувеличиваю, но мне нравилось чувствовать себя этакой бунтаркой.

Обычно я обедала в кабинете, прикрываясь работой, чтобы лишний раз не сидеть за столом с семейкой Суворовых. Не изменила я себе и сегодня.

А вот айтишники с удовольствием запихивали в столовой двойные порции, сетуя на то, что здоровому молодому организму жизненно необходимо хорошее питание. Ребята без комплексов, что сказать.