Оборотная сторона героя

– Говорить? Ну-у, – протянул аспирант, – Я так, самоучкой, да и до архаичного не добрался.

– Но что-нибудь ты его можешь спросить? – нетерпеливо спросил цыган, – Что-нибудь такое простое, чтобы смог понять ответ.

Парнишка неуверенно кивнул, а потом, запинаясь, произнес несколько слов, обращаясь к безразлично глядящему в пустоту мужчине. Тот слегка вздрогнул, перевел взгляд на аспиранта и медленно, коротко ответил. Теперь вздрогнул парнишка, а потом растерянно улыбнулся.

– Ну, что, что? – не выдержал цыган.

– Я спросил, как его зовут. А он ответил – Ахиллеус. Типа, Ахилл, – аспирант неуверенно оглянулся на Витька: – Виталий Николаевич, это шутка такая?

Его перебил назвавшийся Ахиллом. Шагнул вперед и что-то спросил. Аспирант кивнул, с трудом подбирая слова, что-то ответил, послушал ещё немного, сосредоточенно морща лоб, а потом ошарашенно уставился на Витька:

– Слушайте, а он, часом, не из психушки сбежал?

– В смысле?

– Ну, я смотрел передачу, бывали случаи, что с людьми что-то происходило, и они напрочь забывали, кто они, откуда, даже родной язык. Зато начинали в совершенстве говорить на чужом, а иногда даже на давно исчезнувшем языке. Не узнавали родных и вообще ничего из прошлой жизни не помнили. Считали себя совсем другими людьми. Вот этот парень заявил мне… Я, правда, не все понимаю – наречие очень необычное, похоже на архаичный греческий, только, кажется, ещё… э-э… архаичнее… Гм, да… Так вот, он говорит, что он с острова Эгина, и что не знает, как здесь оказался, но еще несколько дней назад он был с войском под Илионом.

– Илион? Это что?

– Это Троя.

Витек крякнул и повернулся к цыгану:

– Ну, что скажешь?

– Не знаю, – пожал плечами Гожо.

Версия аспиранта про психушку звучала правдоподобно. Лекс сам когда-то видел репортаж про женщину, которая, очнувшись после клинической смерти, заговорила на древне-итальянском. Правда, русский она не забыла, но зато рассказывала такие подробности о своей прошлой жизни в Генуе, что историки-специалисты по итальянскому возрождению только диву давались. Может, и с этим тоже что-то похожее случилось? Только, видимо, его ну очень прилично по темечку приложили, раз у него так много всего отшибло. И родной язык напрочь забыл, и свое прошлое заодно. И мечом вдруг научился размахивать. И рисунки-то его очень похожи на те фигурки, которыми расписаны древние амфоры, запоздало осенило Гожо, до этого не раз безуспешно пытавшегося понять, что же они ему напоминали. И еще он разучился пользоваться обычными вещами, вроде вилок и телефона, а на машины поглядывает с опаской…

Да, что-то не вяжется… Ну, и куда теперь везти этого "Ахилла"? В "Жди меня"? Или в психиатрическую больницу, для пополнения коллекции Наполеонов и Чингисханов?

– Спроси-ка его, а другой какой-нибудь язык он знает? – попросил Гожо аспиранта.

– Фракийский, хеттский и еще какой-то, только я не понял, – через минуту перевёл аспирант.

– Супер, – кивнул цыган. Час от часу не легче. – А в вашей библиотеке что-нибудь типа русско-древнегреческого словаря есть?

– Словаря нет. Но есть что-то типа.

– Будь другом, сгоняй, возьми, и запиши на мое имя, – попросил Витёк студента, протягивая ему свое университетское удостоверение.

Аспирант испарился, а Витёк выжидающе уставился на цыгана.

– И чего ты будешь с ним делать?

– Не знаю пока, – пожал плечами Гожо, – Попробую выяснить, не разыскивает ли его кто.

– А чего ты с ним возишься? Сдал бы в психушку, и дело с концом. Куда проще.

Действительно – проще. Цыган прикрыл глаза и вспомнил перепуганную сестренку, ползавшую по грязному снегу. Нет, не отправит он этого Ахилла, или как там его на самом деле зовут, в психушку. У отца дом большой, лишний человек никого не стеснит. А там видно будет. Витёк, тем временем, продолжал рассуждать:

– Ты заметь, люди с такими симптомами появляются регулярно. Нормальный здоровый мужик, никаких повреждений или признаков насилия, абсолютно адекватно себя ведет, но ничего про себя не помнит. Вообще ничего. А потом, когда у него находятся родственники, выясняется, что его обнаружили за тридевять земель от дома, и совсем непонятно, как он там очутился, и где все это время был. Или, ещё слышал, пропадет человек на какое-то время, на месяц или на год, потом находится, а вспомнить, где был, что с ним происходило, не может. Все остальное помнит, а это – словно вырезали. Думаешь, просто так у людей мозги отключаются? А я вот не верю. Как пить дать над ними спецслужбы опыты ставят, а потом их "осечки" всплывают. Как бы еще у тебя из-за него проблем не было.

– Нормально, – невпопад отозвался цыган.

– Слушай, а мне вот почему-то его рожа кажется знакомой. Как будто я его где-то видел, – протянул Витек и прищурился. – Черт, не могу вспомнить, хотя прямо так и вертится. Где же, где же? По телевизору, что ли?

Его размышления прервало появление аспиранта с книгой под мышкой.

– Эх, ничего себе, – выдохнул Гожо, раскрыв томик наугад, – А как это читать?

Значки на странице на китайские иероглифы, конечно, не походили. Но и до кириллицы с латиницей им было далеко.

– Ну, это же просто, – без тени насмешки отозвался аспирант, – Почти все буквы произносятся по первому звуку своего названия. То есть бета – бэ, гамма, соответственно, гэ, дельта – как дэ, каппа – ка, лямбда – эл, ну и так далее.

– А это что за закорючки такие? Вот эта и вот эта?

– Дзета и тета. Ага, а еще, кстати, новички поначалу эту с ню часто путают.

– Кого-кого с ню путают? И что за ню? – заинтересовался Витёк.

– Ну, буква Эта пишется похоже на нашу русскую нэ. Но здесь звуку нэ соответствует буква ню… Да, и еще не перепутайте архаичную сам и сампи с мю – это две принципиально разные буквы. Там на первой странице алфавит есть с транскрипцией, посмотрите.

– Все, – решительно оборвал цыган, – Хватит с меня грамматики для идиотов. Спасибо. Витёк, если вспомнишь, где ты его видел, дай мне знать, окей? – попросил Гожо приятеля и направился к выходу.

Тут подал голос Ахилл.

– Он говорит, что ему надо вернуться обратно в Илион. И еще спрашивает, не знает ли кто из нас, где можно найти… э-э… Аполлона, – сообщил уже переставший удивляться аспирант.

– Скажи ему, про Аполлона не знаю, – немного подумав, серьёзно заявил цыган, – Но очень постараюсь помочь ему найти дом.

Незнакомец выслушал перевод аспиранта, вперил в Гожо тяжёлый взгляд, словно высматривая что-то в его глазах, а потом неожиданно шагнул вперед и, приложив сжатую в кулак руку к груди, на короткий миг резко наклонил голову.

Цыган растерянно пробормотал в ответ "Пожалуйста" и подумал про себя, что еще ни разу в жизни не встречал человека, чьи скупые, в общем-то, жесты выходили бы такими выразительными весомыми.

* * * Илья проспал до обеда. Встал с ломотой во всём теле – спасибо вечерней тренировке на мечах у братьев Петровичей. Залез в ванную и с наслаждением отмокал там почти час. Побрился. С отвращением принялся за свалявшиеся нарощенные волосы, сломал несколько зубчиков расчески, пытаясь пробраться сквозь спутанную гущу, прошелся не самыми лестными словами по людям, вовлекшим его в эту авантюру, а также их родственникам. Наконец более-менее расчесал неживые волосы, собрал в хвост – длинные пряди, падающие на лицо, все еще чувствительное после салонных процедур, раздражали. Придирчиво рассмотрел себя в зеркале. Темный загар и хвост светлых волос, измененный татуажем разрез глаз, огрубевшие черты лица… Стилист что-то говорил насчет того, что татуаж будет бледнеть, а со временем и вовсе исчезнет. Интересно, со временем – это как скоро? Пока что-то не заметно. Потом Илья уныло побродил по кухне. Разумеется, съестного там не нашлось, не считая кофе и банки сгущённого молока. Но ни то, ни другое принимать на голодный желудок не хотелось. Илья пошарил по шкафам ещё немного, а потом сдался и заказал себе пиццу. Пока ждал доставки, заварил себе кофе и, делая неспешные глотки, постоял у окна. На улице весело светило морозное солнце и привычно гудел транспорт. Весь день впереди – и никаких дел. И, самое главное, никакой Трои. Можно не бояться сделать лишний шаг, не оглядываться через плечо, не прислушиваться к каждому звуку. Доставленная на дом пицца была уничтожена в рекордные сроки, и после сытый и довольный Илья отправился в ближайший супермаркет. Вернулся с полным набором чрезвычайно вредных для желудка и чрезвычайно простых в приготовлении продуктов: замороженные обеды в коробках, суп в пенопластовых стаканчиках, каши в пакетиках… Разместил покупки, удовлетворенно кивнул, позвонил в "Бастион". Папыча не было, но он нарвался на Василия, который предложил воспользоваться возможностью и провести дневную тренировку. Пришлось согласился. На этот раз Василий погонял его на ринге "Октагона" всего пару часов, а потом отпустил. Вовсе не из-за блестящих результатов Ильи, а из-за того, что у него самого больше не было времени. На вопрос, куда это он торопится, Василий коротко ответил:

– На конкурс красоты, я вхожу в состав жюри, – и ушел, оставив опешившего от неожиданности Илью гадать, то ли это правда, то ли шутка. Илья склонялся к последнему, только вот очень уж не вязались шутки с невозмутимой физиономией всегда предельно серьезного Петровича.

А около собственного дома Илью неожиданно остановил полицейский патруль и довольно вежливо потребовал документы. Илья пожал плечами и полез во внутренний карман. Он настолько не ожидал подвоха, что пропустил момент, когда полицейские разом навалились на него, скрутили руки, бесцеремонно запихнули в зарешеченный УАЗик и повезли в ближайшее отделение. По пути они радостно гомонили и напрочь игнорировали все попытки Ильи дознаться, в чем же дело.