Оборотни в погонах

– Гуров, полковник, Главное управление уголовного розыска, – неуверенно читал Кирпич, с удивлением глядя на Гурова. – А что от меня-то вам надо?

– Не стой здесь, поехали, по пути поговорим, – приказал Гуров.

Кирпич послушно завел двигатель, и машина сдвинулась с места.

– Куда ехать-то? – спросил Кирпичев.

– Все равно, главное, слушай меня внимательно, – ответил ему Гуров. – Я знаю, что ты работаешь с Земцовым, твой шеф на днях вляпался в нехорошую историю с заказной мокрухой и залег на дно.

– А я-то при чем здесь?! – опять запел свою песню Кирпич, и снова его оборвал Гуров:

– Твоя роль в этом деле маленькая: слушать, что тебе говорят, и делать то, что тебе укажут. Тогда и проблем у тебя будет немного, – Гуров убедился, что Кирпичев готов повиноваться, и продолжил: – Я, полковник Гуров, веду расследование убийства моего бывшего сослуживца полковника Винченко. Убитый непосредственно перед смертью встречался с твоим боссом Земцом. Он последний, с кем общался Винченко, и его сейчас ищут. Так вот, передай ему, что я хочу с ним встретиться. Пусть он выйдет на контакт со мной как можно быстрее. И еще передай, что я не склонен думать, будто он причастен к убийству полковника. Если у него есть какие-то доказательства, хотя бы косвенно указывающие на его невиновность, пусть передаст их мне. А еще лучше, если он сам встретится со мной и расскажет об этом убийстве все, что знает сам, – Гуров внимательно посмотрел на Кирпича и добавил: – Только не убеждай меня в том, что ты не знаешь, как связаться с Земцовым. Вот здесь записан номер моего мобильного телефона. Передашь его ему, и будь осторожнее. Не я один попробую выйти на Земца с помощью его подручных. А теперь останови машину, я выхожу.

Гуров оставил на панели автомобиля листок с номером своего мобильника и, открыв дверцу, быстро выскочил из машины. Когда джип скрылся из виду в потоке автомобилей, он достал мобильник и, набрав номер, спросил:

– Ну как, все записал? И где вы сейчас? Ну, если что, звони мне на мобилу.

* * *

Прозвучала команда «открывай», и сетчатые ворота приоткрылись, пропуская полковника Крячко с карантинной территории на территорию администрации зоны. Стас не успел сделать и трех шагов, как ощерившийся сторожевой пес бросился на него, но, вовремя одернутый охранником, застыл, встав на задние лапы в метре от московского гостя.

Крячко, опешивший от такой неожиданности, отступил на шаг и с яростью заорал на хозяина собаки:

– Ну ты, собаковод херов, ты что, уснул на посту?! Или ты своего кобеля не контролируешь?

– Извините, товарищ полковник, он на чужого реагирует. У него рефлексы, – смущаясь, извинился прапорщик, хозяин пса.

– У тебя, похоже, тоже одни рефлексы. Мозгов у вас на двоих совсем не осталось, – рявкнул на него Крячко. – Хотя с вашей работой они вам не нужны, одних рефлексов вполне хватит.

В этот момент из административного здания вышел невысокий худой подполковник и, радушно улыбнувшись, поприветствовал гостя:

– Здравия желаю, товарищ полковник. Семенихин моя фамилия, я начальник зоны. Что здесь случилось?

– Да вот ваши псы чуть не загрызли, уже на ментов кидаются в звании полковника, – пожимая руку, объяснил Крячко.

– Ну, собаки званий не разбирают, а контингент заключенных у нас, смею заметить, сплошь из ментов и состоит, – на жестком морщинистом лице начальника тюрьмы мелькнула едва заметная усмешка.

– Пошутил, что ли, да? – поинтересовался Крячко. – – Я смотрю, вы тут все тонкие ценители юмора, от начальника до служебного кобеля.

– Пойдемте в кабинет, товарищ полковник, не то простудимся, к вечеру мороз сильно покрепчал, – миролюбиво предложил Семенихин и посторонился, пропуская Крячко вперед. Когда тот первым пошел к административному корпусу, Семенихин сурово взглянул на проштрафившегося прапорщика и его кобеля и погрозил обоим кулаком.

Начальник тюрьмы проводил Крячко в свой кабинет, расположенный на втором этаже кирпичного здания. В самом кабинете мало что изменилось с советских времен, та же старая, хоть и добротная, мебель и пролаченные деревянные панели стен, и даже портрет вождя мирового пролетариата на стене.

– Проходите, чувствуйте себя как дома, – последовала любезность начальника зоны, когда они вошли в кабинет.

– Спасибо, я уж постараюсь не забыть, что тут в гостях, – в ответ хмуро заверил его Стас.

– Это частая реакция. Когда милиционеры попадают в нашу зону, они заметно нервничают, раздражаются, – сказал Семенихин.

– К чему это ты? – переспросил Крячко.

– К тому, что наша зона красная, то есть ментовская. В обычной милиционер всегда гость, а в нашей может и жильцом оказаться. Как карты лягут. Вот командировочные обычно и нервничают, заходя на зону.

– Слушай, психолог, давай к делу перейдем, – предложил Крячко. – Честно говоря, времени у меня не много. Скоро ночь, и не хотелось бы по вашим местам в темноте ехать.

– А вы оставайтесь у нас, место мы найдем теплое, уютное, – снова с хитрой улыбкой предложил Семенихин, при этом он открыл большой сейф в углу кабинета и достал оттуда бутылку водки и две рюмки. – А пока можем предложить согреться и отметить знакомство.

– Ох, подполковник, прекращай меня тестировать своими предложениями, – неожиданно для себя рассмеялся Стас. – По первому предложению отказ, а второе мне очень нравится, надо и согреться, и познакомиться поближе.

Первая рюмка была выпита стремительно, после чего Семенихин спросил уже более серьезным тоном:

– Ну и что за дело у московского гостя в нашей глуши? Мне сегодня с утра звонили и предупредили о предстоящем визите.

– Да дело обычное, к вам с такими частенько приезжают, – ответил Крячко. – Сидельца одного надо разговорить попытаться.

– О ком речь идет? – задал вопрос подполковник, слегка насторожившись.

– Гребенкин Андрей Леонидович, – ответил Крячко и достал из своего портфеля папку с личным делом заключенного.

– А-а, этот торговец стволами, – задумчиво произнес Семенихин. – Его отряд только что с работы прибыл, так что можно его сразу и привести сюда.

– Ну вот и хорошо, не будем терять время.

– Что от меня надо? – Семенихин окончательно перестал улыбаться и посмотрел на Крячко напряженным взглядом.

– Да ничего особенного, – пожал плечами Крячко. – Разве что пару чашек, чай, если есть, то кофе, ну и сигареты. Все, разумеется, за мой счет.

– Без проблем, – заявил Семенихин. – Есть и чай, и кофе, дам и пачку «Мальборо». Хотя деликатесами ты их не удивишь, есть у них все это. У меня на зоне полковников сидит не один десяток. Сам понимаешь, контингент в целом обеспеченный, люди со связями.

– Опять ты за свое, блин, – начал было Крячко, но Семенихин сразу замахал руками, давая понять, что он уже уходит.

Через двадцать минут на пороге кабинета стоял высокий жилистый арестант лет тридцати. Одет он был в ватные штаны и черную простроченную телогрейку с нашитым на ней белым лоскутом с номером. Шапку он, видимо, снял в коридоре и держал ее в руках за спиной.

– Заключенный Гребенкин, отряд номер сто пять, – представился он.

– Проходите и присаживайтесь, Гребенкин.