Оборотни в погонах

Гребенкин тяжелым шагом прошелся по кабинету и сел на краю стула боком к Крячко, хочет при этом не глядеть на него. Было заметно, что он старался выглядеть спокойным и уверенным, но при этом настороженно ожидал, о чем поведет разговор этот человек с погонами полковника.

– Моя фамилия Крячко, я сотрудник Главного управления уголовного розыска.

– Ну надо же, – с горькой иронией заметил Гребенкин. – Похоже, за меня серьезно взялись, из самого главка прислали полкана. Они бы еще генерала командировали сюда на зону.

Для Крячко такая реакция арестанта была не столько обидной, сколько неожиданной. Гребенкин при этом явно нервничал, словно подобного визита ожидал давно и ничего хорошего от него не ждал.

– Так и дела ваши стоят того, чтобы московские важняки в гости приезжали, – пожав плечами, ответил Крячко. – Вы с покойным майором Якуниным таких дел наворотили, столько стволов в бандитские руки ушло с вашего склада!..

При упоминании о покойном майоре Гребенкин сжал свою шапку, как губку, и, мельком взглянув на Крячко, отвернулся, не желая показывать волнение.

– Какие ко мне вопросы, начальник? Я на суде все сказал, что знаю, – угрюмо ответил он.

– Вопросы все те же, что и были – об оружии, пропавшем со склада, – сказал Стас. – Стволы ваши заговорили, есть жертвы.

– Я за свои грехи уже получил по заслугам, и не надо на меня чужие вешать. Стволы не только я продавал, – стоял на своем Гребенкин.

– Это верно, что не только ты, – спокойно заметил Крячко. – Но беда в том, что в живых из вас двоих остался только ты один. Майора Якунина, шедшего по этому делу, привалило на лесоповале бревном. Ты знал об этом?

– Знаю, – процедил сквозь зубы бывший милиционер и снова сжал свою шапку в сильных ладонях.

– Остался последний источник информации, поэтому я и приехал к тебе на разговор. А то вдруг и тебя случайным бревном задавит насмерть? Или ты думаешь, что на «красной» зоне мента достать нельзя?

Гребенкин криво усмехнулся и тихо произнес:

– Именно здесь меня легче достать.

– Это значит, что стволы ушли не братве, а ментам? По крайней мере часть оружия, так? – предположил Крячко.

Неожиданно Гребенкин развернулся и, подавшись к столу, за которым сидел Стас, яростно зашептал:

– Чего, скажите, вам надо от меня? Я ничего не знаю, кроме того, что уже говорил. Я в этом деле пешкой простой проходил, все решал Якунин. Он старший был и по званию, и по возрасту, он находил заказчиков и договаривался с ними о цене. Я только два раза с ним ходил и то только для подстраховки, чтобы его не кинули на бабло клиенты. И попался во второй раз. Я ничего никому не говорил и не собираюсь больше говорить. Мне от вас ничего не надо, и вы меня не трогайте!

Крячко откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди хмуро, но невозмутимо выслушал этот выплеск наболевшего у заключенного.

Когда тот замолчал и с ненавистью и страхом посмотрел на Крячко, тот еще несколько минут сидел, сохраняя молчание и обдумывая только что услышанное.

Наконец Крячко, тяжело вздохнув, протянул руки к портфелю и молча вытащил оттуда папку с бумагами. Достав два чистых листа, он разложил их по разные стороны от папки и взялся за авторучку.

Гребенкин настороженно наблюдал за этим действием, но так и не решился задать вопрос.

– Да-а, – протянул Стас, задумчиво поигрывая авторучкой. – Вы правы, Гребенкин, что беспокоитесь о вашей безопасности. Судьба вашего подельника, майора Якунина, заставляет задуматься над этим. Бревна на зоне нередко давят людей по чьему-то злому умыслу. Ваши подельники, оставшиеся на свободе, могут вам угрожать. Вы также правы в том, что следователи могут попытаться раскрутить вас на новые уголовные дела и таким образом подставить вашу жизнь под угрозу. «Барабанов» нигде не любят, тем более здесь. Но вы все же ошиблись насчет меня, негативно расценив мой приезд к вам на зону. Я как раз хочу дать вам шанс на спасение.

Гребенкин внимательно слушал Крячко, перестав теребить шапку, но во взгляде его голубых глаз сквозило недоверие.

– Я намерен обезопасить вашу жизнь на зоне, для этого поговорю с начальником, постараюсь, чтобы ваше имя не фигурировало в деле, которое я расследую. Ну и последнее, что я могу для вас сделать, это ходатайствовать об условно-досрочном освобождении. Рановато, конечно, всего год с небольшим прошел, но рискнуть можно.

Крячко положил руку на лист бумаги слева от себя и сказал:

– Этот лист для вас, Гребенкин. Пишите все, что знаете об интересующем меня оружии. А я, в свою очередь, буду писать на своем листе ходатайство на УДО. Сами понимаете, чем больше вы напишете, тем больше шансов на то, что я смогу для вас что-то сделать.

В следующий момент Крячко достал из папки еще несколько листов, скрепленных вместе. Это были выписки из дела по изъятию оружия и передаче его на склад.

– Здесь указано, когда оперативники передали вам автоматы, в каком количестве, их заводские номера.

– Мне знакомы эти автоматы. Я помню тот день, когда их доставили к нам, я их и принимал. В описи были пять «АК-74», черного цвета. Не армейские, с откидными прикладами. Якунин сразу сказал, что у него есть на них покупатель. Потом мы оформляли списание старых автоматов со склада, ну и подменили их, набросали всякого старья некондиционного. Списание было большое, и никто сильно не проверял ни по количеству, ни по комплектации, да и люди-то все свои. Короче, старье уничтожили, а эти стволы мы продали в скором времени.

– Кому? – последовал вопрос Крячко. – Мне нужно имя этого человека или людей.

– Человека, – поправил Гребенкин. – Он был один.

– И кто он? – снова спокойно спросил Стас, в душе начиная терять терпение.

– Я говорил, что его нашел майор. Я только присутствовал на стрелке, когда ему стволы передали. Якунин фамилию не говорил, только погоняло его назвал – Марат. Сказал, что он из бывших ментов, но сейчас на вольных хлебах промышляет и ему железо очень нужно. Я посмотрел – к оружию он привычен, бойко обращается и толк в нем знает, наверное, в спецназе служил или в горячих точках.