Обороты

– Прямо езжайте, там таверна у Дора. Здоровенная такая, не проедете мимо!

– Спасибо! – отозвался Матаан, проезжая первым.

Если даже ворон при нужде может научиться говорить по-человечески, отчего бы человеку не научиться подражать другому? Это золотое правило Матаан усвоил давно и ни разу в нем не усомнился.

«Здоровенная» таверна оказалась едва ли больше конюшни столичных таверн. Приземистая и странно растянутая, она казалось просто пятном грязи. Неопрятным и не совсем понятным.

Поморщившись от этого сравнения, Матаан не стал рваться вперед и пропустил здесь Морака. Тот неспешно поднялся по ступенькам, что тотчас заскрипели под его тяжелой поступью, к двери и потянул ее на себя.

Судя по тому, как резко затих шум голосов, что доносился из таверны, явление чернобородого исполина произвело впечатление. Медленно осмотревшись, Морак все же вошел. Нападать никто не спешил, несколько завсегдатаев вовсе медленно сползли под столы. Впрочем, последние его волновали мало.

Заметив у камина горбуна в компании человека в плаще, он направился к нему. Произведенное Мораком впечатление позволило Матаану почти незаметно войти в таверну, внимание на него обратил только Гиббо, что даже поднялся с места.

За каждым шагом жнеца горбун следил с воистину собачьей преданностью. А вот его собеседник не оборачивался. Оперевшись о спинку стула, он покачивался на его задних ножках и только, когда к столу за Мораком подошел и Матаан, поднял голову.

– Проклятье… – просто не сдержавшись, выругался жнец.

Из-под капюшона показалось женское лицо. Строгое, точно высеченное из камня, но определенно женское лицо с плотно сжатыми губами и хищными желтыми глазами.

Путешествие к крепости Умбергум обещало стать не только длительным, но и запоминающимся.

Глава 17. Переговоры закончились

– Рассвет…

Тихий, точно шелест лесной листвы, шепот покатился рядами воинов, вынудив Ошера вскинуть голову и осмотреться. Алая полоса света уже окрасила пики дальних гор, полотном расстилаясь все дальше. И если раньше, скрытый надежными стенами Корвидиума, принц встречал рассвет с интересом, сейчас он ощущал только напряжение.

– Рассвет, – совсем рядом негромко протянула Лейви.

Приподняв бровь, Ошер обернулся к подруге.

– Боишься?

Удивленно моргнув, она взглянула на друга и нахмурилась.

– Немного… – чуть помедлив все же призналась вольница, только крепче сжимая поводья.

Гнедой под ней недовольно переступил с ноги на ногу, но тотчас успокоился, стоило девушке похлопать его по шее.

– Еще не поздно завернуть, – точно ни в чем не бывало, заметил слева Тард.

Впрочем, эти слова вызвали у принца только усмешку. Странную, кривую и совсем не свойственную ему раньше усмешку.

– Ты правда хочешь, чтобы мы отсиживались за спинами других? – обернувшись уже к другу уточнил он.

Порыв ветра, вдруг ударивший их в спины, заполоскал над головами троицы темный флаг с золотым шитьем. Впрочем, Тард на это внимания не обратил. Еще оборот назад он без сомнения поволок бы принца назад. Ведь ему вверили наследника престола, который всегда должен был быть в безопасности, но теперь…

Теперь, глядя в глаза друга, он только медленно качнул головой.

– Нет.

– Ай, золотые, посмотри-ка выросли!

От звука этого радостного голоса, который, казалось, должны были слушать у самих врат Шшааса парни одинаково поморщились.

– Вот вечно тебе нужно момент портить! – возмутилась Лейви, обернувшись к Грегуару.

Но балагур в ответ только белозубо улыбнулся, легко управляя конем, точно в седле родился.

– Да у вас полно же времени было, могли уже намиловаться, пока мы осматривались, – фыркнул Грегуар, размахнувшись широким жестом.

Настолько широким, что Воля, по правую руку от него, едва успела пригнуться, чтобы не схлопотать по носу. Она, в отличии от спутника была предельно собрана и только время от времени оглядывалась назад. К темнеющей впереди громаде Шшааса, что раскинулся на небольшом возвышении.

Сейчас разношерстое войско наагаи и стены города, который был его по праву, разделяла только пустынная долина. Обманчиво спокойная и безлюдная, затихнувшая в преддверии кровавого пиршества, что вот-вот должно было развернуться на ней.

– Уже рассвет, где же люди Ссашиха? – нахмурившись, удивилась Лейви, даже привстав в стременах.

– Скоро появятся, – чуть рассеянно ответила Рамина.

Сейчас мысли ее были заняты другим. Казалось, они учли все, да и небольшая хитрость, которую придумал Шарриаш должна была успокоить ее, но что-то не давало Воле покоя.

Глубоко вдохнув, Рамина развернула лошадь. Благо быстрая светлая кобылка была чудно вышколена и повиновалась едва ли не мысли. В последний раз оглянувшись на Шшаас, женщина поморщилась, скользнула взглядом по долине к двойному ряду колесниц. Щедроты благородного Дейше, укрепившие центр их разношерстой армии.

Вышколенные воины не особенно суетились, не проявляя беспокойства. Они просто исполняли указ своего хозяина. О пехоте этого сказать было нельзя. Кобылка Рамины пустилась рысью, пронесла Волю сквозь линию конницы, ряда опытных бойцов и горняков, к уже откровенному сброду. Именно сброду, назвать разрозненные отряды солдат аристократии и простых селян – ратующих за справедливость, пришедших сражаться за эту туманную справедливость, войском Воля не могла, пусть они и стояли плечо к плечу.

Все же осадив лошадь, Воля осмотрелась.

– А я говорю, что ты слишком требовательна.

Едва заметно улыбнувшись, даже не удивившись тому, что ее так быстро нагнали, Рамина выпрямилась в седле.

– А я повторяю, что это война, а не драка с шайкой разбойников. Здесь все куда серьезнее, – отозвалась она и цокнула языком.

Лошадка, навострив уши, послушно сорвалась с места легкой рысью, что за последней линией пехотинцев перешла на галоп. Свист ветра помог на время заглушить гул множества голосов тех, кто сегодня пришел под стены Шшааса.

Тех, кто еще верил, что до битвы не дойдет.

Рамина не верила.

Первым, в раскинутом на небольшом возвышении, штабе, кшерхов заметил даже не Шарриаш. Наагаи был занят, обсуждая что-то со старым Хеннеком.

В отличии от вооруженных и напряженных мужчин, что порой бросали настороженные взгляды на стены Шшааса, благородный Дейше с комфортом обустроился в кресле, с легкой улыбкой наблюдая за суетой. Именно он первым и заметил кшерхов.

– Прекрасная Рамина… – примружившись, протянул он, даже поднявшись с места.