Обороты

– Ты предал нас, Дейше, – склонив голову набок, протянула Рамина.

Медленно приподняв бровь, наг ответил ей ироничной улыбкой.

– Прекрасная Рамина, как ты могла такое подумать…

– Ты нас предал, – уже другим, печальным и разочарованным тоном, бросила женщина, прервав его.

Хмыкнув, Дейше лишь неопределенно пожал плечами, ничего не ответив. Подоспевший служка принялся расставлять фрукты и бокалы для вина. От Дейше не укрылся быстрый взгляд, который тот бросил в сторону гости своего господина. Ему эта женщина явно не нравилась, уже хотя бы оттого, что смела так себя вести рядом с его хозяином.

– Не будем об этой досадной неприятности. Поговорим, как старые друзья. Я послушаю, а ты расскажешь о других мирах, как раньше, когда ты так доверчиво засыпала в моем доме.

Неопределенно поведя плечом, Рамина неспешно потянулась к бокалу с вином и только взяв его снова подняла взгляд к нагу. Служку, замершего за креслом Дейше, женщина точно и не замечала. Равно как и его напряженного взгляда, точно он в любое мгновение был готов вырвать ей горло, только прикажи господин.

– А может ты мне расскажешь о других мирах? – вдруг протянула она и неспешно поднялась с места, приблизившись к нагу. – Дейше, ты умен, хитер. Ты меня обставил, я в этой партии проиграла, это да. Но ты же допустил ошибку, друг мой. Ты никогда не называл Дараи Волей, а значит к моменту, когда мы оказались здесь ты уже знал, что он мертв. Интересно, как, если в этом мире не было никого из вольников с момента распри.

Спокойно, даже несколько заинтересованно слушая ее, Дейше лишь невозмутимо пожал плечами.

– Да разве я обязан помнить все имена. Оговорился, – с небрежным спокойствием ответил он, на что Рамина лишь рассмеялась.

Весело и звонко, не считая нужным сдерживаться.

– Дейше, я знаю тебя, твою змеиную суть так же хорошо, как ты меня. Ты никогда не оговариваешься. Рискуешь, стаешь на грань, но не оговариваешься.

На миг в комнате повисла тишина. Не сводя с Воли пристального взгляда вишневых глаз, Дейше не прекращал улыбаться, прежде чем медленно подняться. Змеиный хвост, с тихим шорохом чешуек, широким кольцом окружил ноги Воли, когда наг все же поднялся, взглянув на свою гостью уже сверху вниз.

– И что теперь, прекрасная Рамина. Что? Зачем ты пришла к змею? Не боишься, что змеиная суть еще сможет удивить? – вкрадчиво протянул он, краем глаза ловя какое-то движение.

Служка, стоявший за креслом, отчего-то пошатнулся, но обернуться Дейше не успел. Рамина снова подала голос, почти ласково коснувшись щеки мужчины.

– Дейше, я – Воля. А ты, кажется, забыл, что Волей не стать по родственной связи, или дружбе. Я – Воля. И меня нужно не только уважать, но и порой бояться. В каждом мире на первом месте стоит Владыка, потом наследник и на третьем месте кшерх. Мы всегда и везде, мы решаем исход войн, судьбу государств. Мы храним их покой. И неужели ты правда веришь, что ради покоя я не замараю руки грязной кровью предателей? – последние слова Рамина говорила уже без улыбки, гордо выпрямившись.

Достаточно было игр, она должна была обеспечить безопасность своему воспитаннику, этому миру. А значит пришла пора крайних мер.

Шум рухнувшего служки, равно как и его предсмертный хрип не заставили женщину даже бровью повести. Рамина не сводила спокойного взгляда с Дейше.

– Я немного прорежу ряды твоих служек и союзников. Красочно прорежу, так, чтобы оставшиеся еще сотню раз подумали, прежде чем рискнуть поднять голову, бросить косой взгляд на нагайши. О, Дейше, я знаю, что ты опасен, знаю, что исход нашей с тобой схватки непредсказуем, но… Еще я знаю, что ты можешь быть полезен. Поэтому, благородный Дейше, я оставлю тебе выбор. Ты можешь умерить свое эго и подчиниться нагайши, можешь убраться, можешь даже попытаться убить Шарриаша. Но если тебе удастся это сделать, будь уверен, долго ты не проживешь. Не в тот день, может даже не в ту десятку оборотов, но я приду за тобой. И ты умрешь. Быть может и я паду, но ты не переживешь моего визита, будь уверен.

Одарив нага безукоризненно вежливой улыбкой, Рамина невозмутимо развернулась, чтобы перешагнуть через хвост нага и неспешным шагом покинуть комнату.

Дейше ничего не сказал, лишь едва заметно, одними уголками губ, улыбаясь, он проводил взглядом свою гостью. Казалось бы, как просто было решить этот вопрос, уничтожить угрозу, но осознание того, что одним ударом пересечь ее не удастся пьянило. Как же давно он не видел таких людей, таких женщин.

– О, прекрасная Рамина, я в тебе не сомневаюсь, – едва слышно протянул он, сложив руки за спиной. – И разве я могу теперь обойти стороной твои войны, разве могу лишить твоих врагов поддержки…

В полумгле комнаты раздался тихий смех. Это обещало стать незабываемым.

Дворцовые стены не могли задержать звуки празднования: веселого смеха и звонкого пения. Наблюдать за таким мирным и светлым весельем с балкона, увитого диким виноградом, было приятно. Особенно после ужаса войны, что еще недавно бушевала за стенами города.

Облокотившись на перила, Шарриаш склонил голову, рассеянно скользя взглядом по макушкам людей и нагов внизу. Порой, когда среди этого бело-золотого потока, мелькало пестрое пятно, Шарриаш не мог сдержать слегка рассеянной улыбки. Кшерхи столько лет были его единственной семьей, что, оказавшись на пороге расставания с ними, он ощутил тоску.

Из невеселых размышлений его вырвал едва слышный звук шагов. Прищурившись, Шарриаш обернулся к вышедшему на балкон Ошеру.

– Я ждал тебя.

Сделав еще шаг, принц остановился в полутени колонны.

– Каково это? – чуть помедлив, прямо спросил Ошер.

Глядя на нагайши со стороны, принц понимал, что это же предначертано судьбой и ему. И это поднимало в душе странный сумбур, имени которому дать принц не мог.

Внимательно глядя на принца, Шарриаш глубоко вдохнул и только махнул рукой, приглашая его подойти.

– Это… Странно. В юности я часто мечтал о том, как отомщу, как получу в руки эту власть. Вот только в реальности все совсем не так, как в тех мечтах. Это все также пьянит, но одновременно угнетает. Даже сейчас, глядя на них, я понимаю насколько тяжелое бремя ответственности несет каждый, кто надевает корону.

Поравнявшись с нагом, Ошер задумчиво нахмурился.

– Но ведь совсем не все, занимающие трон так сильно задумываются об ответственности.

– А разве я говорю о тех, кто сидит на престолах? – криво усмехнувшись, Шарриаш покачал головой. – Владыка должен примерять корону не на голову, а на душу. У Артана из Файрара нет короны, у нашей Воли нет короны, но они Владыки. Они те, кто осознает ответственность за свой народ и готов ее нести.

Порыв ветра донес сладкий аромат жасмина, с правого края балкона, где пышный букет белоснежных цветов лежал на столе. Видимо кто-то из слуг забыл в суматохе поставить их в, стоявший рядом кувшин. Заметив это, Шарриаш покачал головой и, тихо зашелестев чешуйками хвоста по мрамору пола, приблизился к столику.

– А как знать, что получится, что бремя не окажется слишком тяжелым? – обернувшись, бросил Ошер в спину нага.

– Это решать только тебе. Так скажи, Ошер Терезаа, как думаешь, готов ли ты взять его? – не оборачиваясь, медленно проговорил наг, осторожно расправляя веточки жасмина.

На балконе повисла тишина. Шумно вдохнув, принц медленно покачал головой и чуть порывисто склонился к перилам. Этим вопросом он задавался не в первый раз и сам. Его растили, как принца, но что получилось? Столкнувшись с настоящей жизнью, он оказался не готов к ней, был вынужден всему учиться заново.

– Нет, я не готов…

Последняя веточка жасмина вернулась в вазу. Склонив голову набок, Шарриаш критически изучил полученный результат. Поникшие головки цветов оставляли желать лучшего. Поняв, что ничем помочь им уже не сможет, нагайше развернулся к принцу.