Обожравшийся каннибал

Джон почувствовал себя так, будто кто-то постоянно за ним наблюдает, проделав где-то в стене комнаты тайную дырочку. Он даже попытался ее отыскать. За всем этим стоял кто-то очень богатый и совсем свихнувшийся. От такого можно ожидать чего угодно. Потом Джон попытался отыскать в комнате "жучок" -- микрофон, спрятанный где-нибудь за картиной или портьерой. Но ничего не нашел.

Он закурил, встал посреди комнаты, стараясь отделаться от чувства, будто за ним неотрывно следит чей-то зловещий глаз, и подумал: а не делает ли это сам Обри Мун? Ведь совершенно ясно -- кому-то известно, что он находится здесь, в "Бомонде". И этот кто-то контролирует каждое его движение. Или это все-таки кто-то из врагов Муна? Джону вдруг стало предельно ясно, что если ему удастся уничтожить Великого Человека, то он не сможет сделать и трех шагов по направлению к свободе, как будет схвачен. И он тут же ощутил себя таким же маленьким и беззащитным, как и та девушка Памела Прим. Кто-то хотел убрать Муна, а его, Джона, сделать для полиции козлом отпущения.

Денежный вопрос теперь показался ему еще более запутанным. Человек, способный заплатить двадцать тысяч долларов, чтобы купить не очень-то надежных убийц, мог заплатить и больше. Поэтому на сцене совершенно неожиданно может появиться еще одна фигура.

Джон положил сигарету в пепельницу. Да, его заманили в ловушку деньгами и ненавистью к Муну. Если ему удастся убить Великого Человека, то тот, кто за это платит, почти наверняка передаст его в руки полиции, как бы он ни старался обставить свое бегство. А если не убьет, то этот неизвестный лунатик рассчитается с ним самим. Ведь в письме четко написано: "Если вы возьмете деньги и он не будет мертв к полуночи 20 февраля, то вы сами не проживете и дня".

Теряя терпение, Джон зашагал по комнате. Все это выглядело слишком мелодраматично, чтобы иметь хоть какой-то смысл. Хотя мисс Прим -реальность, и она умерла. Ее деньги были точно такой же реальностью, как и его. По спине Уиллса пробежал холодок. Он пришел сюда, в этот роскошный "Бомонд", с мыслью о том, что только он один отвечает за свою судьбу. Но сможет ли пройти через это? Неожиданно Джон Уиллс понял, что в тот момент, когда он взял деньги в "Уолтхем траст", он сам завлек себя в ловушку. И теперь может поплатиться за это головой.

"Ну хорошо, -- сказал себе Джон, -- надо смотреть в лицо этой нелепой реальности, приятель. Осталось совсем мало времени. Сегодняшняя ночь и еще пять дней до 20 февраля".

* * *

Бар "Трапеция" в "Бомонде" был похож на клетку, установленную в фойе большого бального зала, выкрашенную в зеленовато-желтый цвет и отделанную панелями из вишневого дерева, здесь проходили приемы, когда бальный зал не использовался. При этом бар, отделанный искусными флорентийскими решетками, пользовался из-за своей необычности особой популярностью. Художники школы Кальдера украсили его подвижными фигурками гимнастов, работающими на трапециях. Они чуть двигались от движения воздуха из скрытой системы вентиляции, и от этого создавалась иллюзия, что все помещение раскачивается. Джон Уиллс сидел в этом баре и наслаждался отличным мартини.

Так как он считал, что за ним постоянно наблюдают, то решил держать себя так, будто его ничего не беспокоит. На нем был отлично сшитый костюм и дорогой галстук. Джону хотелось показать тому, кто ведет за ним слежку, что он готов выполнить свои обязанности по их договору, хотя на самом деле больше всего хотел определить этого наблюдателя и узнать, что ему надо.

Все вокруг казалось Джону нереальным -- вся эта необычайно яркая, роскошная обстановка "Бомонда", зеленые с белым полосатые навесы, зеленые ковры от стены до стены, витрины лучших магазинов города, заполненные драгоценностями, мехами, экстравагантными женскими платьями, хрустальными люстрами. В бесконечном ряду зеркал он видел свое отражение, которое повторялось десятки раз, видел роскошный вестибюль с полудюжиной прохладных, уютных приемных.

А какие люди вокруг! Еще раньше, проходя от лифтов, Джон отметил только одного человека, который, на его взгляд, не обладал неограниченными деньгами. И как раз этот человек неожиданно сам подошел к нему, заговорил:

– - Мистер Уиллс?
– - Да.

Джон ощутил, как напряглись его мускулы, -- появление каждого нового человека казалось ему подозрительным.

– - Я -- Джерри Додд, сэр. Офицер охраны. Мистер Шамбрэн просил меня помочь вам.

Джон расслабился и потянулся за сигаретой. Додд был худым, жилистым мужчиной, которому на вид можно было дать немного за сорок. У него была профессиональная улыбка, но спрятать за ней проникающего взгляда светлых глаз, которые могли в один момент увидеть очень многое, он не мог. У Джона от его взгляда даже возникло чувство неловкости, будто бы он случайно оставил на одежде ярлык с ценой, и это могло сказать Додду гораздо больше, чем ему хотелось бы, чтобы тот знал.

– - При той суматохе, которая царит здесь у вас сегодня, -- произнес Уиллс, -- удивительно, что мистер Шамбрэн вспомнил про меня.

– - Мистер Шамбрэн никогда ничего не забывает, -- отозвался Додд.
– Показал мне вас в вестибюле как раз после ленча. Вы смотрели новости по телевидению?

– - Да. Ужасное дело. Даже удивительно, что полиция разрешила сообщить об этом публике.

Джерри Додд покачал головой:

– - У нее не было выбора. Один из ближайших приятелей мистера Муна как раз и есть тот, кто делает колонку "Сторм-Сентер", -- Уиллард Сторм. Знаете такую?

– - Читаю. Бывает очень круто написано.

– - Самый последний подонок, -- охотно сообщил Джерри Додд.
– - Мун ему все сообщает. Так что у окружного прокурора и полиции не было выбора, кроме как сделать свое заявление.

– - А как Мун отнесся к этому?
– - поинтересовался Джон, закуривая.

– - Недостаточно серьезно. На его месте я не стал бы смеяться над этим. Может, кто-нибудь еще тоже взял такой же куш в десять грандов. Должен вам сказать, я хотел бы, чтобы вот так охотились за мной.

– - Думаю, прием по случаю дня рождения, о котором мне говорил мистер Шамбрэн, будет отменен?

– - Да нет, прием состоится, -- ответил Додд.
– - Никто не собирается нападать публично на Великого Человека. А если он хочет изображать из себя мишень, так это будут его похороны, а не наши. Ну, мистер Уиллс, я готов сделать для вас все, что смогу.

– - Благодарю вас. У меня огромное желание выпить сухого мартини. В каком баре...

– - В "Трапеции". Один лестничный пролет наверх. Или можете подняться на лифте.
– - Додд рассмеялся.
– - Избегайте хорошеньких девочек. Если она одна, то наверняка проститутка. А если разодета в пух и прах, страдает от излишнего веса, то это наша постоялица.
– - Светлые глаза затянулись дымкой.
– - Та девушка, Прим, тоже была проституткой. Они там справляют по ней поминки.

– - Удивительно, что в таком месте, как это, терпят девушек по вызову.

– - Вы еще не знаете, что это за место, мистер Уиллс! Но пусть это вас не волнует. Если постояльцы хотят и готовы платить за это, то нам нужно, чтобы они были. Существует только одно правило, которому должны подчиняться все живущие в отеле.

– - Какое же?

– - Нельзя ничего бросать на ковер в вестибюле, -- пояснил, улыбаясь, Додд.
– - Ну, увидимся еще, мистер Уиллс!

Мартини в "Трапеции" был восхитительный. Бармен, темноволосый круглолицый парень, улыбнулся, когда Джон собрался ему заплатить.

– - Только подпишите вот здесь. Все за счет фирмы.

– - Не понял.

– - Распоряжение мистера Шамбрэна. Для вас все бесплатно. Он сказал, что вы друг Тони Вэйла. Отличный парень! Был еще здесь, когда я только что пришел. Помог мне встать на ноги. Вы занимаетесь гостиничным бизнесом, мистер Уиллс?

– - Плавучие отели, -- ответил Джон, продолжая разыгрывать свою роль.
– Кругосветные круизы.

– - С некоторых пор они мне перестали нравиться.

– - Почему?

– - Это все равно что смотреть на Бродвее пьесу с двумя действующими лицами. Никогда не знаешь, что там тебе покажут. Но простите, сейчас будет заказ. Я Эдди, мистер Уиллс. Если что будет нужно, только скажите.