Обратная сторона времени

Рано или поздно Митрохин его прикончит. Картечь летит широким веером, рикошетит от железных стен мониторной и с визгом разносится по всему помещению.

Алексей чувствовал, как жизнь медленно покидает его. Не сейчас, так через минуту—другую, может быть, через пять минут или десять, он сначала потеряет сознание, а затем распрощается с жизнью.

И оставалась ему единственная возможность — встретить смерть так, как подобает мужчине. Он подобрался, готовясь к последнему броску.

До Митрохина было не меньше десяти метров, а картечь движется в сотни раз быстрее человеческого тела… Подумав об этом, Алексей все же рванулся вперед и остановился лишь потому, что его рука, упиравшаяся в пол и готовая подтолкнуть его тело через подоконник, навстречу смерти, наткнулась на предмет, которого здесь раньше не было.

Секунду он тупо смотрел на раструб парализатора, валявшегося на полу, и, все еще ничего не понимая, боялся поверить в чудо. И тогда, из пустоты, над самым его ухом раздался тихий женский голос:

— Я надеюсь, что вы сохраните ему жизнь в обмен на то, что я спасаю вашу.

— Кто вы?

— Я та девушка, которую вы отправили в далекое путешествие вместе с отчимом, не спросив, хочет ли она этого. Помните меня?

— Почему вы помогаете мне?

— Потому, что ненавижу того, кто собирается вас убить.

— Зачем же в таком случае вы требуете сохранить ему жизнь?

— Потому, что он сделал для меня много хорошего.

— И за это вы его ненавидите?

— И за это тоже. Это слишком долго объяснять, а у нас нет времени на философские разговоры. Может быть, позже, когда вы выполните свою задачу, мы еще поговорим.

— Будьте осторожны со своим плащом. В самый неожиданный момент он может подвести, — предупредил Алексей.

— Вы первый, кто вообще о нем догадался.

— Совсем недавно у меня был такой же.

И, сказав это, он вновь приподнялся над подоконником, чтобы нажать на спуск парализатора всего один раз.

У этого оружия практически не было промахов.

ГЛАВА 35

Митрохин неподвижно лежал посреди двора, беспомощно раскинув руки. Дробовик и пистолет, подобранные Алексеем, разместились на подоконнике, а оба сторонника уже бывшего Верховного муфтия, разоруженные, стояли за изгородью, понуро опустив головы. Здесь же толпилось и все население поселка, привлеченное к месту событий прекращением стрельбы.

Лишь теперь Алексей осознал, что разоружить Митрохина было половиной дела — причем не самой трудной. Сохранить ему жизнь, вопреки воле разъяренной, жаждавшей мести толпы, оказалось гораздо труднее. Он понимал, что даже если ему удастся выполнить эту непростую задачу, Митрохин превратится для него в постоянную проблему. Рано или поздно, улучив момент, он сбежит — как делал это не раз из самых укрепленных тюрем — и рассчитается с ним.

Положительного решения проблемы попросту не существовало. Любое действие заводило Алексея в тупик. Он не мог нарушить слова, данного женщине, спасшей ему жизнь, и потому, превозмогая боль от наспех перевязанной раны на спине, шагнул к воротам, навстречу расшумевшейся толпе. Некоторые из поселенцев сжимали в руках свои сельскохозяйственные инструменты, которые, как не раз уже было доказано историей, вполне могли использоваться в качестве оружия.

— Успокойтесь и выслушайте меня! — крикнул он, распахивая калитку и предусмотрительно не открывая ворот, чтобы иметь прямо перед собой не более одного разбушевавшегося поселенца. — Я не допущу самосуда и расправы. Мы будем судить этого человека, дадим ему возможность высказаться в свою защиту.

— Да кто ты такой, чтобы нам указывать! Откуда ты взялся?!

Впереди толпы, прямо напротив калитки, находился высокий, мускулистый мужчина, сжимавший в руках нечто, напоминавшее кованую острогу с двумя стальными остриями по полметра длинной.

«Они что тут, на медведя собирались охотиться?» — отрешенно подумал Алексей. Он не взял с собой оружие, оставшееся на подоконнике, потому что не собирался начинать знакомство с местными жителями с перестрелки, и, кажется, здорово просчитался.

— Я тот, кто избавил вас от вашего Верховного муфтия. Надеюсь, это вы понимаете?

— А мы тебя не просили об этом! — нагло заявил рослый молодой парень, явно надеявшийся разом избавиться от всех представителей власти.

— Выходит, опять нам нового коменданта прислали? — осведомился из-за спины высокого низкий и худой конопатый человек лет сорока, с бегавшими глазками, из тех, что находятся в каждой разбушевавшейся толпе и, прячась за спинами, подстрекают остальных к непредсказуемым действиям.

— Никто его не присылал! — раздался из-за спины Алексея голос Копылова, про которого Алексей начисто забыл в пылу схватки и лишь сейчас вспомнил, что его фигура маячила поблизости от того окна, на подоконнике которого он оставил оружие…

Отступив на шаг от калитки, Алексей попытался оценить изменившуюся обстановку. Копылов стоял, гордо выпятив грудь, небрежно зажав под мышкой, на манер Митрохина, его двустволку. В руках он держал блокнот и карандашом делал в нем какие-то пометки. Почему-то это вполне безобидное занятие произвело на толпу магическое действие. Шум мгновенно стих, и в наступившей тишине далеко разносились слова Копылова:

— Тимохин Степан, доставлен семнадцатого августа нынешнего года, по специальности металлург, зачислен подмастерьем кузнеца, имеет два замечания. Сегодня получает третье.

— За что?! — взревел парень с рогатиной, и Алексей подумал, что он немедленно бросится на Копылова, но этого почему-то не произошло.

— За угрозу применения холодного оружия против представителей власти.

— Я же его не применял!

— Угрожали применить. Этого достаточно для третьего замечания. — И не обращая больше внимания на сникшего Тимохина, продолжил чтение: — Пеньков Николай, прибыл первого сентября нынешнего года, по специальности электрик, зачислен в колонию ремонтником, получает второе замечание.

— Я же ничего не делал! У меня нет никакого оружия! — завопил конопатый, протягивая к Копылову пустые руки.

— Подстрекательство к неправовым действиям, нарушение седьмого пункта устава, — равнодушным размеренным голосом произнес Копылов, перелистывая блокнот. Толпа еще пыталась протестовать, но начала рассасываться.

— Как вам это удалось? — спросил Алексей, когда за оградой никого не осталось. Он все еще стоял в напряженной позе, каждую секунду готовый к схватке и не зная, что ему следует ожидать от Копылова. Ему очень не нравилось заряженное ружье под мышкой бывшего коменданта и муфтия.

— Все очень просто. Советская власть научила их жить в рамках определенных постановлений и параграфов, мне оставалось лишь реанимировать эту безотказную систему. Если бы у нас не появился этот бандит, — он кивнул в сторону Митрохина, — мне удалось бы создать здесь образцовую коммуну. Но, как видите, даже несмотря на его деструктивное вмешательство, страх перед бумагой сохранился в их душах.

— Мне кажется, гораздо большее впечатление произвело на них ружье, которое вы взяли, между прочим, без моего разрешения, — забросил первый пробный камень Алексей, стараясь не упустить из виду черные отверстия стволов, мотавшиеся из стороны в сторону.