Обратная сторона земли

Яо, похоже, спросила у шофера то же самое. Он что-то удивленно лопотал, показывая пальцем в сторону заднего стекла, за которым виднелась пустая темная дорога.

– Он говорит, что навстречу ему двигалась машина – такая же автолавка, как та, на которой мы сейчас едем. Шофер еще удивился – в этих местах других автолавок нет. Дорога здесь узкая, разъехаться негде, а та машина не сворачивала. Когда съехались совсем близко, пришлось ему свернуть в кювет, чтобы избежать лобового столкновения.

– Тогда где же та машина?.. – я с трудом удерживался от нецензурных выражений, в рассуждении, что шофер их все равно не поймет, а Яо они могут обидеть. – Ладно, мы могли ее не заметить, и она уже скрылась за поворотом, но почему же мы ее не слышим?

Я сделал выразительный знак, призывающий всех замолчать.

Нас окружали только звуки ночного леса.

Возможно, шофер просто задремал за рулем и съехал в кювет?

Во всяком случае, засела машина плотно. Как ни пытались мы вытащить ее на широкую дорогу жизни – бесполезно.

– Утром я сбегаю в деревню и приведу подмогу, – наконец сказал утомившийся водитель. – Тут недалеко, километров двадцать.

– Так это три часа ходу! Давайте сбегаем, пока там все не легли спать! – предложил я переводчице.

– Это для вас три часа, – возразила она. – Мы, китайцы, люди невысокие, и шаг у нас короткий. Меньше чем за четыре часа нам такой путь не одолеть. Да и шоферу не очень-то хочется путешествовать по этим местам ночью.

– Ладно, тогда придется ночевать здесь. У меня в бауле есть палатка…

Яо опасливо оглянулась по сторонам:

– Кто знает, какие твари водятся в этом лесу. Лучше расстелем спальные мешки прямо в машине, а шофер будет спать в кабине.

Так и поступили. В автолавке было тесно, и мы улеглись с Яо на полу, голова к голове.

– Когда шофер пойдет в деревню за подмогой?

– Китайцы встают рано, – я услышал, как Яо хмыкнула. – Когда он уйдет, вы будете еще спать.

Мы полежали еще пару минут, и Яо стала молча вылезать из своего мешка.

– Куда это вы? – поинтересовался я.

– Мне надо выйти, – смущенно ответила она.

Признаться, я и сам давно чувствовал такую потребность (мантоу мы запивали некрепким просяным пивом), но вылезать из теплого спальника наружу очень уж не хотелось.

– Не нравятся мне эти места, – я тоже покинул свой мешок. – Я вас провожу.

– Ну, вот еще, – Яо засмеялась.

– Ничего, мне тоже надо прогуляться. Пойдем по разные стороны дороги, если что – кричите.

Мы вышли из автобуса, окунувшись во влажный и прохладный ночной воздух. Я почувствовал, что мне срочно необходимо опорожнить мочевой пузырь – чересчур долго мне пришлось сдерживаться. С криком:

– Если что, зовите на помощь!

я бросился под деревья.

Тьма вокруг стояла полная. Это была не городская темнота, благородный черный цвет которой разбавлен миллионами блуждающих электрических огоньков, а настоящий первобытный мрак. В такой темноте хорошо думалось о блуждающих вокруг невидимых чудовищах, чьи глаза пристально смотрят на тебя, ожидая неверного движения.

Когда я уже совсем изготовился к тому, чтобы справить малую надобность, мне вспомнился рассказ о живущей в бассейне Амазонки рыбешке, которая имеет обыкновение впиваться в член мочащегося в реку человека.

Струя вырвалась из меня с шипением, чуть ли не как из пивной бочки. И почти в ту же секунду раздался крик Яо:

– Бенджамен! Бенджамен!

Я попытался остановить процесс, но это оказалось невозможным.

– Сейчас! – в отчаянии закричал я. – Подожди секунду!

Мои глаза стали постепенно привыкать к темноте, и я разглядел недалеко от своих ног большую, толстую и достаточно прямую сучковатую ветку. Застегнув, наконец, брюки, я подобрал это орудие с земли и бросился к Яо.

Когда я перебежал через шоссе, то увидел, что мою переводчицу окружила толпа людей в красных костюмах (кофта плюс шаровары) и красных же широкополых шляпах, пытающихся куда-то ее тянуть.

Не думая о том, что это могут оказаться шаолиньские монахи или еще какие-нибудь борцы за счастье народное, и тогда мне придется туго, я треснул ближайшего дрыном по спине.

Он неожиданно легко повалился, и тогда я, перехватив палку поудобнее, стал наносить удары по остальным. Они валились как кегли, и я уже было решил, что в меня вселился дух Брюса Ли, но неожиданно битва закончилась. Все нападавшие, в количестве восьми штук, лежали на земле и не подавали признаков жизни.

Я пошевелил одного из разбойников палкой. Он показался мне нечеловечески легким, и тогда я наклонился и сдернул платок, похожий на пионерский галстук, у него с лица.

Лица, как оказалось, никакого и не было – соломенный клубок, напоминавший приспособление для отработки ударов в карате, служил нападавшему вместо головы. На соломе были грубо намалеваны черты лица.

– Вы что, решили меня разыграть? – недоуменно спросил я у переводчицы.

Между прочим, Яо выглядела достаточно напуганной. Очень осторожно краем туфельки она потрогала чучело одного из разбойников:

– Он соломенный! – наконец догадалась она.

– Не обольщайтесь на мой счет, с живыми я бы так легко не справился, – сказал я саркастическим тоном. – Что это было?

– Я клянусь вам, только что они были живыми, и тянули меня куда-то в лес!

Со стороны автолавки послышалось чириканье на китайском языке – это шофер выскочил нам на подмогу. Яо, как могла, успокоила его:

– Не хватало еще, чтобы наш водитель запаниковал – это простой деревенский парень. Я сказала ему, что испугалась совы, вылетевшей из леса.

Мы вернулись в машину, тщательно закрыли за собой все двери, и только после этого залезли обратно в свои мешки.

Сон все не шел. Наконец Яо сказала:

– Я говорю вам, они были живые.

– Но мы же сами видели солому! Может, у нас галлюцинации? Белочка?

– Что? – удивилась Яо. – При чем здесь белочка?

– Белая горячка.

– А что это такое?

Я подробно объяснил Яо, что такое белая горячка и отчего она бывает – повысил, так сказать, ее словарный запас.

– Спасибо, – сказала она в конце моей лекции, – только я вам точно говорю – эти соломенные пугала шевелились.

Не доверять моей спутнице я не имел никаких оснований.