Обратная сторона земли

Питались мы только плодами и кореньями, которые приносил дух, а пили чистую воду. Больше всего меня поразило, что духу тоже надо было кушать!

Пока мы ели, или когда я уставал от перетирания трав, горный дух рассказывал мне о пути Дао, о других духах, которые населяют этот мир… Одну пилюлю он обещал дать мне, чтобы я тоже мог присоединиться к синклиту Бессмертных.

Однажды дух сказал:

– Наше средство почти готово. Мне осталось найти еще одну его часть, чтобы мы закончили великую работу. Но эту часть найти труднее всего.

С этими словами обезьян покинул пещеру, и появился только через два дня, волоча с собой мешок, в котором что-то трепыхалось. Каков же был мой ужас, когда дух открыл мешок, и вытряс оттуда опутанную веревками Яо!

– Я нашел эту девушку в лесу, где она что-то искала, – сказал мне дух. – Это последнее средство, которого нам недоставало. Выпусти из нее кровь, процеди, а затем перемешай с той мазью, которая стоит у стены в желтой стеклянной банке. Женская кровь символизирует Инь – пассивное начало природы… Да смотри, не вздумай с ней блудить, а то «киноварная пилюля» станет для тебя бесполезной!

Сказав это, обезьян кинулся на свою лежанку и захрапел.

Так значит, Яо пыталась меня разыскать!

Я достал нож, разрезал путы на китаянке и незаметно вывел ее из пещеры, сказав:

– Беги в лес! Мне же придется остаться, иначе горный дух сразу же кинется за нами в погоню.

Когда Яо скрылась в лесу, я поймал двух горных голубей, зарезал их, а кровь сцедил в то снадобье, которое указал мне горный дух.

Проснулся он только к вечеру, и сразу же спросил:

– Готово?

Я кивнул головой. Дух бросился в ту комнату, которая служила нам лабораторией, зачерпнул гигантской лапой пригоршню мази и отправил ее себе прямо в рот!

Как только он проглотил мазь, его стало корежить (я пулей выскочил из комнаты), он упал на пол, завертелся волчком, и наконец, взорвался, осыпав все вокруг дождем огненных брызг! Меня контузило, и я потерял сознание…

А когда очнулся, увидел, что все так же стою перед зеркалом в лавке на окраине Пекина и поправляю прическу.

– Я бы вам не советовал ехать в те края, – сурово сказал даос. – Вы не верите в силу старинных рецептов. Запомните – никогда ничего нельзя менять!

Ошарашенный, я двинулся к двери. Меня шатало, как будто я действительно несколько недель провел в лесу. Сунлин, казалось, смотрел на меня совершенно безучастно, но только когда я запнулся о порог, бросил вслед несколько слов.

– Он просит задержаться, – перевела мне Яо.

Я обернулся и увидел, что старик подходит ко мне с зеркалом в руках.

– Великий даос Гэ Хун говорил, что зеркала необходимы для борьбы с демонами. Зеркало заставляет злые силы показать свой истинный лик, – сказал он (естественно, в переводе Яо).

– Что ему надо заплатить? – спросил я севшим голосом, сунув руку в карман за деньгами. Старик, поняв мой жест, сделал отрицательный знак рукой и очень резво для своих двухсот лет удалился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Всю дорогу до гостиницы я не проронил не слова. Происшествие с зеркалом настолько меня потрясло… чувства, боль и страх, которые я испытал, были так естественны…

Яо бросала на меня косые взгляды, но ничего не говорила, и только, когда мы уже подъезжали к гостинице, склонилась к моему уху и произнесла:

– Не надо чересчур доверять этим даосам. В большинстве своем они просто фокусники и гипнотизеры.

Когда мы возвратились, был уже поздний вечер. Постепенно приходя в себя, я заметил, что жизнь на улицах Пекина не утихает с наступлением темноты, как это бывает в городах победившего социализма… Похоже, Великая Стена китайского коммунизма дает трещины.

Яо проводила меня в мой номер, при этом строго сказала:

– Завтра утром мы выезжаем!

Я не стал рассказывать ей о видении, посетившем меня в лавчонке старого даоса. Хотя, может, и зря – рассказ бы успокоил меня, помог расставить все по полочкам… В конце концов, у меня же есть уже одна тема для материала в газету! И если скептичный Давид, редактор нашего «Периода», откажется принять это за документальный очерк – я вполне смогу напечатать его как фантастику.

Хотя от усталости ломило все тело, заснуть я не мог. Сейчас бы баночку пива, да сигаретку выкурить… В конце концов, должны же быть здесь ночные лавки!

Оглядев жалкую обстановку гостиничного номера, я вышел в коридор, спустился по бетонной лестнице и оказался на улице. Прямо напротив гостиницы призывно переливался огнями киоск – вроде фонаря, на свет которого должны лететь подгулявшие мотыльки. Решительно перейдя улицу, я сказал киоскеру (китайцу средних лет и достаточно потрепанной внешности):

– Пи-цзи!

Как я уяснил себе из романов Сорокина, это означает «пиво». Продавец обрадовался, залопотал чего-то по-китайски, но я решительно перешел на более знакомый мне английский:

– Энд смоук!

И сделал жест, как будто курю сигарету. Китаец поставил передо мною большую пол-литровую банку, изукрашенную иероглифами, и положил пачку сигарет. Я бросил на прилавок несколько юаневых купюр (никогда не расплачивайтесь в Китае долларами – могут быть неприятности), и, пока мне отсчитывали сдачу, открыл банку, чтобы убедиться, правильно ли понял меня продавец… В банке оказалось самое обычное пиво – ничуть не хуже и не лучше, чем израильское «Маккаби». И стоило за этим лететь на край света?

Я пересек пустынную улицу в обратном направлении, с банкой пива в руке, и только тут заметил, что возле двери нашей гостиницы стоит «газик». Я уже было собирался войти в вестибюль, как из «газика» выскочили несколько людей в серых костюмах и быстро подбежали ко мне, перегораживая вход в гостиницу.

– Вы Бенджамин Таль? – спросил один из них по-русски.

– Он самый, – согласился я.

– Прибыли из Израиля?

– Так точно.

– Тогда просим вас проехать с нами, – и они стали, чуть ли не силой подталкивать меня к машине.

– Э, что это такое! – заорал я. – Позовите нашего консула!

Но меня уже втянули в машину, которая, взвизгнув шинами, рванула с места.

– Консул вам не понадобится, – сказал по-русски все тот же китаец.

– Куда вы, черт побери, меня везете?! – возмутился я.

Китаец помолчал немного, видно, находя подходящие слова, а затем сказал:

– Мы едем в квартал Вытягивателей Жил.

«Вытягивателей жил?!»

Я напрягся. Сон с меня как рукой сняло, и я принялся лихорадочно соображать, что же мне делать. Конвоиры не выглядели особенно крепкими, и будь на моем месте Джекки Чен, он без труда раскидал бы их. А как быть с шофером? Или прыгнуть из машины на полном ходу?