Обратная сторона жизни

А вокруг и, правда, творилось невообразимое! Дикая какофония из криков торговцев, шума с гамом козлоногих жителей Ада, низко пролетающих глайдеров, толп воющих от безысходности грешников и праздно прогуливающихся чертей! Это был действительно Рынок с большой буквы, именно город-Рынок и для мечтающих свихнуться людей здесь приготовили не последнее место. Судя по всему, отсюда покупали и увозили на продажу в другие концы Геенны Огненной, как всегда чуть-чуть подороже, а значит, кому-то повезет и его жизнь будет приятной немного подольше, ведь здешняя стабильность выглядела на редкость плохо в отличие от неторопливого путешествия по Аду.

— Покупайте ткани, хорошие, новые ткани! Любые цвета, любые оттенки, защита от жары, холода и насекомых! — седой, слегка полный черт с козлиной головой и небольшого роста, безвкусно замотанный в разноцветный ширпотреб, демонстрировал продаваемый товар прямо на себе, подхватывая, показывая и откладывая обратно, выполняя это с такой скоростью, что лица рабов обдувало благословенными порывами воздуха.

— Специи! Самые разные специи! На любой вкус, для приготовления человека или дикого зверя, без разницы! Купите, и не пожалеете! Блюдо станет слаще, острей, горче! Как вам угодно! Возьмите специй! Самые разные! Острые, сладкие! Самые разные! На любой вкус! — свиномордый сатир еще более толстый и гнусавый, чем собратья, сопровождающие голожопых узников, показывал товар во множественных плошках, а от его прямоугольной лавки пряностей тянуло смесью таких ядреных запахов, что Дима чихнул, уж настолько засвербело в шелушащемся от жары носу.

— Ножи! Ножи! Покупайте ножи! Самые разные, самые острые, самые тонкие, самые гибкие! — и вновь пузатый сатир, гнусавящий на много метров вперед и одетый лишь в набедренную повязку с двумя сосками на уровне вогнутых внутрь колен, ловко размахивал руками, показывая ножи, качество которых демонстрировалось на привязанном к грубо сколоченному столу человеке с пятым тавро.

У несчастного «помощника» продавца был плотно завязан кривящийся рот, а поверхность тела покрывало множество глубоко воткнутых клинков, что кошмарно выглядело в совокупности с полными разума и боли глазами, просящими только одного — убить, отчего Дима постарался отвернуть взгляд, не желая смотреть на мучительное существование грешника поневоле.

Четвертая цепь безостановочно двигалась дальше, предлагая идущим позади рабам «прицениться» к ножам, а торговец клинками напоследок отсек большой палец дернувшегося «помощника», закинул в свиную пасть и стал с хрустом жевать, словно передавая эстафету стоящему после него продавцу еды, которыми так пугал Анатон.

— Не забывайте перекусить, ведь Рынок большой, а вы можете проголодаться! Лучшие блюда только здесь! Готовятся на месте, и вы сами выбираете понравившийся кусок! Есть овощи и фрукты, что хорошо к любому жаркому! Ну, а любителям сырого — предоставляется возможность отрезать мясо самому! — в лавке торговца быстрой едой находились трясущиеся от боли, обнаженные люди с зашитыми ртами и пятым тавро, аккуратно насаженные на невысокие железные колья с красноватым отливом.

Почему невысокие? Просто вздрогнувший от ужаса Дима автоматически сделал такие выводы, четко осознавая, что внутри «еды» скрывается их самая малая часть, ведь несчастных грешников не убивают, а продают по кусочкам, а значит, и не думают чрезмерно издеваться, дабы «мясо» вдруг не потеряло товарный вид вследствие разорванных внутренностей.

Две молодые, когда-то красивые девушки, а также парень примерно их возраста, мужчина лет сорока пяти и совсем старуха были умело насажены на колья на равных расстояниях, и располагались друг за другом по мере увеличения возраста. Видимо этим эстетичным выравниванием рогатый хозяин закусочной пытался создать подобие витрины, что, в общем-то, получилось, ибо ассиметрией взгляд не ломало, но и не притягивало…

Сии несчастные мученики с пятым тавро, если говорить прямо и безо всяких: «Ох! Ах! Какой ужас! Так нельзя!», — походили на курей-гриль, крутящихся на многолюдных улицах всех городов мира. Глаза несчастных, не пожелавших нормально жить на Земле, и получающих идентичное существование в Аду, выражали непередаваемую боль, а накрепко сшитые губы были белыми, словно пытались порвать связующие их нити.

Этот непривычный для человеческих взоров ассортимент, предоставленный из молодых, постарше и старых людей олицетворял разнообразие вкусов, предоставленных на Рынке, а голубоватый огонь из каменной тумбы рядом с мучениками говорил о существовании газа на Геенне Огненной, и… Очень пугала сковородка с длинной засаленной ручкой, скворчащая от кипящего масла и плавающих в нем бесформенных огрызков людской плоти, правда, непонятно с каких участков тела… Омерзительное зрелище, вызывающее желание облеваться, но в тоже время манящее запахом жареного мяса, отчего урчал изголодавшийся желудок.

— Купите еды, господин! — козлоподобный торговец вежливо, но громко окрикнул Джумоука, крутанув блеснувшими рогами. — Вам еще долго работать, а всех сразу не купят! — однако укутанный в слепящее золото «Анубис» даже не обернулся, на что торговец также не отреагировал, ибо привык и, отрезав ухо от непрерывно трясущейся, когда-то красивой девчонки, кинул в закованную толпу рабов. — Пожрите животные! Ха-ха-ха! — захохотал парнокопытный торговец человечиной, а лишившаяся небольшой части тела грешница болезненно дернулась, но ее тело уже восстанавливалось.

Кошмарное зрелище, видеть которое удостоился проходящий скот Джумоука, поразило каждого из людей, одних больше, а других меньше. Самые слабонервные открыли искривившиеся рты, дабы просяще взмолиться или впасть в истерику, но огромные черти, приноровившиеся к повадкам ведомых на продажу животных, вбили зубы им в глотки, заставив неудавшихся крикунов закашляться кровью.

Дмитрий, шокировано изучающий «профессии», привлеченных на рыночные работы грешников, благодарил Творца за уникальный ожог на лбу, ведь «работающие» вечной едой люди обладали пятым клеймом, то есть являлись представителями большей части выходцев с Земли. А из непрерывно проходящих в обратную сторону, ведомых на поводках узников, юноша до сих пор не увидел ни одного раба с тавром «Спящего» или второго с третьим, на глаз попадалось лишь женское и пятое.

«Получается, что идущие позади нас троих, действительно самые жалкие и ничтожные люди… Оно сразу видно было, но теперь уже точно… Остальных получается отправляют на работы, требующие какого-никакого ума и характера, плюс наличие смирения и крепкой психики… Не везет земным бездельникам, не везет… Кормить весь Ад, лизать ноги Раю, вот каково их предназначение, чем они по сути на Земле и занимались, облизывая задницы начальству и не имея собственного мнения… Поэтому не стоит и думать об истинных размерах Геенны Огненной… Скорее всего Ад примерно земной величины, ибо в живых остается очень мало людей, и все они где-то работают, питаясь своими же земляками… Безотходное производство… Умно и выгодно… Это сколько же в Аду родни родня сожрала… Охренеть…», — от жары Дима слышал звучащие внутри головы тамтамы, но не мог оторваться от невообразимых торговых рядов, видя, что полногрудая Лиза и вовсе шокирована происходящим.

Посеревшая от страха девчонка держала любимого малыша, так крепко, что было непонятно, как он не задохнулся в сладких материнских объятьях. Младенец насытился и спал, а с трудом волочащий ноги юноша завидовал его сладкой жизни, той, когда не понимаешь, где находишься и растешь с чистой совестью, думая, что окружающий мир таким и должен быть.

«Правильно говорят, что больше всего на мировоззрение человека действует раннее детство… Большая часть поведения формируется именно с пяти до двенадцати лет, потом переучивать бесполезно, уж слишком подросток впитывает окружающий мир… Может, если только спустя годы… Вследствие изменения образа жизни и нового взгляда на окружающую действительность, но отголоски прошлого будут преследовать до конца дней… Помнят же некоторые происходящее еще до рождения… Странные города, иначе одевающихся людей, невиданных животных… Получается не вся память пропадает, вот только я, как назло ничего не помню…», — задумавшийся юноша споткнулся и крепко ударился о еще один, валяющийся на мостовой камень.

Два пальца ноги, большой и указательный пронзило острой болью, мгновенно ушедшей никуда и все это удовольствие благодаря новому органу, встроенному рогатой родней, чтобы братьям по крови лучше жилось и работалось на жаркой родине. Жаль только, что Дима ничего не помнил и не знал о ней, кроме ярких кошмарных снов, так пугающих при жизни, да и то… Об Аде ли они? Кто знает… Ведь, как оказывается, Вселенных бесконечное множество…

— Покупайте жареные языки! Жареные языки! Покупайте! Берите, сколько пожелаете, отрастут еще! Жареные, сырые, запеченные и вареные! Самые разные! Самые вкусные! Языки молоденьких девушек, языки стареньких бабушек! Взрослых мужчин и красивых женщин! Жареные, вареные, сырые! Покупайте языки, тающие на языках! Ха-ха-ха! — услышавший последний рекламный слоган мальчишка с дрожью обернулся, заочно предполагая, что увиденное его поразит и действительно… Геенна Огненная умела удивлять, причем каждый раз иначе.