Обратная сторона жизни

— Привет! Не хотите померяться?! — он несколько раз хлопнул веками, словно стыдливо прикрывая серо-голубые глаза, а Такеши был готов поклясться, что в пустых ангельских взорах мелькнула лютая ненависть. — Ну, так что? — с трудом выдавливая слова, произнес трясущийся внутри юноша, скребя меж ног и помахивая членом, пытаясь вывести из себя пернатых кастратов. — А-а-а! — вдруг с силой хлопнул он по лбу той же рукой, что лазила в потаенном местечке, и на мгновенье скривился от боли. — У вас же нет!! А я все голову ломаю, зачем такие длинные одежки! Сначала решил хер длинный, но вспомнил, что в таких случаях, наоборот, носят рубашку покороче, а у вас… Кха-кха! Аж ног не видно! Кха-кха! — Дима смешливо закашлялся и постучал по тощей груди, изо всех сил скрывая телесную тряску, ибо это оказывается, ненависть рвалась из него, словно он давным-давно что-то не поделил с крылатыми представителями Элизиума. — Извиняюсь! — парень ухмыльнулся, блаженно закатил глаза и, подложив руку под «бубенцы», принялся перекатывать их, словно снимая нервное напряжение.

Ангелы же смотрели на него, ничего не говоря, и будто впитывая каждое слово наглого «Спящего», совсем не боящегося Рая и его посланников, а Такеши не удержался и прыснул, отчего из небольшого носа со скоростью света вылетела смачная сопля и попала прямо на сутану еще не забрызганного кровью пернатого ублюдка. Безмолвный, но будто кипящий внутри Лкетинг, до этого сдерживающийся, видимо из-за совета Дмитрия, захохотал во весь звучный туземный голос, перекрыв какофонию Рынка.

— Ха-ха-ха! Крылатый демон грязный! Ничего не может сделать! Ха-ха-ха! — смеялся воин-масаи, и на эти звуки подцокали оба сатира, обнаружившие удивительную картину, где внешне спокойный мальчишка медитировал с потными яйцами в загорелой ладошке, как вариант реально наслаждаясь происходящим, японец глупо моргал с открытым ртом, а мускулистый туземец ржал, как породистый конь. — Вот вам месть Лкетинга за Энгаи! — масаи быстро пошевелил щеками, скорее всего гоняя слюни и бесстрашно подойдя к ангелам, поочередно харкнул им в шлемы снизу-вверх. — Крылатые демоны хуже дохлых свиней! — он яростно зыркнул ярко-голубыми глазами на жирных сатиров и развернувшись, пошел к Диме, где уселся рядом.

Свинорылые демоны не слишком огорчились привычному оскорблению от чернокожего воина, ибо отличной платой за него являлся эффект произведенный на ангелов, скорее всего не ожидавших от трех «Спящих» такой наглости, и все-таки испытавших от этого определенные эмоции.

— Хотим купить! — раздались клекочущие голоса из красивых, с хрипом дышащих ртов, а пустые глаза повернулись к прячущемуся в тени Джумоуку. — Купить и убить! — после чего Дима почувствовал радостную ненависть, сто процентов идущую из клетки рабов с пятым тавро, чего видимо не избежал и Лкетинг, метнувший яростный взор через стену женской камеры.

— Злые люди! Плохие люди! Глупые люди! — с чувством выговорил мускулистый туземец. — Никого не любят! Себя не любят! Скоро все умрут! — а загорелый до черноты японец озадаченно посмотрел на него, не понимая, о чем говорит чернокожий друг.

— Нет! — раздался категоричный голос «Анубиса». — «Спящие» не продаются! Кого угодно, и сколько угодно, но только не их! Вы знаете наши законы, и вы знаете ваши законы! «Спящие» не покидают Ад! А оскорбления от них получили не только вы, но все мои слуги, а также я! Это суть «Спящих»! И ее ничем не выжечь! — ангелы в ответ распрямились, отошли назад и вытерли слюни воина-масаи с прозрачных шлемов, так красиво смотрящихся в свете адских солнц.

— Да! Мы знаем законы! Просто… — клекочущий голос не договорил, ибо их пустые взгляды еще раз заглянули в клетку, а приоткрывший глаз Дмитрий, тряска которого почти затихла, приподнял одно яйцо и подмигнул крылатым, тут же развернувшимся и направившимся к веренице купленного скота. — Они не должны жить! — уходя, проклекотал один, а свинорылые демоны оскалили пасти в звериных улыбках, проводив крылатых гермафродитов кровавым взглядом.

— Молодцы «Спящие»! — прогнусавил самый болтливый. — Хоть вы и полные дерьма твари, которых лучше убивать еще при рождении! — он сплюнул на горячий камень, а трое друзей без эмоций уставились на него со свинорылым напарником, словно показывая, что им плевать на мнение грязного животного.

Красноглазый поросенок в ответ хмыкнул, приподняв свиные губы и звонко уцокал, покинув обзор «Спящих», не забыв утянуть покручивающего зазубренный клинок товарища, а Дима позавидовал так вольготно чувствующим себя на жуткой жаре волосатым свиньям, скачущим по ней, как веселые козлята по зеленому лугу после дождя. Для него самого выйти под лучи двух безумных солнц было подобно казни, которую он переживал раз за разом, высовывая голову меж прутьев, а уж выйти и бродить там, полностью залитым кровожадным светом… Нет, нет и еще раз нет, но… Придется, когда за ними придут и он это отлично понимал.

Жуткая тряска, раздирающая загорелое тело изнутри и снаружи прошла, освободив горло с таким трудом выталкивающее оскорбительные фразы, и Дима свободно задышал, сам не понимая, что на него нашло. Впервые в жизни он разозлился так сильно, без какого-либо повода, причем на кого? На ангелов, которых большая часть психически больного человечества желает поцеловать в блестящие задницы, не собираясь лечиться от массового безумия.

Мальчишка поднялся, встав на крепкие, но худые ноги и пожав плечами, посмотрел на двух друзей, словно объясняя, что сам не в курсе, отчего так хаял пернатых ублюдков. Лкетинг в ответ понимающе кивнул и белоснежно улыбнулся, а Такеши промолчал, задумчиво шевеля поджатыми губами, видимо переживая из-за крупной сопли на ангельской сутане. Скорее всего, японец мучился из-за навязанных земной жизнью ценностей, где на крылатых слуг Господа нельзя сказать плохого слова, ибо они прилетят, дабы покарать и вот уж, где требуется задуматься, так именно здесь! Прилетят и покарают за плохое слово! Ослепительные слуги всемилостивого Господа! Хотя нет… Можно вымолить прощение, правда, это довольно тяжело, ведь необходимо облизать ноги сотне священников, полгода неустанно молиться и на всякий случай отдать все имущество Церкви, дабы она умело распорядилась им на благо Господа, живущего то ли в Подмосковье, то ли в Ватикане, но…

Земля осталась далеко-далеко, а жизнь в Аду продолжалась, поэтому «Спящие» вернулись к залитой солнцем решетке, чтобы вновь высунуть головы через горячие прутья, подставив их безжалостно обжигающим лучам и проследить за дальнейшими действиями крылатых монстров, отправляющихся в Рай с дешево купленным человеческим скотом.

Один ослепительный представитель Яхве стал сзади рабской вереницы, второй, обрызганный кровью спереди, и они сразу же двинулись без всяких «посидим на дорожку», страшно хрипя и свистя красивыми ртами, а люди бесстрашно шли, звеня цепью и легко поддавшись новым пастырям, все-таки приняв на веру то, что их погибший собрат недостоин Рая. Еще недавно сгорбленные, черные от насильного загара спины распрямились, и направляющийся в Элизиум людской скот слился с подобными им вереницами, ведомыми другими ангелами.

Со стороны это походило на огромную отару овец, направляющуюся на стрижку при помощи множества пастухов, что в принципе так и было. Несчастных, опутанных ложью людей вели практически на заклание, однако бушующая в их сердцах слепая вера не позволяла так думать. Для самих себя они двигались во спасение, в светлый и святой Рай, из распахнутых ворот которого выбежит счастливый Иисус с двенадцатью апостолами, радующимися, как дети, что наконец-то прибыли! Прибыли любимые рабы Его! Радость-то какая! Спасенные от чертей! С тяжелым боем отобранные у Сатаны и уже забыто, что за двенадцать монет штучка, ибо слуги лукавого околдовали их, наслав галлюцинации и показав суть ангельскую светлую совсем иной, чем она есть… Да-да! Вот, что творит лживая пропаганда с людьми, воспитанными земной системой ограничений и наказаний, безустанно рассказывающей, что они никто и звать их никак.

Сейчас эти уроды-грешники, именно уроды с изувеченными сознаниями, иначе не назвать, шли за пернатыми ублюдками добровольно и с радостными сердцами, буквально светясь надеждой на лучшее, а множество лживых крылатых пастырей заполонило богохульно ругающуюся, широкую дорогу Рынка, ведя покорное стадо на службу Яхве — лживому и эгоистичному богу, так любимому иудеями.

Юноша брезгливо передернул костлявыми плечами и оторвался от блестящих прутьев.

— Бр-р-р! Дибилы! Не могу смотреть! — друзья вопросительно взглянули на него. — Противно глядеть, как горделиво идут эти проданные! — объяснил парень, гадко сплюнув, но попав себе на ступню, отчего яростно раздул ноздри. — Довольные такие, будто хмельную амброзию целыми днями пить будут! Такого же, как они убили у них на глазах, причем жестоко и кроваво, а эти тощими жопами виляют, словно пьяные деревенские шалавы! — масаи нахмурился, устав слушать непонятные слова от желтого и белого братьев, но юноша не обратил на туземца внимания, ибо что-либо объяснять Лкетингу чересчур долго. — Тьфу! И эти двое еще надоели! Весь обзор перегородили! — Дмитрий кивнул на массивных охранников и правой пяткой стер слюну на левой ноге, а козлоногие тут же обернули рогатые головы, видимо, желая отрубить парню руки с ногами и прижечь, дабы те не выросли, но не могли, ввиду безграничной преданности собакоголовому.

«Куда интересно он деньги прячет? Хотя… Да-да! Точно! Наверняка тощий до невозможности, недаром в таких бесформенных одеждах ходит, зато под ними заначек не пересчитать… Все там хранится, как у продавщицы мясного магазина в СССР… Все в лифчик… И деньги, и загадочно изрисованный жезл… Вон какая довольная песья морда… Спихнул маленько людишек, а адский день еще идет, и судя по неизменности освещения, будет длиться бесконечно… С ума сойти… Когда все это закончится? Когда? Неужели и вправду через вечность? Долго, блин…», — затосковавший юноша на мгновение задержал серо-голубой взгляд на чертовых задницах с недвижимыми хвостами, а затем перевел на шумный Рынок, где пернатых с купленными рабами уже и след простыл.