Обратный отсчет

Вилли, обследовавшая ванную, сообщила:

— Бритвенные принадлежности, несессер, зубная щетка.

Люк открыл все шкафы и выдвинул все ящики в спальне, Вилли сделала то же самое в гостиной. Он обнаружил только черное пальто и черную шляпу.

— На письменном столе сообщения о телефонных звонках, — сказала Вилли. — Тебе звонили Берн, полковник Хайд и какая-то Маргарет.

— Это моя секретарша в Хантсвилле. Хайд говорит, она узнавала, каким самолетом я могу вылететь в Вашингтон.

— А вдруг ты ей сказал, зачем ты сюда летишь?

— Вполне возможно. — Он заглянул в конец еженедельника и поискал домашний телефон Маргарет. — Есть! — Присев к столу, он набрал номер. Ему ответил сонный женский голос.

— Простите за столь поздний звонок. Это Маргарет?

— Доктор Лукас! Слава богу. Что там с вами стряслось? Сначала никто не знал, куда вы пропали, а потом вдруг стали говорить, что вы потеряли память. Это правда?

— Правда. Надеюсь, вы поможете мне кое-что вспомнить.

— Если смогу.

— Мне хотелось бы знать, почему я так внезапно решил лететь в Вашингтон. Я вам ничего об этом не говорил?

— Нет, ничего, хотя я вас даже спрашивала. Вы только сказали, что вам срочно надо в столицу, а по пути вы хотели на пару часов остановиться в Хантсвилле.

— Интересно, зачем.

— А еще — мне это показалось странным — вы попросили меня никому не говорить, что вы сюда заедете.

— Вот как. Значит, я хотел, чтоб это осталось тайной?

— Да. И я сохранила вашу тайну. Меня допрашивали и из армейской службы безопасности, и из ФБР, но я им ничего не сказала. Я правильно сделала?

— Господи, Маргарет, я и сам не знаю. Но я ценю вашу преданность. — Сирена смолкла, и Люк понял, что у него совсем мало времени. — Мне нужно идти. Спасибо за помощь.

— Еще бы я отказалась вам помочь! Вы уж там берегите себя, хорошо? — Она повесила трубку.

— Я сложила твои вещи, — сказала Вилли.

— Спасибо. — Он достал из стенного шкафа свое пальто и шляпу и надел их. — А теперь давай убираться отсюда, пока не вернулись эти ищейки.

Они заехали в круглосуточную закусочную и взяли по чашке кофе.

— Во сколько, интересно, вылетает первый самолет на Хантсвилл? — сказал Люк.

— Надо посмотреть в справочнике. У Берна он наверняка есть. Писатели обожают всякие справочники.

— Но он, должно быть, уже спит.

— В таком случае я его разбужу.

Вилли направилась к телефону-автомату. Люк смотрел на нее, потягивая кофе. Разговаривая с Берном, она улыбалась. Она была обворожительна, Люк почувствовал, как неумолимо его влечет к этой женщине.

Вернувшись к столику, Вилли сообщила:

— Он сейчас приедет и привезет справочник.

Люк взглянул на циферблат: два часа ночи.

— Наверное, я прямо отсюда отправлюсь в аэропорт. Надеюсь, мне не придется долго ждать рейса.

Вилли озабоченно нахмурила брови:

— Ты хочешь сказать, у тебя мало времени?

— Иначе зачем бы я все бросил и ринулся в Вашингтон? Я почти уверен, что это как-то связано с ракетой, возникла какая-то угроза, способная сорвать запуск.

— Диверсия?

— Да. И если мои подозрения оправданны, я должен найти доказательства до половины одиннадцатого вечера.

— Хочешь, я полечу с тобой?

Люк покачал головой:

— Спасибо, но думаю, мне лучше лететь одному.

— Ты всегда старался ни от кого не зависеть.

— Дело не в этом. Я был бы счастлив, если б ты была рядом. В этом как раз и проблема — я слишком сильно этого хочу. Ты всегда мне так нравилась или это что-то новое?

— Ничего нового тут нет. Мы можем разругаться в пух и прах, но все равно обожаем друг друга.

— Ты сказала, мы когда-то были любовниками. Нам было хорошо вместе?

Она смотрела на него со слезами на глазах:

— Лучше не бывает.

— Почему же тогда я на тебе не женился?

Вилли заплакала, рыдания сотрясали ее хрупкую фигуру.

— Потому что… — Она вытерла слезы. — Потому что ты однажды так на меня разозлился, что пять лет со мной не разговаривал.

1945 год

У родителей Энтони была ферма невдалеке от Шарлотсвилла, штат Виргиния, — большой белый дом, где одних только спален было с полдюжины.

Люк приехал туда в пятницу, вскоре после капитуляции Японии. Миссис Кэрролл проводила его в маленькую, сияющую чистотой комнату с до блеска натертым деревянным полом и старомодной высокой кроватью.

Он снял военную форму — в то время уже майорскую — и с удовольствием надел черный кашемировый пиджак, ладно облегающий его фигуру. Когда он завязывал галстук, в комнату заглянул Энтони:

— Как только будешь готов, ждем тебя в гостиной.

— Я быстро. А где комната Вилли? — спросил Люк.

Энтони ухмыльнулся:

— Вынужден тебя огорчить. Девушек разместили в другом крыле. В таких делах наш адмирал придерживается консервативных взглядов. — Отец Энтони всю жизнь прослужил в военно-морском флоте.

— Ничего страшного, — сказал Люк, пожав плечами. За последние три года в Европе он привык к ночным переходам, так что без труда разыщет в темноте ее спальню.

Спустившись вниз, он увидел, что в гостиной собрались все его старые друзья. Кроме Энтони и Вилли, здесь были Элспет, Берн и его подружка Пегги. В войну Люк часто общался с Берном и Энтони, а бывая в Вашингтоне, все свободное время проводил с Вилли, но с Элспет и Пегги он не виделся с 1941 года. Адмирал вручил ему мартини, и Люк с удовольствием отхлебнул из бокала. Сегодня всем им, безусловно, было что праздновать.