Образ врага

— Не все зависит от хирурга. Даже у самых лучших, у самых опытных случаются неудачи, есть безнадежные больные. Отец никогда не оперировал пьяным.

— При желании можно доказать обратное.

— Он никогда не оперировал пьяным! Никогда!

— Не нервничайте так, Алиса Юрьевна. У вас руки дрожат и пепел падает. Мне нужно, чтобы вы подробно рассказали, каков характер ваших отношений с гражданином ГДР Карлом Майнхоффом.

— Я уже ответила на этот вопрос в кабинете проректора.

— Я хочу услышать более подробный ответ.

— Не лучше ли просто посмотреть порнуху? У вас ведь наверняка есть видюшники в департаменте.

Повисла пауза. Серый глядел ей в глаза не моргая. Она выдержала взгляд, хотя сердце при этом колотилось как сумасшедшее. Она отлично понимала, что играет с огнем.

— Не надо мне хамить, Алиса Юрьевна, — процедил он сквозь зубы, — я имею в виду не интимные подробности вашей связи. Меня интересует, сколько раз вы встречались с Майнхоффом в Москве, после возвращения из лагеря, о чем разговаривали, знакомил ли он вас с какими-либо людьми. Вот это меня интересует.

— Мы расстались, — быстро проговорила она, — мы не встречались в Москве, и ни с кем он меня не знакомил.

— Не правда, — он улыбнулся, вернее, слегка дернул краешками губ, — вы продолжаете встречаться.

Из новенького кейса он извлек плотный конверт, вытащил небольшую стопку черно-белых фотографий и протянул Алисе. Она взглянула на ту, которая лежала сверху, и ее затошнило. Там были засняты они с Карлом в постели, в его комнате, в общежитии аспирантов МГИМО. Снимок получился четкий. Она брезгливо бросила пачку на сиденье. Фотографии разлетелись веером.

— Нет, вы уж полюбуйтесь, Алиса Юрьевна. Здесь не только то, что вы называете порнографией. Есть и вполне пристойные кадры. Вот, например, вы с Майнхоффом в ресторане «Пекин». Кто здесь с вами за столиком? Кто эти двое?

— Я не знаю.

— Допустим, — кивнул серый, — давайте смотреть дальше. Вот вы гуляете в парке Сокольники. Это было совсем недавно, в прошлую субботу. С кем вы там встречались? О чем он разговаривал с этим человеком? Тоже не знаете?

— Понятия не имею!

Серый держал снимок у нее перед носом. Они с Карлом сидят на лавочке. Рядом — небритый носатый кавказец. Она не прислушивалась к разговору. Даже на снимке видно, что она сидит отвернувшись, курит. А они беседуют, наклонившись друг к другу. Тот разговор длился не больше пяти минут.

— Послушайте, если вы могли все это заснять, то и разговоры могли записать на пленку, — сказала она чуть слышно, — и личности этих людей можете запросто выяснить через свои каналы. Зачем вам я?

— Хороший вопрос, — серый одобрительно кивнул, — я не сомневаюсь, мы с вами найдем общий язык. Отца своего вы очень любите. И маму, кстати, тоже, хотя предпочли жить с отцом после развода родителей. Ваша мама — отличный специалист, доктор наук. Она часто бывает за границей. Представьте, как нехорошо получится, если всеми уважаемый доктор Ирина Павловна Воротынцева будет задержана на таможне и в ее личных вещах обнаружатся, к примеру, наркотики. У вас нет выбора, Алиса Юрьевна. И вы напрасно хитрите со мной. Кубинца избил Майнхофф у вас на глазах. Парень пытался вас изнасиловать. Впредь вы будете говорить только правду о вашем благородном друге. Только правду.

— А почему вас так интересует мой благородный друг? Он что, шпион? С каких это пор к нам стали засылать шпионов из дружественной ГДР?

— Вот это уже не твое дело!

Хоть что-то человеческое мелькнуло в глазах серого: злость. Пусть не лучшая, но все-таки живая эмоция.

— А если мы расстанемся? Все ваши усилия не имеют смысла. Мы можем расстаться в любой момент.

Серый вдруг положил руку ей на плечо и произнес тихо, задушевно:

— Не думаю. Он тебя так любит, Алиса…

Дома в почтовом ящике она обнаружила повестку. Ее отца вызывали в прокуратуру. Он тут же напился до сердечного приступа, даже не пытаясь понять, зачем и почему его вызывают.

Поздно вечером зашла мама, сделала папе укол, потом они сидели на кухне, пили чай, и мама сказала, что ее поездка во Францию почему-то сорвалась.

— Я знаю, чьи это козни. Это Ларычев мне строит. Он пытался запороть мою диссертацию. Он доведет меня когда-нибудь до инфаркта. Он метит на завкафедрой и все сметет на своем пути, меня и первую очередь. Если я не выступлю с докладом в Париже… А что такое с твоим отцом? Почему его в прокуратуру вдруг вызывают?

— Не знаю…

В среду утром Алиса позвонила по телефону, который ей дал Харитонов, и сказала:

— Оставьте моих родителей в покое. Я согласна.

Теперь ей не надо было являться на партбюро.

Отцу позвонили из прокуратуры, вежливо извинились, объяснили, что произошла ошибка. Его однофамилец проходил свидетелем по делу о какой-то краже. Никуда ему являться не надо.

Ирину Павловну выпустили во Францию. В субботу она встретилась с Карлом, они поехали в Серебряный Бор, и там, в глубине огромного парка, она рассказала ему все, от начала до конца, почти дословно передала разговор с майором Харитоновым и текст документа, который ей дали подписать.

— Мы больше никогда не увидимся, Карл.

— Ты меня больше не любишь, Алиса?

— При чем здесь это? Ты что, не понял? Я должна на тебя стучать. Меня завербовало КГБ.

— А я тебя перевербую, — он засмеялся, — мы будем встречаться, и ты им станешь рассказывать то, что я тебе скажу. Мы им такие наплетем сказки, что мало не покажется.

— Карл, это КГБ. Ты хотя бы понижаешь, насколько это серьезно? Скажи, что ты натворил? Почему они так тобой интересуются?

— Я взорвал Кремль. Слушай, а что, твой отец правда оперировал пьяный?

— Когда он стал пить всерьез, перестал оперировать.

— А ты заметила, когда смотрела эти фотографии, как мне с тобой хорошо?

— Совсем спятил?

— Это не праздный вопрос. Обычно ты закрываешь глаза и не видишь моего лица.

— Прекрати…

— Скажи: «Карлуша, я тебя люблю!» Ты, кстати, еще ни разу этого не сказала.

— Что ты натворил, Карл? Я должна знать.

— Ты запомнила номер той черной «Волги»?

— Зачем?

— Запомнила или нет?

— 1123МК.

— А как фамилия этого серого придурка?

— Харитонов Валерий Павлович, майор госбезопасности. Зачем тебе?

— Жаловаться буду в ООН и в Международную лигу по защите прав человека.

Был теплый солнечный день, разгар бабьего лета Ни души вокруг. Мягкая чистая трава. Над головой покачивались высокие верхушки сосен, пронизанные солнцем. Алиса не могла избавиться от ощущения, что сейчас, вот сию минуту, их с Карлом кто-то снимает из густого кустарника. Ей даже чудились еле слышные щелчки. Но потом она перестала думать об этом. Правда, ненадолго, всего на несколько бесконечных минут.