Образ врага

— Это по работе, малыш, — сказала она и поцеловала его в нос, — ну что ты на меня так испуганно смотришь? Мне надо будет уйти на пару часов. А ты пока поставь себе какой-нибудь фильм, полежи, отдохни. Мы, кажется, купили кассету перед отъездом, но посмотреть ее не успели. Я принесу что-нибудь вкусненькое, и мы с тобой поужинаем.

— Мама, ты что, не понимаешь? — произнес он громким шепотом. — У нас кто-то был дома.

— Перестань. Не выдумывай.

— Это ты не выдумывай, будто все хорошо! Предположим, конструктор обрушился сам по себе. Это возможно. У соседей сверху или за стеной была вечеринка, там плясали так, что все тряслось, и некоторые детали могли упасть. Но чтобы сама собой спрыгнула одна деталь, а на ее место встала другая… Кто-то был у нас дома. Все продолжается. Они следят за нами, — он говорил громким, отрывистым шепотом и чуть не плакал.

— Кто «они», малыш?

— Те, которые убили Денниса. Мы с тобой свидетели, и теперь нас тоже убьют. Вся эта история с полицейским-зомби, который выписал тебе огромный штраф, и с другим полицейским, в аэропорту, — не просто так. Не случайно. Даже я, ребенок, это понимаю. Я заметил, какое лицо было у полицейского в аэропорту, когда я назвал имя Сережи Бренера. А знаешь почему? Ты забыла, а я нет. Ведь профессор, которого похитили террористы, — Сережин папа? Ну и вот. Здесь все как-то связано, мамочка. Я не выдумываю, честное слово.

Алиса присела перед ним на корточки, посмотрела ему в глаза снизу вверх и тихо, виновато произнесла:

— Ладно, малыш. Я должна тебе признаться. Мне очень стыдно, но это я трогала твой конструктор. Ты ведь знаешь, со мной такое бывает. Помнишь, когда мы купили «Лего», я играла в него больше, чем ты? Я все-таки архитектор, мне всякие фантазии приходят в голову, особенно когда я вижу какую-нибудь интересную конструкцию.

— Ты, мамочка, правду мне говоришь? — с надеждой спросил Максим и тихо всхлипнул. — Ты точно говоришь мне правду? Или нарочно это выдумала, чтобы меня успокоить?

— Ну вот еще, буду я на себя наговаривать! Думаешь, мне приятно признаваться тебе в таком варварстве? Я ведь все время рычу на тебя, когда ты залезаешь в мой компьютер или в мою готовальню. А сама, видишь, порушила твой конструктор.

— Ладно, все, — вздохнул Максим, — но больше так не делай, хорошо?

— Конечно, не буду.

— А ты не могла бы сейчас не уходить? Пригласи этого знакомого домой.

— Нет, малыш. Это совсем чужой человек. Если я каждого заказчика буду к нам приглашать, дом превратится в проходной двор.

— А кстати, откуда он узнал, что ты уже прилетела?

— Он вообще не знал, что я куда-то улетала, и просто позвонил потому, что ему надо там кое-что…

«Господи, сколько еще мне придется врать ребенку?»

— Ну ладно, иди, встречайся со своим заказчиком, — проворчал Максим. Только можно, я открою банку ананасового компота?

— Конечно, малыш.

* * *

Заляпанный грязью серый «Фольксваген» — пикап был припаркован почти у самого подъезда, но не бросался в глаза потому, что к вечеру двор заполнили машины всех марок и цветов.

Двое «наружников» в пикапе промерзли до костей. Трехлитровый термос давно опустел, без горячего чая было совсем скверно. Один из них мог бы согреться глотком коньяка, но только один, потому что кому-то ведь надо будет потом вести машину. Очень хотелось хлебнуть из маленькой плоской бутылки, однако оба терпели из солидарности.

Из приемника звучали голоса, детский и женский. Было отлично слышно каждое слово.

— Смотри-ка, здорово она сообразила с конструктором, — заметил один из мужчин, когда прозвучало признание Алисы, будто это она потихоньку трогала город «Лего». — Не хочет, значит, ребенка пугать. А зачем тогда его таскает с собой на оперативные задания?

— Для отвода глаз, — буркнул второй мужчина, закуривая десятую по счету сигарету за этот вечер, — черт, наследили мы с тобой в квартире выше крыши. Говорил я тебе, не надо было пыль вытирать.

— Это лучше, чем оставлять отпечатки.

— И конструктор этот хренов не надо было трогать.

— Так это ты его сшиб, говорил я тебе: смотри под ноги, когда в комнату заходишь. Ладно, еще не факт, что она профессионал.

— А это выяснится очень скоро. Если она профессионал, то наши «жучки» найдет и снимет.

Подъехал лиловый «Ауди» и чуть не вмялся бампером в пикап.

— Ну что, на хвост будем садиться? Или здесь подождем? — спросил один из «наружников».

— Засветимся, — покачал головой его коллега, — надо здесь ждать. Тем более через полчаса нас сменят. Если мы сейчас «хвостить» начнем, неизвестно, когда освободимся. Я промерз как собака. Да и вернется она очень скоро.

Из подъезда выскользнула женская фигура в длинной дубленке, огляделась, заметила под фонарем лиловый «Ауди». Из машины ее тоже заметили и тихо просигналили. В темном окошке пикапа несколько раз щелкнула фотокамера со сверхчувствительным объективом.

— Слушай, а кто такой этот Харитонов Валерий Павлович? — спросил один «наружное» другого. — Он у нас как-нибудь обозначен?

— Елки! — спохватился другой. — Он у нас «Хрен» называется! Вербовщик ее, полковник ФСБ в отставке. Сегодня начальник охраны акционерного общества «Шанс».

— Ну и чего? Все-таки будем «хвостить»?

— Ни в коем случае.

* * *

— Знаете, Алиса Юрьевна, вы почти не изменились за эти годы, — сказал Харитонов, бесцеремонно вглядываясь в ее лицо.

— А вы, Валерий Павлович, очень даже изменились, — усмехнулась Алиса, внешне, во всяком случае.

— Что, постарел?

— Нет. Вы стали джентльменом. В прежние времена мы с вами встречались в какой-то облезлой дыре, на так называемой конспиративной квартире. А сейчас вы привезли меня в приличный ресторан. Раньше на вас был москвошвеевский серый костюм и казенные коричневые ботинки. И физиономия у вас была, пардон, совершенно казенная. А сейчас вы одеваетесь в дорогом бутике, лицо у вас стало добродушней, мягче. Почти человеческое стало лицо, с чем вас и поздравляю. И пахнет от вас не «Шипром», а чем-то более дорогим и пристойным.

— Спасибо, — рассмеялся Харитонов, — очень приятно все это слышать. Что будем заказывать? Вы есть хотите?

— Нет. Только яблочный сок. Ну и еще коньячку для храбрости, грамм пятьдесят, не больше.

— Пожалуйста, большой овощной салат, два шашлыка, — обратился он к официантке, — два яблочных сока, сто грамм «Камю».

— Я же сказала, что не хочу есть, — напомнила Алиса.

— Ну не надо, не скромничайте. У вас глаза голодные, — широко улыбнулся Харитонов, и Алиса заметила, что он вставил отличные фарфоровые зубы, — я ведь знаю, вы прилетели рано утром. Дома наверняка пустой холодильник, в магазин выйти не успели.