Образцовый самец

Чтобы не высoвываться и не тратить зря время, я цапнула из ложемента нейроконтакт и забилась под пульт, прилаживая липкий аморфный шарик к виску.

Не люблю нейротерминалы.

Установку я знала отлично. Все знали; не то оборудование, в работе которого можно позвoлить себе не разбираться. Экспериментальная, ненадёжная, с открытыми контурами управления — это тебе не простой ядерный реактор, тут любое неосторожное движение может обернуться катастрофой. Её поэтому и построили здесь, на станции. Вернее, станцию построили во многом ради макета и там, где он уж точно не навредит человечеству. В худшем случае людям грозила только потеря «Чёрного лебедя».

И этот худший случай, похоже, наступил. Установка пошла вразнос. От выстрела выгорела часть генераторов, остальные работали на пределе мощности и готовились вскоре последовать за товарищами. И, как назло, система аварийного сброса макета тоже не отвечала: автоматика заявляла, что люк заблокирован.

Начинаю подозревать, что именно в этом состояла цель террористов. Просто потому, что поверить в случайность такого стечения обстоятельств ещё сложнее…

Судорожные попытки остановить катастрофу прервал резкий рывок за плечо.

— Чёрную дыру в задницу, ты что делаешь?! Сказано — в укрытие! Гр-ражданские!..

Нейрик отреагировал на внешнее прерывание, и вместо системного интерфейса перед глазами возникло искажённое злобой лицо. Не сразу я поняла, что это не террорист, свой.

Надо же, и правда — спасать пришёл. Сам.

— Я как раз и пытаюсь этого избежать, не надо повышать на меня децибелы. И руку уберите.

Пальцы Гаранин разжал, кажется, только от неожиданности. Я успела схватиться за пульт, а то грохнулась бы обратно на пол. Оглядевшись и не обнаружив поблизости бронированных террористов, выдвинула себе из пола кресло. И отложила нейрик.

— Избежать чего? — всё же спросил вояка.

— Чёрной дыры в заднице, — пояснила ему. — Но вы пока всё-таки отдайте приказ об эвакуации станции, у меня таких прав нет. А то общая сигнализация, кажется, выведена из строя теми бравыми молодчиками.

Отдать должное чёрному полковнику, слушать он умел, и соображать — тоже. Неслучайно дожил до своих лет, хоть в этом нам всем повезло. Пока я пыталась договориться с установкой, Гаранин залаял в рацию. Фигурально выражаясь, конечно; просто у него очень резкий, грубый голос и отрывистая манера разговора. Если не вслушиваться, кажется, что где-то неподалёку лает здоровенный такой, злющий кобель. Интересно, это природные таланты или результат долгих тренировок по выработке командного голоса?

А ещё полковник не лез под руку. То есть навис надо мной, упираясь одной ладонью в край пульта, второй — в спинку кресла, вперился в экраны с таким видом, словно что-то в происходящем понимал, но всё это — молча.

— Эвакуация окончена, — через несколько минут прозвучал над головой голос Гаранина.

— Шли бы вы тоже к шлюпкам, — через плечо предложила я.

— После вас, — возразил полковник. Я искоса глянула на мужчину. Он выглядел поразительно спокойным и собранным, даже чему-то улыбался уголками губ.

— В таком случае предлагаю поучаствовать в эксперименте, — решила я, запуская эмуляцию другого рабочего места. Как всё же удачно, что мне подвернулся именно контрольный пульт!

— Какого рода?

— Я отсоединю отсек от станции, так удастся сохранить всё остальное оборудование. И запущу прототип. Может быть, он заработает и мы тоже выживем.

— Запускайте, — легко согласился полковник. — Прототип чего?

— Генератора.

аранин всё понял правильно и умолк, я даже разрешила себе немного отвлечься и вырастить для него кресло: пол почти везде на станции покрыт толстым слоем полиморфного материала, который позволяет такие вот развлечения. Сложный прибор так не создашь, а мебель — запросто. На «Чёрном лебеде» другой вообще нет, все столы, кровати и стулья — из него.

Отстрел, к счастью, прошёл штатно, наш модуль переключился на самообеспечение и двинулся по заданной траектории к нужной орбите. Кажется, его немного клонило в сторону, но тут я положилась на автоматику и маневровые двигатели.

Вокруг платформы гравитационной ловушки началось шевеление: приборы расползались в стороны, уступая место поднимающемуся из пола открытому тору, ощетиненному разнокалиберными наростами и петлями кабелей.

— Что это? — не выдержал полковник.

— Прототип, — прозвучало почти нежно.

Сомнения Гаранина можно понять: не участвуй я в сoздании этого агрегата, тоже не рискнула бы доверить ему жизнь. Да я бы и сейчас не доверила, но выбора не было.

То есть, конечно, был: сбежать, бросить станцию, спустить в чёрную дыру — в прямом смысле — несколько лет работы и прорву денег, вложенных в создание этого передового форпоста научной мысли. Деньги не мои, наработки можно восстановить, а я — не герой с горящим взглядoм. Но… загубить «Чёрного лебедя» не поднималась рука.

Да и страх куда-то пропал. Вот как подключила нейрик, так и прекратили дрожать пальцы и скакать пульс, мысли перестали зацикливаться вокруг возможных картин гибели. Стоило заняться привычным делом, и происходящее начало восприниматься как обыкновенный эксперимент. Когда всё просчитано, предусмотрены пути отхода, техника безопасности соблюдена, риски взвешены и заложены в программу испытаний с солидным запасом прочности. Никак не получалось осознать, что мои нынешние действия — буквально самоубийство. Положиться на непроверенную теорию, довериться аппарату, котoрый ещё ни разу не запускали в рабочем режиме…

Мы ждали результатов с «ЧЛР-46», и только после их анализа собирались запускать прототип. Наладив дальнюю связь, отодвинув этот модуль на безопасное расстояние от станции. Но чуть-чуть не успели.

Генератор басовито загудел. Я откинулась на спинку кресла: больше от меня, кажется, ничего не зависело.

— И что генерит этот генератор? — воспользовался паузой Гаранин.

— Вы слышали о белых дырах?

— Это которые как чёрные, но наоборот? Но это вроде воображаемая штука, нет? — удивил меня полковник шириной собственного кругoзора.

— Теоретически их существование возможно. И даже в какой-то мере неизбежно. По основной теории белая дыра возникает на противоположном конце пространственного искажения, созданного чёрной дырой, в момент коллапса последней. Ну, проще говоря, при определённых условиях чёрная дыра схлопывается и выплёвывает всю свою массу в другой точке Вселенной в виде потока элементарных частиц. Вот этот возникший буквально из ниоткуда поток и является белой дырой, которая, выдав единственный мощный импульс, перестаёт существовать. Такой себе маленький Большой взрыв. На похожем принципе, кстати, основаны двигатели дальнего сообщения, хотя далеко не все теоретики с этим согласны.

— То есть как? Двигатели двести лет работают, а вы до сих пор не знаете как?

— Для того чтобы использовать результаты какого-то эффекта, совсем не обязательно знать точный механизм, — пожала я плечами. — Человечество всегда так делает, во всех науках полно эмпирических зависимостей и коэффициентов.

— И куда нас выкинет эта штука?

— Теоретически — никуда, — осторожно ответила я. — Прототип должен… ну, будем считать, вывернуть нашу дырочку наизнанку и заставить её коллапсировать. То есть она лопнет где-то там, а здесь мы получим белую дыру и зарегистрируем выброс материи. Теоретически.