Образцовый самец

— Значит, даже при штатном cрабатывании и подтверждении всех прогнозов эта штука жахнет?

— Почему? — растерялась я.

— Потому что выброс вещества — это взрыв.

— Ловушка должна выдержать, — заверила я. — Ещё сколько-то минут она проработает, а прототип уже почти вышел на расчётную мощность.

— Может, нам лечь?

— Вы, конечно, ничего, но сейчас точно не время и не место, — возразила я, искоса окинув мужчину оценивающим взглядом.

— Тьфу! — ответил Гаранин, но продолжить не успел.

Прототип натужно завыл, откуда-то посыпались искры. Мигнул и потускнел свет, ослабла гравитация — система жизнеобеспечения перешла на резервный контур. Я потянулась к пульту, но в следующее мгновение какая-то сила сдёрнула меня с места и впечатала в пол, да ещё придавила сверху. Кстати, очень больно: если полиморф приятно пружинил, то броня начбеза на ощупь была очень твёрдой.

— Да что вы себе…

Но высказать своё возмущение до конца я не успела: по глазам ударило вспышкой, уши заложило от грохота, а потом навалилась темнота.

ГЛАВА 2. Среднестатистическое чудо

Пробуждение оказалось под стать всем предыдущим событиям. Меня неласково тряхнули за плечо, рявкнув почти в ухо:

— Подъём!

Дёрнулась, села, одновременно открывая глаза и пытаясь сообразить, где я и что происходит. Причём очнулась с ощущением чего-то хорошего. Но, судя по окружению, это самое «хорошее» было просто приятным сном и ничем больше. Сразу вспомнились и террористы, и искрящий прототип, и удар Гараниным об пол. Который и нависал надо мной сейчас.

Лучше бы наоборот: приснилось всё вот это, а приятный сон оказался реальностью.

Впрочем, это я придираюсь. Мы же живы, это само по себе чудо!

— Наконец-то, — проворчал полковник. — Вставай и пошли, пёс знает, что у них тут водится. Надо найти укрытие до темноты.

— А где мы вообще? — спросила я, одёргивая сбившийся халат. Обеими руками зарылась в волосы, хорошенько поворошила, вытряхивая какой-то мусор. В очередной раз мельком порадовалась, как хороши и практичны короткие стрижки, которые я носила со времён учёбы.

Под ногами обнаружились остатки полимoрфного пола станции. Почти правильный круг метров десяти в диаметре с дымящимся остовом прототипа в середине лежал на какой-то поляне под синим, привычного земного вида небом с серо-белыми облаками. Между ветвей проглядывалo светило, один в один Солнце.

Лес вокруг был редким, прозрачным и совсем не страшным, почти земного вида. Цвет у листвы показался скорее бирюзовым, чем зелёным, но в остальном деревья выглядели нормально, зелень под ногами казалась обыкновенным разнотравьем, да и земля с песчаными проплешинами ничем не удивляла.

— В лесу. Ходу!

— Какое красноречие. Спасибо, я уже догадалась. Ладно, к чёрту подробности! Какая это планета?

Но заговорила я на ходу, шагая следом за араниным. Как бы мирно всё ни выглядело на первый взгляд, водиться тут может что угодно.

Кстати, вполне возможно, оно уже завелось в нас и потихоньку жрёт изнутри. Комплексная прививка, конечно, самообучается и потенциально способна защитить от любой заразы и паразитов, но кто знает, как она на практике сработает!

— Это у тебя надо спросить, куда нас твоя установка забросила.

— Для начала можно сказать спасибо за то, что забросила она нас на поверхность пригодной для жизни планеты, — обиделась я за прототип. — По теории вероятности это один шанс из триллиона, если не больше!

— Я просто счастлив, что эта хрень нас не угробила! — Гаранин в негодовании остановился и обернулся, угрожающе навис. Привычная жизненная несправедливость: надо мной не нависают только дети лет до двенадцати, а начбез, хоть и невысок для мужчины, всё равно не настолько мелкий. — Все вы, учёные, психи. На кой чёрт вообще работать с такой опасной установкой, которую просто вырубить нельзя?!

— Если бы в неё не начали палить, ничего бы не случилось!

— Если бы вы все действовали по инструкции, не пришлось бы спасать ваши задницы! — парировал чёрный полковник.

— сли бы вы не дёргали всех своими учебными тревогами, мы в экстреннoй ситуации не посчитали бы это очередной вашей блажью!

— Если бы вы хоть раз уложились в норматив, не приходилось бы повторять раз за разом!

— Мы учёные, а не солдаты!

— Прекрасно! Изучай! — он широко повёл ладонями, кажется, имея в виду окружающий лес. — И скажи, где мы теперь находимся!

— Я астрофизик, а не биолог, — упрямо поправила я. — Могу заверить, что местная звезда — жёлтый карлик, спектральнoго класса…

— Я восхищён! — перебил полковник, негодующе всплеснув руками.

Пару секунд мы с ним мерились взглядами, после чего Гаранин сплюнул под ноги, опять развернулся и зашагал через лес. Мне ничего не оставалось, кроме как двинуться следом.

Поговорили. Не с той ноги он, что ли, встал? А вчера, то есть на станции, такое хорошее впечатление произвёл, я даже подумала, что зря мы его солдафоном называли! Но нет, солдафон и есть.

Конечно, если совсем честно, доля истины в его словах имелась. И немалая доля. Инструкцию мы действительно нарушили, и это действительно привело к печальным последствиям. Я раньше даже готова была признать его правоту и извиниться по меньшей мере от лица cвоего отдела. Но сейчас передумала. Терпеть не могу, когда на меня голос повышают. И крикунoв, благодаря отцу не люблю с детства, а Гаранин, похоже, из них. Жаль.

Полковник шагал твёрдо и уверенно, не оглядываясь, иду я за ним или нет. Заданный темп поддерживать было трудно, но окликать и о чём-то просить? Да вот ещё. Не после всех его претензий.

Некоторое время я шла, мысленно ворча на начбеза. Потом… не то наконец проснулась, не то настигло осознание произошедшего, а не то — всё и сразу.

Это ведь чудо, самое настоящее чудо, что мы до сих пор живы. И террористы — сущая мелочь в сравнении со сработавшим прототипом. Правда, как именно сработавшим — непонятно, но везение фантастическое.

Только самая большая проблема состоит в том, что везти не может постоянно. И может, лучше было погибнуть сразу.

Этот мир может оказаться враждебным. Возможно, мы уже больны чем-то по-настоящему страшным, что кончится мучительной смертью. Вон, Гаранин уже проявляет агрессию. Пока борется с собой, но всё же — вдруг это симптом?