Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

В. Н. Татищев приводит сведения о распространении в начале XIV в. в Переяславле ереси, вопрос о которой обсуждался на церковном соборе при участии Ивана Калиты. Еретики осуждали монашество («ангельский монашеский чин ругаху»), называя его «учением бесовским» [1712] . Возможно, что резкие и ядовитые характеристики монахов, которые мы находим в «Послании» Даниила Заточника, представляют собой отголоски выступления переяславских еретиков.

1712

В. Н. Татищев, История Российская с самых древнейших времен, кн. 4, СПб., 1784, стр. 92–93.

§ 5. Классовая борьба на Руси в 40-х годах XIV в.

Острая борьба между правящими кругами отдельных феодальных центров Северо-Восточной Руси, сопровождавшая процесс объединения русских земель, суровая политика Ивана Калиты в присоединенных к Москве княжествах, тяжелый фискальный гнет — все это вызвало напряжение народных сил. Следствием же такого напряжения явились антифеодальные движения на Руси, начавшиеся после смерти Калиты.

Наиболее резкие формы приняла классовая борьба в Новгородской земле. Это и понятно, если вспомнить, что как раз денежными средствами, собранными с населения названной области, Иван Калита пытался удовлетворить запросы Золотой орды. Новгородские черные люди, страдавшие под тяжестью налогового гнета, волновались. В 1340 г. (в год кончины Калиты) их волнения приняли открытые формы. Происходившие в этом году поджоги и грабежи были проявлениями классовой борьбы плебейских масс против феодального строя. Намеренное уничтожение икон являлось одной из форм иконоборческого движения, выражавшего протест радикального крыла еретиков против господствующей церкви [1713] .

1713

См. об этом стр. 444–447 данной монографии.

Новгородские бояре, желая избавиться от беспокойного плебса, стремились увести его за пределы Новгородской республики, организуя в этих целях военные отряды из черных людей (а иногда и из своих холопов) для захвата новых земель на севере и северо-востоке Руси и грабежа купеческих караванов. Так, в 1340 г. новгородские «молодцы» «воевали» и «пожгли» Устюжну, захватили там «полон» и «товар», а затем отправились в Белозерскую волость и также ее пограбили [1714] .

1714

НПЛ, стр. 351.

Большое антифеодальное восстание произошло в 1340 г. в Торжке. Толчком к нему послужило то обстоятельство, что сын и преемник Ивана Калиты — Семен Иванович, будучи после смерти отца утвержден ордынским ханом на владимирском великом княжении, послал в Торжок сборщиков дани. Те стали притеснять население («и почаша силно деяти»). Новоторжцы (как видно из последующего летописного рассказа, местные бояре) обратились за помощью к новгородскому правительству («прислаша с поклоном в Новъгород»). Из Новгорода в Торжок неожиданно для великокняжеской администрации явились посадники и бояре с военным отрядом. Они арестовали действовавших в городе от имени великого князя Семена Ивановича наместников и «борцов» («сборщиков «бора» — дани) вместе с их женами и детьми и наложили на них оковы («и сковаша я»).

В то же время из Новгорода был отправлен к великому князю Семену посланец с протестом («с жалобами») по поводу того, что он, еще не будучи признан в качестве князя новгородским правительством, уже самоуправно действует в Торжке, который новгородские власти считали своим владением.

После месячного пребывания в Торжке, укрепив город на случай нападения великокняжеских войск, находившиеся там Новгородские бояре послали в Новгород за подкреплением («…что быша новгородце всели на коне в Торжок»). Новые военные силы были нужны боярам для возможной войны с князем Семеном Ивановичем, а также для усиления своей власти в Торжке. Но новгородские черные люди воспрепятствовали сбору войска для похода в Торжок («и не восхотеша чернь»). Обычно такую позицию черных людей объясняют их симпатиями к московскому князю. Но из летописного рассказа нельзя сделать подобного вывода. Скорее горожане попросту не хотели возлагать на свои плечи всю тяжесть новой войны, им ненужной.

Что касается населения Торжка, то, очевидно, поведение находившихся в городе новгородских бояр вызывало у него раздражение не меньшее, чем действия представителей княжеской администрации. Но новоторжские горожане воздержались от открытого антибоярского выступления пока ожидалось прибытие войска из Новгорода. Убедившись же в том, что это войско не явится, новоторжские черные люди подняли вооруженное антифеодальное восстание и расправились как с местными, так и с прибывшими из Новгорода боярами («въсташа чернь на бояр…»). Новоторжским феодалам было предъявлено со стороны горожан обвинение в том, что они призвали в город властей из Новгорода, а те захватили княжеских приказных людей и поставили новоторжцев под угрозу ответственности перед великим князем. Согласно летописи, «чернь» заявила представителям господствующего класса: «Почто есте новгородцов призвале, и они князи изимале, нам в том погинути».

Служит ли приведенное заявление показателем промосковских настроений новоторжских черных людей и их преданности великому князю московскому? Такое мнение распространено в исторической литературе. Но летописный текст не дает права на подобный вывод. Из летописей видно, что трудовое население Торжка было измучено поборами со стороны феодалов. Новгородские бояре, расправившись с княжескими наместниками и «борцами», не принесли облегчения народу, а кроме того, не сумели обеспечить ему защиту от великокняжеской рати, которая могла в любой момент двинуться на Торжок. В этих условиях «чернь» и решила освободить арестованных боярами представителей великокняжеской администрации и тем самым избавить город от военного разгрома, который мог быть учинен Семеном Ивановичем. Жертвой такого разгрома Торжок уже делался в прошлом.

Из летописного рассказа можно вынести впечатление, что восстание в Торжке происходило в формах, типичных для городских движений: народные массы действовали по вечевому приговору. Вооружившись («и съкрутившеся в брони»), восставшие горожане двинулись «силою» к боярским дворам, потребовали от воевод освобождения задержанных княжеских наместников и сборщиков дани и прогнали из Торжка («выпроводиша из города») новгородских бояр. Один из новоторжских феодалов был убит по решению веча, а другие, чтобы избежать расправы, побросали имущества «и только душею кто успел» убежали в Новгород. Городские дворы скрывшихся новоторжских бояр были «разграблены», а их дома снесены («а домы их разграбиша, и хоромы развозиша»). Затем восстание вышло за пределы города, в нем приняло участие крестьянство, захватившее принадлежавшие феодалам земли и хлеб. Такой вывод можно сделать из лаконичной реплики летописца: «потом и села их [бояр] пуста положиша».

Зимой 1340 г. великий князь Семен Иванович двинулся к Торжку «со всею землею Низовьскою». Через Торжок он, конечно, намеревался направить свои полки на Новгород для расправы с боярами, арестовавшими в свое время его приказных людей, и для взыскания с населения Новгородской земли «бора». Новгород стал готовиться к обороне. Для возведения оборонительных сооружений в город созывалось окрестное население («новгородци же почаша копити волость всю в город…»). В то же время новгородское правительство пыталось разрешить конфликт с московским князем мирным путем и направило в этих целях для переговоров с ним архиепископа, тысяцкого и ряд бояр. При переговорах присутствовал митрополит. Новгородские посланцы оформили договор между Новгородской республикой и московским великим князем. В летописи говорится, что это мирное «докончание» было заключено «по старым грамотам, на всей воли новгородчкои». Но последняя формула вряд ли отражает реальное соотношение сил между Новгородом и великокняжеской властью. Новгородскому правительству пришлось принять условия, выдвинутые великим московским князем, а среди причин, заставивших его это сделать, имели, вероятно, значение недавнее выступление «черни» в Торжке и социальные волнения в самом Новгороде. Только укрепив мир с великим князем Семеном Ивановичем, новгородские бояре могли рассчитывать восстановить свои позиции в Торжке и Новгороде, ослабленные антифеодальным движением черных людей (надо думать, еще не совсем прекратившимся).

По договору с Новгородом князю Семену было разрешено собрать «бор» «по волости» Новгородской и взять тысячу рублей с новоторжцев. В Новгород прибыл московский наместник, а скоро туда же явился и митрополит Феогност. Пребывание последнего в Новгородской земле дорого обошлось местному духовенству, которое было вынуждено его содержать и подносить ему всевозможные дары («тяжко же бысть владыце и монастырем кормом и дары»). Вероятно поездка в Новгород Феогноста была связана с проведением каких-то мероприятий по борьбе с ересями, в частности с происходившими в 1340 г. выступлениями иконоборцев [1715] .

1715

НПЛ, стр. 352–353; ПСРЛ, т. V, стр. 222–223; т. VII, стр. 206–207; т. X, стр. 212–213; т. XVI, стр. 70–73; т. XVIII, стр. 93; т. XX, стр. 180–181; т. XXIII, стр. 105–106. Анализ восстания в Торжке в 1340 г. дан И. У. Будовницем в статье «Поддержка объединительных усилий Москвы населением русских городов», стр. 120–121.

Волнения черных людей в 1340 г. зафиксированы источниками не в одном Новгороде. В разных летописных сводах содержится известие об убийстве в Брянске князя Глеба Святославича. Этот факт был одним из проявлений антифеодального выступления брянских горожан. Расправа народа с князем была произведена по приговору веча, а участников расправы летописи, выражавшие идеологию господствующего класса, называют «проклятими» людьми, «злыми коромолницами». Князь Глеб Святославич находился на богослужении в церкви святого Николы. Его вывели оттуда и предали смерти. Убийство произошло в присутствии митрополита, который не смог остановить восставших горожан («и не возможе уняти их») [1716] . Хотя причины, непосредственно приведшие к социальным волнениям в Брянске, установить по летописям и невозможно, ясно, как я уже говорил, что они имели антифеодальную направленность. Их надо рассматривать в качестве одного из звеньев в цепи городских движений 40-х годов, вызванных тяжелым положением народных масс, страдавших от налогового гнета со стороны Золотой орды и от политики русских князей, которые в условиях начавшейся централизации стремились к усилению своей власти и укреплению государственного аппарата.

1716

ПСРЛ, т. VII, стр. 206; т. X, стр. 212; т. XV, стр. 422; т. XV, вып. 1, стр. 53; т. XVIII, стр. 93; НПЛ, стр. 353.