Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Большое внимание вопросам торговли уделено в договорах между Великим Новгородом и литовскими князьями Свидригайлом Ольгердовичем 1431 г. и Казимиром Ягайловичем 1440 г. [1420] В этих документах говорится, что жители Литовского княжества и вошедших в его состав земель (Витебска, Полоцка, Смоленска и др.) могут беспрепятственно приезжать для торговли в Новгород: «А што моих [литовского князя] людей, или литвин, или витблянин, или полочанин, или смолнянин, или с-ыных с нашых рускых земль, тым путь чист изо всей моей отцины, торговати им в Новегороде, бес пакости, по старине, а торговати с новгородци». Купцы, прибывающие из Литвы «с великого князя товаром», получают право «торговати… с новгородчи в Немечком дворе». С другой стороны, оговаривается право новгородцев «торговати бес пакости по всей Литовьскои земли». Новгородские купцы пользуются во время пребывания в Литве патронатом со стороны великого князя литовского; купцы литовские, торгующие в Новгородской земле, находятся под специальной охраной новгородского правительства, «А мне, великому князю Казимиру, королевичю, блюсти новгородча, как и своего литвина; такоже и новгородчемь блюсти литвина, как и своего новгородча», — читаем в докончальной грамоте 1440 г. Литовское правительство берет на себя обязательство не задерживать на ведущих к Новгороду путях гостей, едущих туда или оттуда с торговыми целями: «…на Новоторском пути и на всих путех во всей Новгородской волости пути не переимати гостя никако же, хто поедеть в Новъгород или из Новагорода». Очевидно, в данном случае речь идет о торговле Новгорода с городами Северо-Восточной Руси, развитию которой не должны были мешать литовские князья. Даже захваченные во время войны на чужой территории купцы (новгородские — в пределах литовских владений, литовские — в Новгородской земле) подлежали освобождению, причем им должны были быть возвращены их товары: «А где новгородча в ратном имуть, пустити его с товаром бес пакости; или новгородчи литвина в ратном имуть, пустити его, а ему, право рек, товар свой взяти». Судебные дела новгородских гостей, возникшие в Литве, там и вершатся; купцы литовские и из русских земель Литовского княжества, а также жители Северо-Восточной Руси, торгующие в Новгородской земле, судятся в Новгороде. «А учинится пеня гостю новгородскому в Литве, тамо ему и кончати, по княжой правде и по крестному челованыо; или учинится пеня в Новегороде полочанину, или витблянину, или литъвину, или русину с нашего великого княженья, концати в Новегороде, по княжой правде и по крестному челованью» [1421] .

1420

ГВНП, стр. 105–106, № 63; стр. 115–116, № 70.

1421

ГВНП, стр. 115–116, № 70.

Подвергая анализу изложенные статьи новгородско-литовских торговых соглашений, можно сделать, по-моему, три основных вывода. Во-первых, совершенно очевидно, что развитие торговых связей между русскими землями Великого княжества Литовского и Новгородом имело важное значение и для Литвы и для Руси. Во-вторых, в условиях агрессии против русского народа литовских феодалов, наталкивающейся на стремление Руси сохранить свои исконные земли и вернуть те из них, которые захватила Литва, новгородско-литовские торговые связи часто прерывались, что неблагоприятно отражалось на экономике и Великого княжества Литовского, и Новгородской земли, и Северо-Восточной Руси. В-третьих, торговая политика новгородского и литовского правительств, выраженная в выше разобранных соглашениях между ними, характеризуется попыткой обеспечить поддержание торговых связей Литвы с Новгородом в условиях раздробленности Руси и в обстановке той борьбы за русские земли, которая шла между Литовским княжеством и формирующимся Русским централизованным государством.

Весьма лаконично говорит о литовско-новгородской торговле договорная грамота короля польского и великого князя литовского Казимира IV с Великим Новгородом 1470–1471 гг. Кроме общей формулы о том, что «послом и гостем на обе половины путь им чист, по Литовской земле и по Новгородцкои», в названном документе находим еще условие, согласно которому Казимир IV не имел права закрыть ганзейский купеческий двор в Новгороде, а торговля литовцев с западноевропейскими купцами должна была производиться через посредничество новгородцев. «А Немецкого двора тебе не затворяти, [ни приставов своих не приста]вливати; а гостю твоему торговати с немци нашею братьею» [1422] .

1422

ГВНП, стр. 132, № 77.

Торговыми отношениями с Великим княжеством Литовским и находившимися под его властью русскими землями была связана и Псковская земля. В 1440 г. великий князь литовский Казимир, заключив договор с Великим Новгородом (о чем уже речь шла выше), одновременно вступил в соглашение с Псковской республикой. Статьи о торговле, имеющиеся в этом последнем соглашении, почти целиком совпадают с условиями одновременного договора Казимира с Новгородом. В Псков, как и в Новгород, приезжают с торговыми целями не только литовцы и поляки, но и русские жители Смоленска, Витебска, Полоцка. Им предоставлялся «путь чыст» в Псковскую землю, так же как и псковские купцы могли беспрепятственно «торговати по всей Литовскои земли по старыне без пакости, по старой пошлине, со всяким гостем». Как псковские купцы в Литве находились под патронатом великого литовского князя, так и приезжавшим в Псков купцам из Литовской земли было обещано покровительство псковского правительства. Псковских купцов судили в Литве по литовскому праву, литовских гостей — в Пскове по местному праву [1423] .

1423

Там же, стр. 321–322, № 335.

Мирные торговые отношения между Псковом и Литвой часто нарушались. В 1348–1349 гг. литовский князь Ольгерд Гедиминович и его сын Андрей отняли товары у псковских гостей, находившихся в это время в Полоцке и в ряде литовских городов, и, взяв на них окуп, «отпустили прочь» [1424] . В 1403 г. князь Юрий Святославич задержал псковских гостей и отобрал у них товар. Новгородские и псковские послы отправились в Смоленск и добились освобождения гостей («и выняша их»), но товар и кони не были им отданы и они вернулись домой пешими [1425] . В 1480 г. псковское правительство жаловалось польскому королю Казимиру IV на то, что королевские воеводы и наместники чинят «обиды» псковским купцам, не дают им возможности «торговать с немцы и со всяким гостем…» [1426] .

1424

«Псковские летописи», вып. 1, стр. 21; вып. 2, стр. 27, 99.

1425

«Псковские летописи», вып. 1, стр. 27; вып. 2, стр. 110.

1426

ГВНП, стр. 325, № 339.

С образованием в конце XV — начале XVI в. Русского централизованного государства, с падением независимости Тверского великого княжества и Новгородской республики создались более благоприятные условия для развития внешней торговли Руси. Последняя была заинтересована в расширении торговых связей с западными и юго-западными русскими землями, захваченными литовскими феодалами, точно так же как и населению этих территорий было важно развивать торговлю с Русью. В то же время Русское централизованное государство вело борьбу за включение в свой состав ряда русских земель, отторгнутых в свое время от Руси Литвой. С середины 80-х годов XV в. между Русским государством и Великим княжеством Литовским фактически началась война. К. В. Базилевич убедительно доказал, что русско-литовские пограничные военные столкновения 1487–1494 гг. не были случайными и представляли собой подготовку со стороны Руси к настоящему открытому развернутому военному выступлению против Литвы [1427] . К сожалению, К. В. Базилевич, рассматривая русско-литовские отношения указанного времени, совершенно отрешается от торговли Литвы и западных и юго-западных русских земель, находившихся в составе Великого княжества Литовского, с Русским государством. Между тем торговые связи имели, как я уже говорил, большое значение и для Руси и для отпавших от нее в результате агрессии литовских феодалов русских земель, а условия, мешавшие росту этих связей, были важной предпосылкой русско-литовской войны.

1427

К. В. Базилевич, Внешняя политика Русского централизованного государства, стр. 282–283 и след.

В конце XV в. в Литовском великом княжестве были устроены новые таможенные заставы, увеличены размеры проезжих и торговых пошлин, взимавшихся с русских купцов. Кроме того, последние подвергались в Литве грабежу и притеснениям. Посылавшийся в 1488–1490 гг. Иваном III к польскому королю и великому князю литовскому Казимиру IV в качестве посла М. С. Еропкин должен был принести Казимиру от имени русского правительства жалобы на то, что «гостям Московские земли», «от мытников и от пошлинников много… силы чинится», а «мыты и пошлины» в Литовской земле «новые уставили» на русских «гостех, чего наперед того из старины не бывало». Московский посол должен был подать королю «списки украинные жалобные», из которых было бы видно, «что на великого князя гостех пошлин прибавили в Литовской земле, и что ся им сила чинила» [1428] .

1428

Сб. РИО, т. XXXV, стр. 8–9, № 2.

Анализируя эти «жалобные списки» и наказы послу, можно убедиться прежде всего, что московские, коломенские, можайские, новгородские, тверские и другие купцы бывали в ряде украинских, белорусских, русских городов Великого княжества Литовского (в Киеве, Чернигове, Новгороде-Северском, Смоленске, Дорогобуже, Вязьме, Полоцке, Минске, Брянске и др.), а также в городах литовских и польских (Вильно, Люблине и др.)

Среди товаров, привозимых в пределы Великого княжества Литовского русскими купцами, документы называют пушнину — меха, добывавшиеся на севере и северо-востоке Руси в районе Устюга, в местностях на Оке и т. д. В 1490 г. мытник отобрал в Вильно у тверского купца Федора Офремова 13 тысяч «белки устюжской и шуванские», четыре «шубы белинны», 40 куниц, 40 норок, 15 горностаев — всего товара стоимостью в 150 с лишним рублей. Тогда же у тверского купца Ивана Перфурова было взято «семь сороков соболей», четыре тысячи белок устюжских, одиннадцать «соболей добрых», «три сороки куниц», 33 горностая, четыре десятка овчин и т. д. — всего товара на 140 рублей. В числе товара, захваченного у Ивана Воробьева, фигурируют «четыре тысячи белки да тысяча лисиц». У коломенских и можайских купцов Олтуха Павлова и других брянские таможники отняли, в 1489 г. 200 бобров, 100 выдр, 4 сорока горностаев, 7 рысей, 40 лисиц, полторы тысячи белок и т. д. Кроме мехов, московские, тверские и другие купцы торговали в Литовской земле медом, воском, кожей, овчинами, предметами одежды (шубами, однорядками, кожухами) и вооружения (луками, стрелами, щитами) и т. д. [1429]

1429

Там же, стр. 44–45, № 11; стр. 26, № 7.

Все эти предметы добывающей и обрабатывающей промышленности вывозились в Литовскую землю из различных районов Руси. Но через Литовское княжество производилась и транзитная торговля. Московские, тверские, новгородские и другие купцы торговали здесь товарами, привозившимися как с юга (из Крымской орды, из Кафы), так и из стран Западной Европы. Из Крыма купцы везли шелк и ткани (шелковые, шерстяные, бумажные), бакалейные и москательные товары (перец, ладан, краски, мыло, орех и пр.), жемчуг и драгоценные камни и т. д. Из стран Западной Европы поступало на русские и литовские рынки сукно. В 1489 г. на Днепровском перевозе в Литовской земле были ограблены московские, тверские и новгородские гости. В числе «пойманного» у них товара упомянуты ткани (изуфи, тафты, камки), шелк (цветной, черный) и т. д. У Ивана Агафонова тогда «взяли семьдесят брусов мыла халяпского» (т. е. привезенного из Алеппо); у Кузьмы Маремьянина — «три кальи краски» ценою в 90 рублей; у Семена Анфалова — «две кальи краски» и «два кантаря ладану» на 80 рублей и т. д. [1430]

1430

Сб. РИО, т. XXXV, стр. 27, № 7.

Общая стоимость товаров, привозимых в Литву русскими купцами, была часто довольно значительной. Так, в 1490 г. восемь тверских купцов отправились торговать в Полоцк и Вильно, но в Вильно таможник отобрал у них половину товара на сумму около тысячи рублей [1431] .

Условия торговли для русского купечества в Литве были весьма тяжелыми. Документы русско-литовских дипломатических отношений конца 80-х — начала 90-х годов XV в. рисуют колоритную картину грабительских действий королевской администрации — «пошлинников», «мытников», «таможников», наместников, приставов, нападавших на русских купцов, задерживавших их, захватывавших их товары. В 1488 г. брянский наместник «силу учинил над великого князя [Ивана III] гостьми, держал в Добрянску пять недель, а к Москве не отпустил» [1432] . В 1489 г. толмачи отвели из Пропорска русских торговых людей в Вильно, «а товар у них побрали и кони их поимали…», «а держали их… скованых полтретья года…» [1433] В том же году на Днепровском перевозе у Тавани люди пана Юрия Пацевича русских «гостей перебили и переграбили, и товар у них весь поимали, многих людей до смерти побили и перетопили» [1434] . В 1490 г. пристав виленского наместника и другие приказные люди «пограбили» тверских «торговцев», «товар у них весь поимали, а их самих в колоды посажали…, да били и мучили…» [1435]

1431

Там же, стр. 45, № 11.

1432

Там же, стр. 11, № 2.

1433

Там же, стр. 22, № 7.

1434

Там же.

1435

Там же, стр. 42–43, № 11.

Количество аналогичных примеров можно было бы намного увеличить. Жалобами подобного рода на беззаконные действия литовской администрации в отношении русских людей, приезжающих с торговыми целями в украинские, белорусские, литовские города, буквально пестрят наказы русским послам, отправляемым Иваном III в Литву и инструктируемым по поводу того, как вести себя на аудиенции у короля. Я думаю, вполне правомерны и обоснованы два вывода. Во-первых, нападения литовских приказных людей на русских купцов были одним из проявлений тех пограничных враждебных столкновений между Русским государством и Литвой, которые происходили во второй половине XV в. и в начале XVI в. Во-вторых, одним из важных мотивов, диктовавших борьбу Русского государства за возвращение в свой состав земель, отторгнутых от Руси литовскими феодалами, являлись мотивы экономические (торговые связи между этими землями и основной территорией Русского государства были достаточно крепкими).