Обреченные

Вместо молнии, на макушку упала капля, затем еще одна, затем еще и еще. Это тоже могло бы показаться удивительным, если бы Анну хоть немного заботило, что происходит вокруг. В мегаполисе вода сверху могла политься только в душе, но никак не под открытым небом. Однако в настоящий момент Анне было абсолютно безразлично, что станет с миром через секунду, и с ней самой.

Дождевая вода, попадая на лицо, шею и открытые руки, вызывала неприятное ощущение, не настолько сильное, как боль в боку, но все-таки довольно болезненное. При всей апатии и нежелании жить, добавлять себе мучений в виде кожного зуда и жжения Анна не была готова.

Анна поднялась на ноги, одной рукой все так же держась за ушибленный бок, другой натягивая ворот медицинского халата на голову. Стараясь по возможности, полностью укрыться от дождя под полами халата, она побрела к одной из мусорных пирамид, в надежде, что там найдет хоть какое-то укрытие.

Укрытие и в самом деле нашлось. То ли что-то плоское попало в кучу отходов, то ли мусор сам по себе так спрессовался, но у самого основания пирамиды образовалась неглубокая ниша с нависающим над ней козырьком. Забравшись в эту норку на корточках, Анна сжалась в комок. Убежище, конечно, так себе, но все же не под открытым небом, с которого льется странная вредоносная жидкость.

Под ногами промелькнула серая тень. Крупный зверек с длинным хвостом примостился у башмака Анны, видимо, тоже нашел убежище от дождя. Анна не пошевелилась. Хоть что-то знакомое в неведомом для нее мире. Мегаполис боролся с крысами постоянно и различными способами, но живучие и сообразительные зверьки регулярно напоминали о себе, перегрызая проводку, нанося повреждения роботизированной технике и время от времени появляясь на жилых этажах в поисках пропитания. В прежней жизни Анна испытывала скорее отвращение, чем восторг при виде серых грызунов, но сейчас не возражала против такого соседства. Всем хочется жить. Вот, даже она сама, решив, что дальнейшая жизнь пуста и бессмысленна, все равно не готова умереть. Что так сильно держит ее на этом свете? Ведь нет же у нее ничего. Абсолютно ничего, ради чего стоило бы цепляться за жизнь.

Анна перевела взгляд на крысу. А что есть в жизни у нее? Городские крысы ведут свое существование в относительно комфортных условиях, хоть и под угрозой физического уничтожения. Им наверняка есть, что терять. А ради чего продолжает свое существование этот зверек, живущий в холоде и голоде? Скорее всего, эта крыса вообще не осознает, не чувствует окружающий мир так, как воспринимают его люди. В ее жизни тем более нет никакого смысла. Тем не менее, даже она продолжает бороться. Что за чувство роднит их двоих, укрывшихся в вонючей влажной норе, что удерживает их здесь, не позволяет расстаться с жизнью? Тот самый инстинкт, наличие которого отрицает наука? Или что-то еще?

В животе заурчало. Будь у Анны побольше знаний и опыта, она наверняка расценивала бы крысу, как потенциальную еду. На счастье зверька Анна воспитывалась в обществе, где люди ее круга потребляли в пищу лишь полуфабрикаты, что производили автоматы, а потому не имела ни малейшего представления, как можно поймать добычу и приготовить обед из свежего мяса.

Кислотный раствор, пролившийся с неба, еще более усилил вонь разложения. Запах тухлятины с едкой примесью химикатов резал глаза, от него першило в горле и жгло легкие. Поднявшийся ветер не смог разогнать этот запах, лишь пронес стороной грозу. Вот где не помешала бы защитная маска.

Анна выглянула из-под навеса. Издалека доносился шум падающей воды, возможно, где-то там шел основной ливень, это же место задело лишь самым краем.

Стоило только пошевелиться, крыса тут же встрепенулась, выскочила из укрытия и скрылась из вида. Анна вылезла наружу следом. Кажется, в этом мире невозможно выжить человеку. Наверняка, она умрет очень скоро. Но пока что этого не случилось, можно еще побороться. В конце концов, она ничем не хуже крысы.

Боль в боку не утихала. То, что Анна не отнимала ладонь, вряд ли имело хоть какой-то лечебный эффект, но, по крайней мере, казалось, что так передвигаться легче.

Покинув свое временное прибежище, Анна побрела вперед. Куда именно она идет, женщина не представляла, не ставила себе никакой конкретной цели, просто шла и все. Ведь когда-нибудь эта помойка закончится и в конце концов она куда-нибудь придет.

Между тем мусорным курганам и россыпям не было видно ни конца, ни края. Сумрачное небо сливалось вдали с серым ландшафтом.

Голодный желудок напоминал о себе все острее. Анна даже и не помнила, когда ела в последний раз. Кажется, это был последний семейный завтрак, когда еще была жива надежда, что чиновники из департамента во всем разберутся и не отнимут у нее сына. Вроде бы, все это было совсем недавно, день или два тому назад, но уже такое чувство, что прошло гораздо больше, настолько кардинально все изменилось за столь краткий отрезок времени. Вся предыдущая жизнь похожа теперь на давний сон. Или, наоборот, это сейчас она спит, и все вокруг один кошмарный бред? Вдруг, через секунду Анна очнется, и все будет как прежде?

Анна споткнулась, едва не упав, поврежденный бок тут же прожгла боль. Нет, все это происходит с ней наяву.

Время от времени на глаза попадались крысы. Серые зверьки деловито ворошили кучи мусора, видимо, в поисках пропитания. Интересно, что такого съестного можно отыскать на этой помойке, где все гниет наверняка уже не первый год? Представив, какова должна быть на вкус добыча крыс, Анна испытала такой спазм в желудке, что едва не отрыгнула собственные внутренности. Поскорей бы убраться подальше от этих смердящих куч.

Понемногу становилось темнее. Такое для Анны тоже было в диковинку: мегаполис никогда не погружался в темноту, на время сна комфорт обеспечивали плотные жалюзи на окнах спальни.

Каждый новый шаг давался труднее предыдущего, появилась дрожь в ногах, а во всем теле слабость от голода и усталости. К тому же нестерпимо хотелось пить.

Через некоторое время стемнело окончательно, уже ничего не было видно под ногами. В очередной раз споткнувшись, Анна уткнулась лицом в грязь. Все, идти дальше сил уже не было. Недолго же ей удалось побороться за свою жизнь. Может быть, она окончательно задохнется на этой помойке, может, ее добьет жажда, а может, и просто не проснется. Что ж, пусть так и будет. Ни к чему подвергать себя лишним мучениям, примет смерть здесь.

Очнулась Анна от боли в левом ухе. Вместо крика из горла вырвался лишь хрип. Открыв глаза, она увидела перед собой усатую мордочку с желтыми зубами. Приподнявшись, Анна коснулась рукой уха, на пальцах осталась кровь. Крыса немного отступила, но не убежала, словно выжидала, что будет дальше.

— Уйди, — процедила Анна.

Превозмогая слабость и боль в боку, она поднялась на ноги. Во взгляде крысы Анне почудилось явное сожаление. Вот зараза, сожрать ее решила. А она еще позволила этой твари переждать дождь в своем укрытии. Хотя, может то была совсем другая крыса, все они тут на одно лицо. В любом случае, пока рано подавать себя на обед помойным грызунам, она еще жива.

Кажется, Анна только секунду назад сомкнула веки, безропотно покорившись своей участи, но мгла, настигшая в пути, уже рассеялась, уступив место светло-серой дымке. Самочувствие хуже некуда, но раз уж все еще жива, лучше идти дальше.

Взгляд уперся в желтое полушарие с черными провалами. Анна не сразу поняла, что это. По спине пробежал холодок, заставив поежиться. Из мусорной кучи высовывался человеческий череп. Откуда он здесь? Кто это был? Может, такой же беглец, как Анна, сумел выбраться из мегаполиса, но лишился сил здесь и был съеден крысами. А может, уже мертвым сброшен из отсека мусоровоза. Куда-то ведь должны девать то, что остается от приговоренных к утилизации жителей, но не может быть пригодным для дальнейшего использования. Вполне возможно, что и останки ее сына окажутся здесь, служа пищей местным крысам.