Обреченный на жизнь

– Да. Именно поэтому тебя не уволили и не лишили звезд за твли фокусы в последнее время. Матушка твоя говорит, что умер у тебя ребенок, а когда мы послали офицера к тебе домой с материальной помощью твоей семье, он явно слышал детский плач. Ребенок в доме есть, а тебя в доме нет. Говорит, ребенок болен.

Морозов покраснел от злости и неловкости.

– Вы не понимаете…

– Чего я не понимаю? Что ты испугался и бросил семью с больным ребенком?

– Я, между прочим, оставил им квартиру.

– Молодец! Возьми с полки пирожок! Ты, вон, по всем частям вещаешь о воинском долге, о мужестве. Так вот мужество — это не с трибуны орать. мужество — это вернуться к семье и помогать. В конце концов, это твой ребенок.

– Мой ребенок! Мой ребенок!
– сорвался Морозов.

– Таких нужно в утробе уничтожать! Только вот пропустили. А может жена специально промолчала? Он вообще не должен был родиться такой! Это ведь полчеловека! Генетический мусор! Столько лет псу под хвост! Усилия, служба. И вот рождается это… и все на смарку!

– Ты что ли будешь решать, кто достоин жить, а кто нет? Ты Господь Бог что ли?
– рявкнул Багратов и полковник осекся.
– Ты что-то заговариваешься, Морозов!

– Я не Бог. Но тут я тоже не виноват!

– Иди отсюда, Морозов.

Когда за полковником Морозовым закрылась дверь, комдив тряхнул седеющей головой и выругался.

– Вот ведь дрянь какая!

Затем генерал-майор Багратов смерил несколько раз кабинет шагами и подошел к столу.

Комдив решительно набрал хорошо знакомый телефонный номер и его соединили с командующим округом.

– Петр Савельевич, здравствуйте. Да, Багратов беспокоит…

– Здравствуй, Владиленович. Рад слышать.

– Да, да тоже рад.

– Как там моя родная дивизия?

– Все хорошо. Служим по-маленьку.

– А сам как, как супруга?

– Передает привет. Кстати, она выслала вашей жене по почте какие-то бабские штучки. Пусть Ваша отзвонится, что получила. А то моя переживает.

– Да, они и так по пять раз на неделе по телефону трещат.

Мужчины посмеялись.

– Петр Савельевич, у меня в дело к Вам, - спохватился Багратов.

– Слушаю тебя, Рустам.

– Там офицер мой, Морозов, документы подает на поступление в академию генерального штаба.

– Ну, видел я.

– Так вот, я хочу отозвать свою рекомендацию.

– А чего так? Хороший вроде офицер.

– Да, понимаете, история с ним нехорошая. Открылся вдруг для меня человек в новом свете. И весьма гадком, я вам скажу. Высказывания его фашизмом отдавать стали.

– Вот так вдруг?

– Ребенок у него больной родился. Ситуация там серьезная. Вот крышу у полковника снесло. Взялся он решать, кому стоит жить, а кому — нет.

– Да, уж… Только фашиста нам в высшем командном составе не хватает.

– Вот, говорю ж, история тут сложная и некрасивая.

– Ладно, Владиленович, мы с тобой не одну миску перловки вместе съели, подробности можешь не рассказывать. Раз ты говоришь, значит так и есть. Подумаю я… Спасибо, что предупредил.

А еще некоторое время полковнику Морозову вернули его документы на поступление в Академию с пометкой «отказано».

В первое время, конечно, Юле и ее маленькой семье пришлось несладко. Экономили на всем. Витя великодушно пожертвовал семье свои накопления, которые отложил на гироскутер. Этого, конечно, было мало, но с натяжкой хватило до того момента, когда Юле выплатили полагающиеся ей единовременные пособия по рождению ребенка. Они тщательно планировали свой маленький бюджет, пересмотрели траты, временно отказались от некоторых привычных продуктов и хозяйственных товаров в пользу более дешевых.

Тем временем Юля занималась оформлением увеличенного ежемесячного пособия в связи с рождением ребенка с ограниченными возможностями здоровья. Детям с синдромом Дауна оно полагается специальное, выплачивается сразу после рождения и подтверждения диагноза у генетиков и до достижения ребенком восемнадцати лет. Поскольку все необходимые документы Юля и Витя поспешили оформить как можно скорее, трудностей с записью к генетику и сдачей анализа крови на подтверждение синдрома Дауна не возникло. Для оформления самого пособия потребовалось, правда, отстоять приличную очередь в Фонде социального страхования. На это ушло больше половины дня. Но итог того стоил: пособие стало ощутимой прибавкой к семейному бюджету. Через два с половиной месяца закончился Юлин больничный по беременности и родам и на официальном месте работы ей оформили отпуск по уходу за ребенком до полутора лет с выплатой пособия. Финансовый вопрос перестал стоять так остро, как в первые дни после выписки из родильного дома.

Эпилог

Шестилетний Илюша радостно носился по пляжу, уворачиваясь от старшего брата. Операции по пластике лица прошли замечательно и от былого дефекта внешности не осталось почти ни следа.

Юля наблюдала за сыновьями, отдыхая на пляжном покрывале. Ласковый, добрый, отзывчивый и бесхитростный Илья стал ее солнечным лучиком. Как и все дети с синдромом Дауна, он запаздывал в умственном развитии, но с лихвой компенсировал это веселым добродушным нравом и безмерной любовью ко всем и всему. Старший был ее гордостью. Всего через год после того, как они забрали Илюшу, Витя с одногруппником организовали свой первый бизнес. Сначала это было простое создание веб-сайтов по шаблонам. Постепенно заказы, как и сфера услуг расширялась. Количество сотрудников фирмы тоже выросло. Появились собственные разработки и более солидные заказы. К настоящему времени это была уже небольшая крепкая фирма с небольшой, но стабильной прибылью и собственной клиентской базой.

Юля все таки закончила бухгалтерские курсы и подрабатывала на дому, делая бухгалтерскую отчетность для небольших фирм и организаций.

Морозовы развелись, когда Илье исполнился год. Все по закону. Александр не стал претендовать на долю в совместно нажитой квартире. Поговаривают, что этому поспособствовал Рустам Владиленович Багратов, пригрозивший Морозову ссылкой в самый дальний и крохотный гарнизон без права на реабилитацию. Но Юля предпочитала верить, что у бывшего мужа все же остались какие-то теплые чувства, если не к ней и младшему сыну, то хотя бы к Вите. Так или иначе, Юля была ему очень признательна. Три года назад Сашу перевели служить в дивизию в другом округе. Его карьера замерла на одной точке. Повышений в звании и в должности ему заслужить пока не удавалось.

Родители Юли, как и хотели, купили небольшой домик недалеко от дочери, и помогали по мере сил. Отец устроился на работу

Конечно, синдром Дауна наложил свой отпечаток на развитие Илюши. Поскольку тонус мышц у таких малышей снижен, он позднее начал улыбаться, переворачиваться, садиться, ползать, говорить. Все умения давались ему тяжелее, чем здоровым детям. Но мальчик старался. Его потребность делать все те же вещи и осваивать все те же навыки, что и другие дети вызывала у Юли особый трепет. Сразу после рождения для Илюши был куплен специальный поильник — бутылочка Хабермана, рекомендованная для малышей с расщелиной верхнего неба и губы. После операции поильник стал не нужен и был сохранен как семейная реликвия. В первые годы после рождения Илюша имел проблемы с пищеварением. Опять же, из-за сниженного тонуса мышц, кишечник таких детей может быть вялым и порой нуждается в дополнительной стимуляции. Но эту проблему тоже удавалось держать под контролем.

В процессе поиска информации о синдроме Дауна Юля и Витя выяснили, что у таких детей хорошо развивается механическая память и этим можно пользоваться для обучения Илюши. Простейшие стишки в две строчки ему стали читать уже с года. С одного из сайтов, посвященных детям с синдромом Дауна, Витя скопировал забавные двустишия о бытовых моментах. О чистке зубов, о личной гигиене, о безопасности. К шести годам Илюша уже заучил многие из них и повторял за братом на своем забавном немного ломанном языке. Юля знала, что речевое развитие у таких деток обычно запаздывает, поэтому весь последний год Илюша посещали занятия у логопеда, которые дали поразительное улучшение речи. Улыбчивая и добрая тетя-логопед стала особой любовью малыша. На их уроках обязательно присутствуют Юля или Витя, потому что Илюша пока боится выпускать родных из поля зрения.