Обреченный защищать

Глаза помалу привыкают к темноте. Наверху и по сторонам мне удается разглядеть неровные стены, испещренные сеткой подрагивающих каналов, которые напоминают мне кровеносные сосуды. Время от времени они сокращаются, пропуская по себе комья бурой жижи. Я вижу, как из крохотных отверстий она стекает вниз, с неприятным шлепком ударяется о желейный пол, затем исчезает в его извилинах.

Стены уходят вдаль, образуя узкий, бугристый коридор. Из-за того, что все вокруг пульсирует и колышется, мне кажется, что я нахожусь в горле огромного существа, не имея понятия о том, куда идти и что делать дальше.

Хотя кричать бесполезно, я все равно пробую еще несколько раз, прежде чем делаю робкий шаг вперед. За спиной раздается чавкающий звук. Я вздрагиваю, медленно оборачиваюсь, затаив дыхание, и вижу, что диван исчез. Вновь нет ничего, кроме темноты и движущихся стен.

Ощущение того, что все вокруг является частью живого организма, становится сильнее. «Чрево» – возникает слово в моей голове. Чрево. По какой-то причине оно идеально описывает место, в котором я нахожусь. Только это не дает мне и намека на то, как отсюда выбраться.

Я поворачиваюсь обратно, с трудом ориентируясь в пространстве. В голове возникает глупая мысль, что «обратно» больше не существует. Есть лишь слепые метания в темноте, направления которых не смог бы описать никто.

И что теперь? Я один, совсем один в непроглядной мгле, полной мерзких влажных звуков. Не имею ни малейшего представления о том, что происходит и куда двигаться. Да стоит ли куда-то двигаться?

На память приходит осмотр квартиры одного из моих подзащитных. Опытный следователь учит молодого практиканта: «смотри, обходить помещение нужно по спирали. Идешь по часовой стрелке, сначала большой круг, потом меньше и так далее. Это не даст тебе пропустить что-нибудь важное».

Хороший совет, следователь. Может быть, он подойдёт и мне.

Я озираюсь по сторонам, раздумывая, откуда начать и в какую сторону пойти, но не найдя ориентиров, решаю двигаться наугад. Рано или поздно упрусь во что-нибудь, тогда можно будет повернуть.

Я шагаю вперед и в тот же момент меня накрывает всепоглощающая волна чужеродной паники. Ощущение настолько мощное, как если бы я совершил нечто чудовищное – отрезал собственную руку или сбил ребенка на автомобиле.

«НЕ ХОДИ ТУДА! – раздаются крики в моей голове. – КУДА УГОДНО, НО НЕ ТУДА! БЕГИ ПОКА МОЖЕШЬ!»

Я бы рад убраться подальше отсюда, но, к своему изумлению, не могу. Пытаюсь развернуться, пытаюсь отойти, но ноги не слушаются, будто больше мне не принадлежат. Крики в голове не смолкают, и я понимаю, что внутреннему «мне» известно гораздо больше о том, что ждет в той стороне.

А я этого знать не хочу.

Мои марионеточные ноги оживают и, вопреки воле, делают еще один шаг вперед. Я кричу во весь голос, но никто не слышит.

Глава 8

– … выходить из дома может быть крайне опасно. Предупредите родных и близких, если не хотите, чтобы…

Меня выбросило из кошмарного сна. Вокруг больше не было темных трепещущих закоулков и чавкающих звуков – только привычная и спокойная обстановка съемной квартиры. Я не сразу сообразил, откуда раздается голос, предупреждающий об опасности. Оказывается, я так и не выключил телевизор, когда засыпал прошлым вечером. Щелчок кнопкой: диктор не успел рассказать, насколько сильными будут сегодняшние порывы ветра.

Я провел рукой по дивану. Кожа была гладкой и теплой, не то что во сне.

– Приснится же всякое, – произнес я в пустоту.

Это был не первый кошмар в моей жизни и наверняка не последний, но он точно был самым необычным их всех. Слишком реалистичный. Слишком четкий. Обычно сны выветривались из моей головы спустя пару минут после пробуждения, но в этот раз я помнил все до мелочей.

Меня не покидала мысль о том, что кошмар как-то связан с черным пятном. Я опустил взгляд, рассматривая грудь. Теперь в зеркале не было необходимости. И так было заметно, что пятно увеличилось: по размерам оно уже сравнялось с большим пальцем моей руки. Если так пойдет дальше, через пару недель я почернею полностью.

Помимо того, что пятно шаг за шагом захватывало поверхность моего тела, было еще кое-что. В том месте, где я впервые увидел черную точку вчерашним утром, кожа загрубела и вздулась. Появился небольшой волдырь, твердый и упругий на ощупь. Что зрело внутри него? Я не хотел знать.

Поверьте мне, я не хотел.

Откладывать встречу с Кургиным еще дольше могло оказаться плохой идеей. Я посмотрел на часы: циферблат показывал 6.42 утра. Первый следственный изолятор находился в черте города, прямо напротив новенькой «Екатеринбург Арены». В тех местах я бывал не один раз и знал, что даже с пробками доберусь туда за час или около того. С недавних пор, вопросы времени волновали меня все больше.

Наскоро проглотив омлет, я вышел на улицу, завел «Форд» и помчался в сторону изолятора. С дорогой мне повезло. Изредка встречались одинокие машины, только возле городского водохранилища (с детства любил вид, открывающийся с моста) пришлось постоять в небольшой пробке. Может, еще было слишком рано или всех распугала метеосводка. Судя по всему, ветер действительно намечался сильный: порывы раскачивали деревья, будто грозились вырвать их с корнями и метнуть в случайных прохожих.

Вскоре впереди показались столь знакомые очертания нежного розового цвета кирпичных стен, увешанных кольцами колючей проволоки. Это сочетание всегда меня забавляло, хотя первое СИЗО я видел далеко не впервые.

«Екатеринбургский централ» вряд ли можно было считать образцовым, но по сравнению с другими изоляторами он считался неплохим. В старых зданиях, повидавших царских и советских преступников, был сделан свежий ремонт перед чемпионатом мира по футболу. За последние десять лет здесь не было ни одного скандала, связанного с пытками обвиняемых. Многие осужденные после вынесения приговора предпочитали остаться в СИЗО, а не отправляться в колонию. Не рай на земле, конечно, но изоляторы предназначены не для праведников.

На КПП меня встретили двое дежурных: молоденькая девушка в звании младшего лейтенанта, лицо которой было грубым, квадратным, будто вытесанным из камня, и седой подполковник, дослуживающий последние дни до пенсии. Оба уставились на меня с легкой подозрительностью.

– Представьтесь и назовите причину визита, – коротко бросила девушка. Ее голос звучал приглушенно из-за толстого стекла, разделяющего нас.

– Адвокат Островский, – я раскрыл для нее удостоверение, – прибыл на свидание с обвиняемым. Его зовут Демьян Георгиевич Кургин. Уверен, он остановился в одном из номеров вашего заведения.