Обрести любимого

— Бедняжка, — с участием сказала Валентина, — но скажите мне, ваше высочество, что было с молодым женихом Рудольфе? Он сильно горевал о своей невесте?

Герцог улыбнулся.» Как же она очаровательно романтична «.

— Боюсь, что нет, мадонна. Рудольфе нужно было жениться и иметь сыновей. Через три месяца, после того как участь Джианетты была выяснена, Рудольфе де Сан-Лоренцо женился на моей прапрапрабабушке, принцессе Марии Хелене из Тулузы.

Валентина вздохнула.

— Джианетта была счастлива в Сан-Лоренцо?

— Говорят, что она очень любила мою страну.

— Тогда, хоть у вашей истории и печальный конец, вилла была счастливым домом.

Он потянулся, взял ее руку, перевернул ее и ласково поцеловал нежную кисть.

— Вы так мудры и добры, мадонна. У вас участливое сердце. Это редкий и бесценный дар.

Мурроу видел, что его брат готов взорваться.

— У нас был трудный день, Себастьян, — сказал он. — Думаю, что нам пора уходить.

— Конечно, мой друг. Карета отвезет вас на виллу, но есть тропинка, которая ведет с этой террасы вниз к саду виллы, и я оставляю за собой право лично проводить туда донну Валентину. — Улыбнувшись на прощание джентльменам, он предложил руку леди Бэрроуз.

— Мадонна?

Спорить с ним было невозможно. Валентина оперлась на предложенную руку. В какой-то степени это было забавно, потому что ничего коварного в поведении герцога не было. Большую часть своей жизни она провела в относительной безвестности Перрок-Ройяла, и, вопреки ее красоте, немного джентльменов всерьез домогались ее, потому что их отпугивало ее равнодушие. Сейчас неожиданно для себя она стала желанной для трех очень привлекательных мужчин. Почему? Она не понимала. Неужели она изменилась?

Герцог вел ее вниз по мраморной лестнице с террасы на гравийную дорожку. Валентина удивилась, почему она раньше не заметила эту дорожку, но потом поняла, что глаза ее были прикованы к освещенному луной морю и, конечно, к герцогу. По бокам дорожки были зажжены высокие серебряные светильники, заправленные ароматическим маслом, которые освещали дорожку мерцающим золотистым светом. Вдоль их пути по склону холма шли мраморные ниши. Внутри каждой из них стояла мраморная статуя в классическом одеянии. Валентина удивленно подняла бровь.

— Вы всегда так хорошо освещаете тропинку, ваше высочество?

— Только тогда, когда в этом есть необходимость, и зовите меня Себастьяном, мадонна, — ответил он. Внезапно он остановился. Обняв ее за талию, он повернул ее к себе. — Я должен услышать, как вы произносите мое имя, мадонна! — торопливо пробормотал он. Его золотистые глаза жестко вспыхивали.

Она чувствовала, как его пальцы сжимают ее, ей стало трудно дышать. Ее аметистовые глаза изумленно открывались от невероятного осознания того, что ее тело странным образом отвечает на его ласки. Его губы коснулись ее рта.

— Скажите мое имя, мадонна! — хрипло упрашивал он. — Скажите!

— Се…Се… Себастьян! — прошептала она.

— Dio, вы опьяняете меня! — тихо вскрикнул он и закрыл ей рот страстным поцелуем.

» Я сейчас лишусь чувств «, — подумала она, но этого не случилось. Его ласки настойчиво возбуждали ее, она раздвинула свои губы, и его язык уже был у нее во рту. Она подумала снова, что сейчас лишится чувств, но опять этого не случилось. Настойчивый язык герцога терся о ее язык, дразнил, ласкал, играл с ним, и Валентина обвила руками шею герцога, но не в приливе страсти, а для того чтобы не упасть, потому что ноги не держали ее.

— Себастьян! Перестаньте!

— Я хочу вас! — откровенно сказал он. — Я знаю, что вы целомудренны, Валентина. Подозреваю, что вы не знали ни одного мужчины, кроме вашего покойного мужа, но я должен обладать вами. С того мгновения, как я увидел вас сегодня утром, я знал, что должен обладать вами! Вы очаровали и околдовали меня своей красотой и своей необыкновенной невинностью. Я не помню, когда в последний раз испытывал такое чувство к женщине.

— Остальные… — Она попыталась отвлечь его. — Остальные удивляются, что случилось с нами, Себастьян.

Он рассмеялся.

— Вам не удержать меня, мадонна, но ладно, на этот раз я подчинюсь вашему здравому смыслу.

Они двинулись с вершины холма в направлении розовой виллы и сада, который тоже был освещен серебряными светильниками.

— Вы всегда так дерзки и решительны в своих желаниях, монсеньор? — спросила Валентина.

— А разве вы не решительны в своих желаниях, мадонна? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я жила очень уединенно и никогда не была знакома с мужчиной, похожим на вас, — искренне ответила она.

— Как и я не встречал женщины, подобной вам, мадонна. Вы смотрите человеку прямо в глаза. Вы не хнычете. Вы не скрываете своего ума. Вы совершенно обворожили меня, и я не стыжусь признаться в этом.

Они приближались к саду виллы, и Валентина развеселилась, когда увидела, что Патрик с графом идут их встречать.

— Они очень защищают вас, ваши два поклонника, — заметил герцог с еле заметной насмешкой в голосе.

— Вы уделяли мне чрезмерное внимание сегодня вечером, и боюсь, что они ревнуют, — ответила Валентина.

— У них есть причина для ревности, мадонна, — сказал он и поцеловал ей руку. — Я оставлю вас здесь.

До завтра. — С учтивым поклоном он повернулся и пошел вверх по холму к дому.

— Вы очень любезны, что пришли довести меня до дома, — сказала Валентина с притворной ласковостью в голосе, когда два ее поклонника подошли к ней.

— Вы, кажется, испуганы, божественная, — сказал граф напряженным голосом.

— Он целовал тебя? — сердито спросил лорд Бурк. — Он не имеет права делать это!

— У вас обоих также нет права допрашивать меня или обсуждать мой вид и мое поведение, — резко сказала им Валентина. Она обошла их и торопливо пошла к вилле.

Нельда ждала ее и быстро затараторила, провожая хозяйку в ее комнаты:

— Разве здесь не прекрасно, миледи? Так хорошо оказаться в комнате, которая не качается! Правда, это замечательный домик? Сады также прекрасны, а слуги так любезны, хотя я ничего не понимаю из того, что они говорят! Какая-то тарабарщина. Но они все время улыбаются.