Обретение Энкиду

Глаза Мурзика помутнели. Беловатая слюна вдруг показалась в углу рта.

– Да кто ж такое забудет...
– еле слышно отозвался он.

Я удивленно посмотрел на него.

– У тебя что, давно женщин не было?

– У меня их, почитай что, никогда толком и не было, - простодушно ответил Мурзик.

– Ну и дурак, - пробормотал я.
– Ладно. Подойди-ка и встань у меня за спиной.

Мурзик отложил ложку (во время разговора он выскребывал кастрюлю). Осторожно приблизился. Встал, где я велел.

– Глянь, как там у меня мои дыры поживают, - распорядился я.

Мурзик застыл в каменной неподвижности. Я повернулся посмотреть, что такое с моим рабом. Мурзик был красен и растерян.

– В чем дело?
– резковато спросил я.

– Так я... ну... господин... даже на руднике, где баб годами не... Неудобно как-то!
– выпалил он наконец, прерывая собственный смущенный лепет.
– Все же деньги за меня заплачены! Как же я вас...

Я встал, опрокинув табурет. Развернулся к Мурзику всем корпусом. И хрясь!
– треснул его по морде. У него аж щеки студнем затряслись.

– Хам!
– взвизгнул я не своим голосом.

Мурзик заморгал. На скуле у него отпечатались мои пальцы - три красных пятна.

– Это...
– вымолвил он.

– Я тебя...
– задыхаясь от гнева, крикнул я.
– Я тебя... обратно!.. На Ниппурской Атомной сгниешь, сука!

Мурзик моргал и вздыхал, глазами ерзал, с ноги на ногу мялся.

Поуспокоившись, я поднял табурет и сел. Мурзик все стоял надо мной, искренне опечаленный.

– Так это...
– повторил он. И снова заглох.

– Дыры в биополе, - процедил я.
– В биополе, болван. А не там, где ты подумал, грязное животное. Госпожа Алкуина говорила, что у меня на загривке был гад. Гад проел в биополе дырки. Как моль, когда до шерстяного доберется.
– И взревел, чувствуя, что потею: - Понял?!

Мурзик кивнул.

Я перевел дух.

– Пощупай, не вернулся ли гад.

Мурзик с опаской приблизил к моей шее свои красные лапы. Подвигал сперва над загривком, потом вокруг лопаток. Осторожно потыкал пальцем в мою спину.

– Не видать, - сказал он сокрушенным тоном.
– Где-то прячется, вишь, скот...
– И надавил на мой загривок посильнее.

– Что ты меня мнешь?
– капризно сказал я, роняя ложку в кашу. Каша остыла и сделалась совершенно несъедобной.
– Я тебе что - девка?

Мурзик замер, закономерно ожидая побоев. Я милостиво махнул рукой, чтоб не боялся.

– Может, оно как гной?
– предположил осмелевший Мурзик.
– Ну, как этот... фунику... У меня раз были по всей шее, когда застудился... Нас тогда зимой в шахте завалило, почти сутки на морозе проторчали, пока раскопали...

– Убери лапы, - проворчал я.
– Ничего-то ты не видишь, ничего не чувствуешь. Черствый ты, Мурзик. У меня гад все биополе изъел. Я теперь уязвимый. Любая сволочуга косо посмотрит - и все, готов твой хозяин. Сгибну ни за что от неведомой хвори, и никто не спасет, не вылечит... Ладно, я пошел в офис. Подай куртку. Да ботинки сперва на меня надень, чурка безмозглая...

Первым, что увидел в офисе, был Ицхак. Ничего удивительного: иногда мне начинало казаться, что Ицхак даже ночует в своей конторе.

Любопытно было другое: рядом с Ицхаком на нашем черном диване мостилась костлявая девица из Института Парапсихологии. На ней было синее платье и коротенький желтый пиджачок с вышивкой. Из-под умопомрачительно короткого платья невозбранно торчали мослатые колени.

Она утыкалась своими толстыми очками в какие-то распечатки. Ицхак, зависая над ее ушком, вкрадчиво нашептывал - давал пояснения к графикам. При этом он рассеянно лапал девицу за плоскую грудь. Девица не обращала на это внимания.

– Привет, - сказал я.

Ицхак досадливо метнулся ко мне глазами. Я пожал плечами и направился по коридору на третий этаж, в лабораторию. У меня хватало дел и там.

Через два часа Ицхак поднялся ко мне. Он был слегка растрепан и румян.

– Очень перспективная девушка, - сказал он с наигранной деловитой бодростью.
– Изучает скрытые возможности человека. Я хочу помочь ей с дипломом.

– А на работу брать ее не собираешься?
– ядовито поинтересовался я.

– Ну... Не в штат, конечно... Но... Ее Луринду зовут, кстати...

– Да ладно тебе, Иська.
– Я перешел на дружеский тон.
– Как она?

– Она?
– Носатая физиономия Ицхака мечтательно затуманилась.
– Она высший класс! А вот диван у нас в офисе сущее дерьмо...
– добавил он ни с того ни с сего.

– Что, проваливались? Слишком мягкий оказался?

Ицхак кивнул. И хитренько так прищурился:

– Хотя не так, как с этой толстушкой...

Тут уж я по-настоящему удивился.

– Ты что, и с Аннини?..

Он кивнул и зашевелил своим длинным кривым носом.

– Ну ты даешь, Иська! Она же замужем! Мать троих детей!

– Ну и что?
– беспечно махнул рукой мой одноклассник.
– Я с седьмого класса мечтал ее выебать. С тех пор, как не дала физику списать. Мне физичка пару влепила, отец выпорол, мать завелась, как по покойнику: для того ль растили-кормили-поили - ну, что обычно... Вот тогда и поклялся. Лежал распухшей жопой кверху и клялся богами предков: гадом будешь, Иська, если эту сучку не выебешь!

Я покачал головой.

– Вечно у тебя приключения...

– Да ладно тебе... Ты прямо как моя мамаша...

Мы оба засмеялись.

Потом Ицхак сказал, что у него неотложные дела в городе, и отбыл.

Пользуясь его отсутствием, я поработал еще немного над своей темой, а потом закрыл ящик стола на ключ, выключил свет и пошел домой.

Я застал у себя матушку. Она полулежала на моем диване. Перед ней стоял столик на колесиках, сервированный с наибольшим изяществом, на какое только способен мой раб.

Матушка вкушала чай. Мурзик, эта каторжная морда, что-то ей втолковывал, подкладывая на тарелочку то варенье, то печенье.