Обрученная со смертью

«Смелее. Я же знаю, как тебе этого хочется.» — знает? Скорее чувствует собственной шкурой или даже нервами того же члена и вздутой до лоснящегося блеска головкой, поскольку я вижу своими распахнутыми во всю ширь глазами, как его ствол вздрагивает от собственных внутренних судорог, будто реагирует в ответ на мои остервенелые вспышки неконтролируемой жажды и ничем не прикрытой похоти. Боже, как же мне не терпится прочувствовать его в себе, насесть на него, медленно вбирая скользящим погружением и ощущая каждым нервом воспалённого влагалища его распирающую массу, которая заполнит меня сладчайшей плотностью и упругим трением порочнейшего на земле греха. От одних только мыслей об этoм меня бездумно ведёт и толкает прямо на егo фаллос (я даже забываю о его руке, которая частично и являлась тем самым властным проводником-куратором моих срамных желаний).

Мой рот прижимается к твёрдой бороздке центрального «шва», член клонится в противоположную от меня сторону под моим лёгким напором, правда ненадолго. Пальцы свободной длани Астона тут же перехватывают толстый ствол у основания, у самой мошонки, и я опять ощущаю губами упоительное давление прохладного шёлка подвижной кожи и скрытой под ней очень твёрдой плоти. А потом не выдерживаю и касаюсь их кончиком языка, вначале пугливо, будто пробуя на вкус и прислушиваясь по ходу к собственным ощущениям. После чего смелею (или даже наглею) еще больше, ибо они мне безумно нравятся, особенно их бесцеремонное втoржение в мою немощную сущность и более уязвимое бренное тело. Теперь мои губы и язык скользят по внушительной длине члена намного увереннее, пока моё сознание дуреет от его живого рельефа, посылая возбуждающие разряды обжигающей пульсации в интимные мышцы моей беспрестанно ноющей киски. И, похоже, меня начинает топить участившимися приливами микрооргазмов, пока я с наивной «осторожностью» изучаю восхитительную форму и вкус большого мужского пениса.

И, да, мне это нравится. Просто до истеричного безумия. До такой степени, что даже решаюсь подняться к его головке, неосознанно вскидывая взгляд к наблюдающим глазам явно довольного любовника. И снова сумасшедший разряд в самопроизвольно сокращающиеся мускулы воспалённого влагалища. Я едва не всхлипываю, но как-то сдерживаюсь, потому что мне не терпится пройтись язычком по упругой вершине сверхчувствительной плоти мужчины и словить его ответную судорогу. И я-таки это делаю, слизывая ароматную соль и крупную каплю смазки из тёмной впадинки, а потом не соображая, как и почему, вбираю всю головку в рот и… едва не отключаюсь.

Не знаю, как долго длилась эта до одури восхитительная пытка, но я бы не сказала, что после моего самого первого знакомства с основами орального секса, я прям взяла и постигла все возможные и невозможные таинства с неведомыми другим приёмами столь откровенно-интимной практики. Скорее с полным погружением в этo дело сознанием и телом поняла, насколько оно прекрасно и до неприличия возбуждающее. И чем дальше узнавала, пробовала и экспериментировала, тем сильнее хотела прощупать и прочувствовать пока ещё мне неизвестные способы-возможности по достижению внеземной Нирваны. Хотя, конечно же, самым главным для меня было наше с Найджелом состояние. То, до каких пределов я могла дойти и сколько выдержать в течении всего процесса нашего обоюдно разрастающегося безумия. А ведь по существу, это было только начало.

Страшно подумать, что же меня ждало впереди, если меня уже выносило за грани реального, как и за пределы собственного тела, чуть ли не буквально. Спасибо рукам Адарта, за то, что держали меня всё это время. Не исключено, что контролировали и не давали сорваться окончательно. Правда, определить степень уже свершившегося падения в подобном состоянии и в подобном коконе чистейшей эйфории, так же невозможно, как сохранить здравый рассудок в эпицентре этой блаженной агонии. Не удивлюсь, что в те моменты я ощущала не одно лишь собственное возбуждение, с собственной реакцией на творимые мною безобразия. Скорее наоборот, я была даже более, чем уверена, что чувствовала, как никогда и ничего иного в своей жизни — проникающую в клетки моей кожи, нервов и нейронов невообразимо крепкую связь с человеком, чей эмоциональный диапазон вроде как должен был находится на самых пассивных границах. Только почему с каждой следующей минутой меня едва не раскладывало на атомы и не смешивало в одну пульсирующую энергетическую субстанцию из сплошных оголённых чувств с тем, кто вроде как должен быть лишён эмпатии? Может он всё это время врал? Как можно не испытывать то, что происходило между нами?

Я даже не знаю, как это описать (да и нужно ли?). Всё равно что пытаться сплести воедино две абсолютно противоположные друг другу стихии, как огонь и воду, свет и тьму… жизнь и смерть. И не просто сплести, а пропустить через абсолютно всё себя, как по проводам совершенно непригодного для этого организма. Чистейшая энергия тёмной и световой материи, затянувшая тебя в тебе же своими слившимися в одно целое спиралями и вынудив пережить запредельные метаморфозы с твоей уязвимой сущностью и смертным телом. Не удивлюсь, если именно так и выглядела пoследняя черта с точкой невозврата. И, похоже, я её как раз и переступила. Сама и добровольно. При чём останавливаться на этом не стала. Вернее, шагнула в этот живой поток неведомой мне стихии чужого и совершенно не совместимого с моей природой организма. И… растворилась…

— Для первого раза неплохо, хотя, учиться ещё есть чему.

Не каждый божий день тебя возвращают (частично) в реальность, оттягивая болезненным рывков за волосы от предмета твоего неуёмного вожделения. А ещё точнее, от блестящего под скользкой плёнкой моей же слюны большого эрегированного члена. После чего заставляют именно насильно пережить погружение чужого взгляда в твоё немощное сознание через твои глаза, пока тебя саму при этом расщепляет на эмоциональные атомы, а твоё физическое тело трясётся от беспрестанных разрядoв извращённого удовольствия и перевозбуждения.

Казалoсь, погрузи он в мою плoть свои пальцы, я и боли не почувствую, просто выпью его вторжение, как сладкий яд ещё одной грани неземной эйфории.

Но я смотрела в его совершенное лицо, в демонические глаза тёмного ангела смерти и видела перед собой сверхчеловека, в котором медленно, но верно тонула уже который день подряд, даже прекраcно осознавая, насколько это для меня опасно. Только поделать ничего с этим не могла. Он просто взял и стал всем, чем я теперь жила и за счёт чего существовала (и как личность тоже). Как бескрайний океан параллельной вселенной, который однажды поглотил тебя собой против твоей воли, затягивая всё глубже и глубже в свои бездонные уголки пугающе прекрасного Абсолюта.

А всё, что я могла думать в эти мгновения, трястись и едва не скулить от треклятого бессилия — это о его чёртовом члене! О том, как же я егo хочу. До лихорадящей одури и уже практически охватившей по макушку истерии.

Какое счастье, что Астон разделял мои желания чуть ли не на равных, хотя сомневаюсь, что мои невзрачные попытки сделать ему крутой минет венчалиcь должным успехом. Возможно, его возбуждение я кое-как и сумела поддержать, а вот на счёт феерического оргазма — с большой натяжкой. По крайне мере, он ни разу не кончил и, не думаю, что вообще находился на этой грани в особо упоительные для себя моменты. Зато на грани всё это время находилась я сама и именно это-то ему и было нужно. Пока я вся не превратилась в один сплошной эрогенный нерв, еще и оголённый. Не удивительно, почему я так «болезненно» отреагировала на его рывок за мои волосы. Казалось, что меня тогда пронзило раскалёнными иглами головокружительного сладострастия, после чего и вовсе приложив контрольным при виде его склонённого божественного лика и нестерпимо осязаемого взгляда. Не знаю, как я ещё не кончила, хотя вагина буквально взвыла под свихнувшейся аритмией режущих спазмов изнутри и снаружи, скрутив нежданной болью мои внутренности внизу живота.

— Ну, а теперь проверим твои собственные возможности и пределы.

Понятия не имею, зачем он произнёс эти слова мне прямо в губы, да и что они значили, раз уж на то пошло, но протрезвить меня до конца у него так и не получилось. Может только на несколько минут и то не полностью и при вынужденной смене локации. Спасибо памяти, трепыхавшейся тогда полуживым мотыльком и скрывавшей от полуослепших глаз большую часть пролетевших перед ними картинок. Хотя тело, да, цеплялось за ощущения, как тонущий в пучине сумасшедшей стихии за маячки спасительных тросов. А, если быть точнее, за руки Астона, без какого-либо усилия совершавшие надо мной то или иное действие, особенно, когда было нужно поднять меня на ноги, как невесомую пушинку и перетащить в сторону кровати. При чём всё происходящее и испытанное воспринималось мною, будто размытыми кадрами из реалистичного сна, под буйствующей атакой взбесившихся эмоций и неосмысленного сопротивления.

Правда, на настоящее сопротивление это никак не тянуло, особенно после того, как меня уложили спиной на кровать (при чём не так уж и нежно) и раздвинули мне ноги куда шире плеч. Ну, и не забыли припечатать сверху психо-прессующей картинкой в виде нависнувшего надо мной лица моего столь любимого внеземного палача. То, что началось дальше… боюсь, это вообще находилось за пределами здравого восприятия и рассудка.

— Учти, обратного пути уже не будет, даже после того, как всё закончится. Тебе придётся с этим жить до конца своих дней, — он уже начал меня изводить и пытать, пока еще известными мне приёмами из своих не таких уж и далёких эротических диверсий.