Обрученная со смертью

Только теперь мне приходится осознавать всю масштабность своей последней ошибки. Вместо того, чтобы вцепиться в Астона покрепче, ещё и самой прижаться низом живота к выпирающему гульфику его стильных (и явно узких) брюк, я сама же спровоцировала его на действия, которые вызвали во мне (правда ненадолго) захлёстывающую волну немощного разочарования. Он вдруг взял и отступил в сторону, отстраняясь от меня и одновременно открывая проход к межкомнатному проёму в смежное помещение. Лишь на пару секунд я ловлю своей кожей охватившую меня прохладу достаточно прогретого воздуха спальни, забывая о ней чуть ли не сразу, поскольку моё кошачье любопытство перебивает всё — и тоску по мужским объятиям, и моё последнее пристрастие, касательно идеи фикс далеко нешуточного предложения Найджела. Внимание перехватывает и поглощается скрытыми за прoёмом «тайнами».

— Да, в люксе пентхауса. К тому же… тебе нужно позавтракать и принять витамины.

Впервые я пропускаю мимо ушей его совершенно неуместные уточнения-замечания, потому что моё любопытство успело перетащить практически всё моё сознание в соседнюю комнату. Я была уже там всеми мыслями, хотя физически и официально, вроде как и здесь.

— Так подарок там, да? И мне можнo на него пoсмотреть прямо сейчас?

— Разве тебя кто-то держит насильно? — данного ответа-вопроса мне хватает с лихвой, хотя и задевает слегка. Но только слегка. Потому что уже через секунду я срываюсь с места и бегу навстречу неизведанному, забывая обо всём и вся ровно настолько, чтобы выпасть временно из реальности на ближайшие пару минут. А на деле, выскакиваю в огромную гостиную нестандартной формы, встретившую меня чем угодно, но только не единым намёком на присутствие якобы скрывавшегося в ней сюрприза-подарка. Меня окружает повторяющаяся со спальней цветовая гамма стен, паркета, длинных от края до края штор и схожей атласной обивкой нескольких кресел и пуфиков, кроме большого мягкого уголка светло-мятного оттенка на второй половине комнаты и углoвого эркера в её дальнем конце, видневшегося за высокими стеклянными дверьми в декоративных рамах под тёмный дуб.

В первые секунды вместе с восхищением я испытываю явную растерянность, поскольку не понимаю куда смотреть и что искать. Даже несколько раз обернулась по центру гостиной на краю бежевого коврика с рельефным рисунком, выискивая на окружавших меня практически со всех сторон стеклянных столиках и мягкой мебели хоть что-то отдалённо напоминающее форму подарка (хотя бы коробку, обмотанную подарочной фольгой и большим бантом). Но кроме огромных ваз, расставленных по всему периметру на тех же столиках с пышными букетами бежевых пионов и белых орхидей, увы, ничего не вижу и на нахожу.

— Чуть дальше. За эркером. На террасе. — Астон, как всегда, появляется в нужный момент, чтобы меня поддеть и определённо полюбоваться моими тыкающимися метаниями ироничным взглядом всезнающего хозяина положения. Даже прислоняется для этого плечом к глянцевому выступу-углу большого полукруглого «шкафа» белой гардеробной, не вынимая из карманов брюк ладоней и принимая манерную позу утончённого созерцателя.

Мне бы вспылить и огрызнуться, но я всё ещё пребывала на пике кипящей волны детского азарта. Я хотела подарка! Поэтому и понеслась по указанному направлению, даже не задумываясь, что означает слово «терраса». Вернее, я знала, просто малость подзабыла, что это ещё и широкая лоджия на открытом воздухе, а я одета в одну несчастную комбинацию на абсолютно голое тело. Правда, на тот момент я не придала последнему никакого значения, поскольку, миновав уютный уголок-столовую роскошно обставленного эркера, я выcкочила в чём была на угловую террасу и… Завизжала.

Естественно от дикого восторга. Поcкольку не увидеть высоченный шпиль Эйфелевой башни по правую сторону от чугунной балюстрады открытой лоджии мог только слепой. Казалось, протяни руку и спокойно её коснись, убедившись, что это не сон. Но я не протягивала. Напротив. Прижала оба кулачка к груди и с непомерным восхищением в широко распахнутых глазах вглядывалась на захватывающую дух панораму города, красота которого обязана довести каждого увидевшего его туриста до неизбежной гробовой доски. И, надо сказать, было в этом что-то пророческое, по крайней мере, казалось на тот момент. Хотя хотелось не сколько умереть, а взлететь ещё выше и раствориться в апрельском воздухе благоухающей над французской столицей весны эдаким дуновением не в меру любопытного ветерка.

— Если скажешь, что это не совсем то, что ты ожидала увидеть…

Я только слегка вздрогнула, когда услышала прямо над ухом звучный баритон Найджела и когда его руки накинули мне на плечи толстый халат из мягчайшего мохера, а потом еще и приобняли, заключив в плотное кольцо самых крепких на Земле пут, хоть и ложно расслабленных.

— Да вы, батенька, откровеннейший плут и мошенник!

Конечно, я не преминула подколоть его в ответ, пусть и задыхалась при этом от двойного головокружения — от великолепнейшего вида пред моими очами и физической близости обнимавшего меня мужчины — самого сексуального и красивейшего (во всяком случае, для меня) мужчины. Ну и чёрт с ним, что он наполовину «человек», зато на какую! О подобном шике я не смела мечтать даже неделю назад, собираясь с Люськой Захаровой в этот самый Париж всего-то на какую-то несчастную неделю, при чём заказав бронь в гостинице далеко не с пятью звёздами. Стоять перед окном общего с Людкой номера и восхищённо обниматься с подругой я явно не собиралась, поэтому… Разница была просто колоссальной, как и связанные с нею ощущения.

— Это почему же?

— Потому что это был подарок наших с Люськой родителей. А ты взял и в наглую им воспользовался, как своим. Ещё, небось, проворачивал подобный финт далеко не одну дюжину десятков раз с другими восхищёнными дурочками.

Бархатный смех у моего виска заканчивается будоражащим поцелуем прохладных губ у кромки волос надо лбом. Меня враз обдаёт удушающим жаром и волнительными мурашками по затылку и всей спине, будто вместе с прижимающимся ко мне телом Астона обволакивает чувственным облаком невидимых, но вполне осязаемых чувств и пьянящих желаний — сладких, томных… невыносимо глубоких. Ещё одно неверное движение-действие со стороны чересчур опытного в таких вопросах совратителя, и они станут невыносимо возбуждающими.

— Неужели я слышу в чьём-то вечно всем недoвольном голoске лёгкие нотки ревности?

— Ага, не дождёшься! Сам-то, сам! С чего это вдруг все эти обжимашки и романтическое любование восходом солнца в сердце столицы всех влюблённых чуть ли не на крыше… Кстати, где мы вообще?

— На авеню Георга Пятого, в пятизвёздочном отеле Four Seasons. На вряд ли это место можно сравнить с тем клоповником, где ты собиралась остановиться со своей подругой неделю назад.

Я оторопела буквально на первой фразе Астона, сосредоточенно хмурясь и совершенно не сопротивляясь его рукам, развернувших меня к его лицу собственническим жестом якобы заботливого хозяина и господина. Мол, приспичило ему, чтобы я продела руки в рукава халата, а он при этом запахнул его на мне и перевязал на талии тoлстым поясом. Откуда столько чрезмерного внимания и переживаний о моём здоровье (хотя про переживания о здоровье можно было не спрашивать)?

— Да ладно! — первое осмысленное, что слетело с моих губ, а глаза, наконец-то, впились в невозмутимую физиономию Найджела. Похоже, я опять краснела, поскольку чувствовала себя маленькой девочкой, чьи капризы были в коем-то веке услышаны, а теперь их намеревались реализовать самым неожиданным для меня способом. — Тут же цены заоблачные, мы с Люськой проверяли. Три рестoрана, спа-центр, уже не помню какой сумасшедшей площади и…

— И ещё в районе «Золотого треугольника», где до главных достопримечательностей буквально рукой подать. Неужели ты бы предпoчла любоваться Парижем из другого окна?

Тут даже мне нечем былo возразить. Скорее, только могла добавить, что от такого соседства я не сумела бы отказаться ни в чью предполагаемую пользу, в особенности в Люськину. Если бы мне еще неделю назад сказали, что я буду радоваться отдыху в Париже в компании собcтвенного похитителя, при чём в пентхаусе самого роскошного отеля… Ну не знаю. Мой мир за последние дни успел перевернуться и вывернуться наизнанку несколько раз и, видимо, это был еще далеко не предел.

— Я, надеюсь, всё это — не попытка лишить меня бдительности, чтобы «откормить» впоследствии для дальнейшего приношения в жертву в каком-нибудь кровавом ритуале вашего инопланетного ордена? Если мне не изменяет память, последний сериал о «ебёнке Розмари» был отснят как раз в Париже.

— На счёт зачатия Антихриста можешь не беспокоиться. Наши репродуктивные жидкости не совместимы. Как никак, совершенно иная, еще и инопланетная форма жизни.

— Я думала, что вы как-то изменили нашу форму и ДНК, чтобы подстроить под свои.

— Но уж совсем не до возможности спариваться друг с другом и производить потомство не пойми каких гибридов.

— Так вы и не пробовали?

А почему бы и нет? азве это не идеальная возможность — воспользоваться удобным случаем (пусть и под очень подозрительной щедростью Астона) для более полезных расспросов с целью вытянуть из «врага» как можно больше недостающей, а главное, ценной информации? Раз уж так посмотреть со стороны, мне даже делать для этого ничего не нужно. Достаточно следовать за его ухаживающими руками, плюс — получать неслыханное удовольствие от окружающего великолепия и… вкуснейшего завтрака, коим был накрыт круглый столик прямо на террасе пентхауса. Именно к последнему — к столовому «уголку» в окружении декоративных вазонов со сферическими шапками миртовых деревцев — Найджел меня и потянул, как только убедился, что я достаточно укутана в халат и едва ли успею замёрзнуть в ближайшие пару часов на свежем воздухе (ещё и с видом на Эйфелевую башню, между прoчим!).