Обряд копья

— Кхм-кхм, — прокашляла рядом травница, и я недоумённо поглядел на неё, только сейчас поняв, что уже давно пришёл и стою.

— Простите, баба Нина, задумался.

— Да уж вижу. Сегодня буду тебя резать по-разному, а ты будешь сам выбирать лекарства и лечить себя сам.

— Нееееееет, — протянул я недовольным голосом.

— Вира собирается тебя вести к Застывшему Дыму, так что не ной, научишься использовать зелья, выдам тебе твой собственный походный набор. Начни с обработки тех ран, которые у тебя сейчас. Вспоминай, как какое зелье выглядит, ты уже должен был запомнить всё.

Я нашёл зелье внутренней очистки и капнул его себе на язык. Потом взялся за внешнюю очистку, которая сжигала в стихийном огне все мёртвые ткани. Выглядел процесс жутко, но был абсолютно безболезненным. Вот только он сжёг не всё — кусочек ногтя не успел умереть и торчал сейчас над идеально чистой ранкой. Так не пойдёт, я взял чёрный пузырёк и специальной металлической палочкой стал наносить зелье. Кожа и кусочек ногтя стали на глазах чернеть, я случайно задел ещё кусок здоровой ткани, отчего получил небольшую ранку, но это не страшно. Процесс это медленный и болезненный, но тратить на него обезболивающее слишком расточительно.

— Пока всё правильно делаешь, но надо бы научиться быть аккуратнее.

— Да, баб Нин, простите.

— Хмпф, у себя проси прощения, сам себя же ранил.

Скоро ткани, обмазанные чёрной жидкостью, умерли, оставив после себя чёрные же следы. Их нужно промыть другим составом, чтобы не осталось ни следа мёртвых тканей. Теперь две капли регенерирующего состава, больше не надо — иначе ноготь вырастет слишком быстро и будет кривым.

Осталось только проследить до полного восстановления. Когда ноготь восстановился, он не прекратил расти, и я растерялся, не зная, что делать. За что и получил чувствительный подзатыльник.

— Что забыл? — проворчала баба Нина.

— Эмм, — я судорожно соображал, глядя на ноготь, выросший уже на десяток сантиметров и продолжающий расти. — Нейтрализатор!

Тут же я взял нужный флакончик и капнул на ноготь, он тут же прекратил расти. Уф. Я аккуратно, насколько мог, срезал лишнее кинжалом. Лишь бы не пораниться, а то с травницы станется заставить меня повторять всё заново. Но вместо этого она хекнула и отрубила мне палец, который я только что лечил.

Я открыл рот, чтобы закричать, но бабушка хлопнула мне по кадыку.

— Не кричи. Успокойся и сосредоточься. Что нужно делать?

Дрожа всем телом, я стал судорожно перебирать флаконы. Выхватил один, выронил его, но баб Нина поймала в воздухе и вернула на место, припечатав мне подзатыльник.

— Врачеватель должен быть всегда спокоен! Твоё волнение может стоить другим жизни. Успокойся!

Разволновавшись, я её почти не слышал, пытаясь понять, что же мне сейчас делать! И ухнул в пустую голову, как в омут. Всё остальное сделал на автомате, не задумываясь, не глядя на флакончики, левая здоровая рука находила их наощупь безошибочно. Я разве что для себя отметил, что бутыльки все разные и их действительно проще брать вслепую.

Ни суеты, ни страха, ни боли. Через минуту палец был ровно на своём месте, все жилы срослись, как и чувствительные нити. Я проверил палец на подвижность и на гибкость, после чего спокойно вернул себе мысли и чувства.

— Жаль, что только с пустой головой, но лучше, чем никак.

— А почему без пустой головы лучше? — уже не раз я сталкивался с тем, что мне говорили не опустошать голову.

— Потому, что чувства человеку не просто так даны. С ними ты лучше учишься, быстрее познаёшь стихию, зверя, опять же, с пустой головой не пробудить. Детям вовсе нельзя злоупотреблять медитацией, можно разрушить свой собственный разум и стать навечно бесчувственным. Это не значит, что нельзя пользоваться пустой головой, но и не значит, что нужно, чуть что, опустошать её. Ладно, на сегодня урок закончен, — баб Нина протянула мне набор пузырьков, которым я сейчас пользовался. Кожаную сумку, в которой было множество мелких кармашков, в каждом из которых лежало по пузырьку. — Этот набор я для тебя специально собрала. Иди, отдыхай, готовься завтра выходить… Застывший Дым — это уже не лёгкая прогулка перед ужином, в отличие от Дыхания.

Дома мама уже развела бурную деятельность, приходила Вира, сказав ей, что мы идём к очередному месту силы. Я похвастался маме новенькой сумкой врачевателя, на что она лишь фыркнула и повесила на меня то, что назвала нормальной сумкой.

Но на сумке ничего не закончилось, мама оказывается, несмотря на то, что потратилась у торговца, подготовила для меня обновки.

— А то не дело это, что у лучшей на всём острове ткачихи сын в обычных тряпках ходит. Сейчас, когда ты уже подрос и определилась стихия, можно тебя уже одеть в хорошую броню. К познанию я тебе подготовила целую гору пряжи, так что тоже быстро тебя одену уже во взрослую одежду.

Всего через двадцать минут я уже был одет лучше, чем Дрим. Плотная кофта с костяными вставками, её материал прочнее хорошей стихийной стали, при этом куда удобнее и легче. Такие же штаны из той же выкрашенной в зелёный цвет шерсти, на лодыжках они не заканчивались, полностью обтягивая стопу чуть более тонким носком с раздельными пальцами.

Я даже сбегал к дому Трога, чтобы поглядеться в зеркало. Из-за плотной шерсти я будто раздался в плечах, став крупнее и солиднее. Накинув капюшон, я присел так, чтобы скрыть очертания. И будто превратился в камень, укрытый мхом. Мама умеет делать отличную броню, что и доказала сейчас.

Пусть в этих вещах нет ни одного свойства, но они прочные и надёжные. Зная мамину страсть к хорошей пряже, могу быть уверен, что эти вещи выдержат и удар меча, и укус сильного зверя, и даже когти чужого. Потому что мама плохо не делает.

Глава 30

— Сын, ты давно не ходил на рыбалку. Принеси на ужин что-нибудь крупное, а я запеку.

И действительно, я в последний раз на рыбалке был в тот злосчастный день. Завертелся со всеми делами, и как-то позабылось. Так что схожу сейчас. Время не самое лучшее, но что-нибудь до вечера должно клюнуть. Схватил кусок хлеба, чтобы накатать из него шариков, вроде, в это время именно на хлеб лучше поклёв должен быть. Перебрал снасти, проверил сетку.

Всё лежало в идеальном порядке, на удилище не появилось новых трещин, крючки не затупились, грузик не покрылся ржой. Так что я закинул всё на плечи и побежал к озеру, думая только о том, где буду ловить рыбу. С одной стороны, мне хотелось проверить любимое место. С другой, хотелось уйти глубже в лес, туда, куда детям доступа нет. Я-то теперь не ребёнок. Да и со зверем сладить смогу! В такой-то броне!

Так что, чувствуя себя почти неуязвимым, я замер напротив прохода к своему любимому островку. Весь настрой куда-то разом пропал. Я будто вживую увидел сейчас зло ухмыляющегося Алема, стоящим в зарослях ворсянки передо мной. Не предвиденье, просто воспоминание, но оно неожиданно остро резануло по моим чувствам.

Я поплёлся прочь, глядя в никуда. Вот провалиться мне под землю, если я был хоть немного виноват во всём случившемся. Но всё равно чувствую в груди горечь вины. Будто это я лично толкнул этого чужака на подлость. Будто весь тот день прошёл так из-за моих ошибок, которые я до сих пор за собой не видел.

Ноги принесли меня к ограде, туда, где мы подрались. Замерли на месте, чтобы их владелец заново пережил всю драку. Чужак! Если бы не прозрение, всё бы пошло иначе. А теперь из-за такого неуместного прозрения — Алем пропал и давно уже мёртв.