Обряд на крови

Низко пригибаясь, спустился по крутой железной винтовой лестнице в подвальное помещение. Распахнул дверь и вошел внутрь. От висящего в воздухе сизого сигаретного дыма тут же перехватило дыхание, нещадно защипало в носоглотке. Но выходить на собачий холод в мокрых туфлях уже однозначно не хотелось, и, когда глаза немного свыклись с царящим в тесной квадратной комнатушке душным полумраком, решительно шагнул вперед и взгромоздился на неудобный высокий табурет у покрытой толстым поцарапанным пластиком стойки и мельком огляделся. С десяток колченогих обшарпанных столиков по краям. За одним — пара размалеванных потасканных шмар неопределенного возраста. За другим — в противоположном углу — шумная подвыпившая компашка: четверо небритых пожилых мужиков — скорее всего дальнобойщики.

Бармен, худощавый прилизанный парнишка лет двадцати с небольшим, в белой сорочке и непомерно большом галстуке-бабочке, делающем его похожим на мультяшного кота Леопольда, моментально бросил надраивать полотенцем бокал и подскочил к новому посетителю:

— Добрый вечер. Что желаем?

— У вас тут что, кондиционера нет? — вместо приветствия хмуро пробасил Краев.

— Кондиционер есть, — без малейшего смущения изрек паренек и зачем-то расплылся в дурацкой, ни к селу ни к городу, блаженной улыбочке, — но он, к сожалению, совсем не тянет. Надо мастера вызывать.

— Ну так вызывай, — грубо рявкнул на него Илья, но, увидев, что пацанчик, после его слов испуганно отшатнувшись, отскочил от стойки, сменил гнев на милость. — Ладно, проехали. Не менжуйся. Сигареты есть?

— «Парламент»? «Мальборо»?

— А что-нибудь покрепче?

— К сожалению…

— Давай «Парламент».

С треском распечатал пачку. Прикурил и мазнул взглядом по испуганной, нарочито сосредоточенной физиономии бармена.

— Что-нибудь еще? — тут же подобострастно прогнулся тот.

— Водки давай.

— Может быть — «Манхэттен» или «Кровавую Мэри»?

— Нет, я сказал. Чистой водки, — отрубил Краев.

— «Русский стандарт», «Абсолют», «Финляндия»?

— Хорошей. Чистой. Не бодяжной. Догоняешь?

— Да-да, конечно, — мигом засуетился халдейчик. — Покопавшись, извлек откуда-то из темных недр за стойкой пузатую литровую бутылку «Абсолюта», обмахнул ее полотенцем и ловко, в одно движение скрутив пробку, наполнил бокал и осторожно, как хрупкую драгоценность, поставил его перед Краевым. Помялся еще с пяток секунд, не поднимая глаз, но, так и не решившись обратиться к потенциально опасному посетителю с очередным назойливым предложением, счел за благо шустро ретироваться. Переместился в другой конец стойки и вернулся к своему прерванному занятию.

Краев ополовинил бокал, в две длинных глубоких затяжки прикончил сигарету и, размяв, растерев бычок в пепельнице, уставился в стену: «Да… попух ты, Саня. Как же быть-то? Приказ-то — приказ, но… Ладно. Все. Не буду пока ничего решать. Вот не хочу и не буду. Там, на месте, и определюсь, какой вариант мне выбрать. Все. Об этом больше я сейчас не думаю. Всему свое время». Допил водку. Громким резким щелчком пальцев подозвал бармена. Дождался, пока тот вторично наполнит бокал. И тут неожиданно ощутил просто дикий голод. Есть захотелось просто адски.

— Подожди, — стопорнул на месте уже шмыгнувшего было в сторонку бармена. — Пожрать у вас есть что-нибудь?

— Ну-у, — неуверенно затянул парнишка, — орешки, сухарики…

— Да какие, к лешему, орешки? Я пожрать тебя спросил.

— Канапе с ветчиною и сыром, — через пару секунд, поморщив в раздумье лобик, радостно вскинулся бармен.

— Нет. Не пойдет, — остудил его пыл Краев. — Все это — шняга, чухня собачья. На один зуб только. Можешь мне обыкновенную яичницу сварганить? Простую яичницу-глазунью?

— Яичницу?! — ошарашенно посмотрел на него парнишка. — Но у нас же…

— Знаю я, что у вас, — оборвал его Илья. — Знаю. А ты сваргань, понял? Я тебе нормально забашляю? Заплачу, въезжаешь?

— Ну хорошо… Я попробую, — нерешительно промямлил бармен.

— Да ты не пробуй, а сделай. И давай мухой. Подожди. Можешь туда еще и эти свои канапушки присобачить — с ветчиною и сыром. Штук с десяток. Ясно?

— Хорошо. Я понял. Сейчас сделаем.

Оставшись в одиночестве, Краев снова погрузился в размышления: «А я ведь тоже сразу просек, что с этим алмазным прииском все непросто. Не поймешь — зачем там наши такую кашу замутили? Работяг зачистить, а технику не трогать? Ну это, в принципе, с натяжкой объяснимо — обычный рейдерский захват, только в предельно жесткой форме. Под другого хозяина собственность уходит. Но какого ж тогда, спрашивается, на какого-то там никчемного сморчка Мостового стрелки переводить? Он кто вообще такой во всей этой вонючей комбинашке? Да ведь никто. Пустое место. Какой-то там обыкновенный офицеришка запаса. Что-то тут пока полная белиберда вылазит. Да еще и погранцы и армяшки эти чернозадые? Вот накрутили… И вообще — кто его крышует, этот прииск? Похоже, с самого верха… Да теперь-то, в принципе, какая разница? Теперь уже неважно. Надеюсь, что туда нас больше не пошлют… А мы с Саньком, при всем при том, в этот раз неплохо наварились. Правда, все эти камешки еще надо будет надежно пристроить куда-то. Но сейчас их точно нельзя трогать. И даже в обозримой перспективе — нежелательно, пока все страсти окончательно не улягутся. И так вчера еле-еле от нашего «завхоза» отбрыкался. На сто листов пришлось отписываться. Но все равно этот старый прожженный полкан-гэбэшник не поверил, что мы ему подчистую все трофеи сдали. В убеждении полном сучарка остался, что и к нашим ручонкам немало прилипло. По роже было видно… Но ничего, пускай полежат. Они не киснут и не портятся. Еще успеем их на бабки обменять… Успеем? Ну, никак не могу привыкнуть к мысли, что мы с Саньком теперь чужие. Да просто скулы сводит, когда об этом вспомнишь».

— Ваша яичница, — прервал его тяжелые раздумья бармен.

— Поставь и сваливай, — сказал и потянулся к бокалу. Залил в себя водярку одним длинным глотком, как воду. Посидел с минуту, ожидая, когда спасительным теплом начнет согревать нутро, но так и не дождался. Недовольно дернул подбородком: «Что-то меня сегодня совсем не забирает. Вообще. Ни уму ни сердцу. Ну и не хрен, значит, больше пить, раз такая песня». Посидел еще несколько минут, нехотя поковырял вилкой в тарелке и отложил ее в сторону: «Что-то и жрать расхотелось. Совсем не хочется». Сполз с табурета. Бросил мятый зеленый полтинник на стойку и, сунув сигаретную пачку в карман, решительно потопал к выходу.

Славкин

«А, может быть, и зря я им эти дополнительные полчаса подарил? — соображал на ходу, непроизвольно помимо воли убыстряя шаг. — Да, точно зря. Но я же почти на сто процентов был уверен, что эти ребятишки ушлые теперь непременно на хаус свернут. А получилось — дал промашку. Совсем неправильно я их просчитал. Совсем. И надо ж было так по-детски лопухнуться… Так. Полтора и… я еще им добавил? Всего два часа плюс-минус десять минут? Так? Ну да. Что-то около того. Ну минут двадцать они еще при мне на месте проковырялись. Пока очухались, то да сё, пока повязку наложили… А неужели они, как только я назад осадил, как только их из вида выпустил, сразу же за Андрюхой вдогонку дернули?.. Ну пусть даже так. И что у нас тогда получается? Час сорок. При среднем темпе ходьбы по сильно пересеченной порядком захламленной местности? Не больше двух, двух с половиной километров в час. И то — это уже на пределе… Тогда что же у нас выходит?.. Да ёккарный бабай! Это же все одно больше четырех вылезает! А по планшету я прикидывал, что до Андрюхи около четырех километров с копейками. Вот, ети мать! Ну надо же! Уже ж вполне могли состыковаться?!»

Перешел на бег. Но ничего хорошего из этой затеи, естественно, не вышло. Как ни прикрывайся, ни пригибайся, а ветки все равно весьма болезненно по роже хлещут. Но это бы ладно. Это вполне переносимо, но пару раз так капитально в глаз заехало, что еле-еле с большим трудом проморгался. Да ко всему прочему под снегом всякой дряни сплошь понатыкано: то бурелом, то коварная скользкая каменистая осыпь. Того и гляди себе шею свернешь или, по меньшей мере, ноги переломаешь. А уж серьезный ушиб или растяжение связок заработать, так это просто раз плюнуть, просто на три счета. Поэтому уже через четверть часа прекратил дурью маяться. Затормозил. Выровнял дыхание. Стер испарину с лица. Достал планшет и еще раз прикинул расстояние. Нет, никакой ошибки в первоначальной прикидке не было. «Так, — начал в темпе шевелить мозгами. — Беготня — это, конечно, не выход. Достаточно даже слегка ногу подвернуть, и всем моим расчетам моментально хана придет. Тогда ни о каком успешном осуществлении задуманного и речи уже не пойдет. Да в этой глухомани любая мало-мальски серьезная травма буквально смерти подобна… Да и треск от меня на всю округу стоит. Если бы просто предстояло всех их подчистую слить, тогда — почти без разницы. Почти. Ведь скрытно к объекту подобраться — всегда за благо… А так, если я одного из этих дошлых егерьков всего лишь исподтишка покалечить собираюсь, чтобы они Андрюху наконец в покое оставили, малейший шум для меня — дебилизм полный… Значит, одна надежда — где-то срезать. Так, посмотрим. — Еще раз открыл закладку с картой на планшете. Определился со своим местом нахождения и удовлетворенно осклабился: — А что? Может и получиться. Если вот где-то здесь напрямик через расщелину в скалах перебраться? Да. Они как раз сюда, примерно в эту точку и должны выйти. Здесь и можно попробовать их на подходе к Андрюхиной ночевке перехватить. А что? Вполне. Да все равно ничего другого мне уже не остается». Убрал планшет. Быстро привел в порядок амуницию. Подогнал ее так, чтобы ничего нигде не звенело, не гремело, и, свернув в сторону, поспешил к намеченной цели размашистым, размеренным шагом, стараясь внимательно смотреть под ноги.

За сотню метров от скал в дебрях показался широкий просвет, а еще через пару десятков метров тайга окончательно расступилась. Перед глазами выросла почти отвесная, местами замшелая каменная гряда, поросшая редкими кустиками леспедицы и барбариса.

Выйдя на край обрыва, Славкин остановился и, отцепив от пояса монокуляр, принялся методично и тщательно осматривать лежащее впереди ущелье. А через минуту удовлетворенно крякнул: «Ну вот же они, нарисовались, сучьи дети! Ползут по той стороне по склону. И это славно! Значит, пока еще до Андрюхи не дотопали». Но начавшее овладевать им радостное возбуждение уже буквально через миг сменилось чувством серьезной озабоченности: «Все это, конечно, здорово, но ведь мне же где-то спуститься нужно? А на заднице с такой неслабой горушки точно не съедешь? Поэтому придется минут двадцать как минимум промудохаться, пока до самого низа доберешься. За это время они успеют еще хрен знает насколько вперед продвинуться. Так же и упустить недолго… Стрелять отсюда — авантюра явная. Не меньше восьмисот метров. Значит, по-любому надо спускаться. И побыстрее. Не мешкая». Отвел монокуляр от лица, покрутил головой по сторонам. «Если только попробовать вон по той узкой прогалинке. Похоже, тропка зверовая. Но как, черт возьми, они по этой дикой крутизне спускаются? А, ладно. Нечего мозги полоскать. Как-то ведь спускаются. Раз так, то и у меня шанс есть. Должно получиться. Да чай не первый раз — наползался в Афгане. Давненько, правда, это было. Давненько. Но навыки-то остались. Не без этого».