Обряд

— Врача! — крикнул Владимир, вскочив на ноги. — Наталья, нет, лежите, просто лежите! Вам помогут!

Наблюдать, как извлекают ту трубку было не самым приятным зрелищем. Владимира мягко, но решительно вывели вон из палаты, и разрешили вернуться только минут пять спустя. На лицах врачей читалось изумление: пациентка не только полностью пришла в себя, вопреки прогнозам, но ещё и крепко послала врачей куда подальше. Сразу после того, как сказала “спасибо”.

— Наталья?! — Владимир подошёл к кровати. Наталья сидела там, рассматривая свои руки. Руки как руки — несколько порезов, заклеенных пластырями.

— Очешуеть! — услышал Владимир, и ноги подкосились. Чуть мимо стула не сел. — И точно всё по-настоящему. С ума сдуреть!

— Агата?! — услышал Владимир собственный голос, глядя на девушку на койке широко раскрытыми глазами. — Вы??

Она кивнула и, когда Владимир сумел подняться и пересесть на краешек кровати, обняла его и расплакалась.

* * *

Лиана протянула руку, и отключила трансляцию из больничной палаты. Улыбающаяся Наталья смахнула с лица слезинки и повернулась лицом к Лиане.

— Я теперь застряла здесь, да? Но это всё равно жизнь, верно?

— Вы не застряли, — возразила Лиана. — Как только мы разберёмся с ситуацией, я помогу вам найти, где теперь жить. Уверена, вам понравится. Но если вы хотите найти Агафью, нельзя терять ни минуты.

— Где она? — тут же спросила Наталья. — Как мне найти её?

— Где-то в Лимбе — не в лабиринте, где-то ещё. Всё, что мы чувствуем — страх, сильное чувство вины, отчаяние. Она считает себя виноватой перед вами — наверное, поэтому вы её слышите. Да, вы можете найти её, если повезёт. Но вы тоже рискуете жизнью, Наталья. Если вы сейчас погибнете в Лимбе — это уже навсегда.

— Я найду её, — решительно заявила Наталья. — Она ведь спасла нас всех, я чувствую. Скажите, что делать.

* * *

Агафья помнила, что едва пламя охватило её, кто-то протянул ей руки — показалось вначале, что Вероника. Агафья схватила те руки… и вот она здесь. Где “здесь” — неясно, но страшнее места она не видела даже в кошмарах.

Пейзаж был однообразным — полуразрушенный лабиринт, кругом грязь и запустение. Сухой, безвкусный воздух. И тучи — низкие, жуткие, несущиеся с огромной скоростью метрах в пяти над головой — и при этом штиль, неподвижный воздух. И тишина. Агафья несколько раз пыталась сказать пару слов — убедиться, что со слухом всё в порядке — и убедилась. И поняла, почти сразу, что здесь лучше не шуметь.

Они появлялись из-за стен, всегда внезапно — уродливые, асимметричные лица, столь же криво расположенные руки и ноги. Может, некогда они были людьми. Двигались они неуклюже и медленно, часто спотыкались и падали — но пальцы на руках их заканчивались длинными когтями, а от взгляда в лица чудовищ всё тело пронзала ледяная игла, начинали путаться мысли и чувства. Несколько раз Агафью загоняли в тупик, она просто закрывала глаза, не желая видеть, как её будут рвать в клочья — но наползала чернота, сразу же рассеивалась, и Агафья вновь обнаруживала себя в бескрайнем лабиринте. В другом его месте.

Одежда стала просто одеждой — не помогала от усталости. “Вечные” галеты в специальных кармашках куртки стали несъедобной, мерзко пахнущей трухой. Пакеты с “сухой водой” вздулись и, казалось, извивались, словно гусеницы — Агафья выбросила их прочь и тщательно проверила все карманы. Нет там ничего, никаких полезных предметов, и одежда теперь не чинится, с ней нужно бережно. А что делать, когда захочется есть или пить, или потянет ко сну — и думать не хочется.

Время от времени попадались дверные проёмы, а за ними виднелся не лабиринт, а что-то другое. Несколько раз Агафья пыталась заглянуть туда — и видела там сцены из своих кошмарных снов, и всякий раз только чудом удавалось убежать.

И усталость. Она не усугублялась, но всё время была с Агафьей — сковывала движения, путала мысли, мешала сосредоточиться. Это молитва. То есть, её отсутствие — человек не может без ежедневной молитвы, так устроен мир. Агафья попыталась было начать утреннюю молитву — но жуткая боль тут же пронзила всё тело. Пробовала ещё два или три раза, пока не поняла: не позволят. А чего она хотела? Сама отказалась служить Владыке, по своей воле…

Есть и пить не хотелось, прочих потребностей организма тоже не возникало, спать не тянуло. И нельзя стоять на месте: изо всех щелей в полу, из стен начинали тотчас расти длинные корявые ветви, унизанные шипами — как потом выбираться из их объятий, неизвестно.

Агафья несколько раз звала на помощь — когда становилось особенно страшно — и вдруг услышала ответ. Голосом, который не мог здесь прозвучать.

Агафья забежала за угол — неосмотрительно, можно было столкнуться нос к носу с чудовищем — и за очередным дверным проёмом открылась не очередная сцена из очередного старого кошмара, а вид на хвойный лес, ярким летним днём. Оттуда доносился умопомрачающий аромат хвои — теперь стало понятно, насколько мерзок и гадок здешний воздух. А за проёмом стояла улыбающаяся Наталья. В той самой одежде, в которой Агафья её…

— Не бойся! — позвала Наталья. — Здесь безопасно. Поторопись, на тебя кто-то охотится.

Агафья оглянулась и вздрогнула — точно, чудища. Да много! Не стоило бегать сломя голову, вот и потревожила их. Но… слишком уж всё хорошо! Это не может быть правдой!

— Я ведь никогда не лгала тебе, — напомнила Наталья. — Прошу, поверь ещё раз и сделай шаг.

Она сделала шаг — за секунду до того, как когтистая лапа рассекла воздух там, где только что была голова Агафьи.

Жаркий летний день, свежий воздух — птицы поют, пахнет хвоей, ветерок приветливо приглаживает волосы… Агафья уселась с размаху наземь, закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

* * *

— Наташа? С тобой всё хорошо? — в палату вошёл Белов — видно, что встревожен. Оба его телохранителя остались снаружи.

— Убиться веником… — прошептала Агата, отпустив Владимира. — Ой, простите, Игнатий Львович!

— Агата? Это вы?! Но где тогда…

— Погибла, — сухо заметила Агата и закрыла лицо ладонями. — Она спасла жизнь, мне и Владимиру. Простите, Игнатий Львович, у вас из-за меня одни неприятности. — И снова расплакалась. Владимир, ощущая себя не в своей тарелке, поднялся с постели — туда присел сам Белов и осторожно обнял Агату. Видимо, тоже не понимает, как такое может быть — но по манере говорить и держаться это — Агата, тут двух мнений быть не может.

— Не вините себя, — погладил её Белов по голове и отпустил. — Я очень рад, что вы живы. Мне сказали, вы собираетесь выписываться прямо сейчас — подвезти вас?

Агата кивнула, шмыгнула носом и вытерла слёзы кулаком. Белов улыбнулся и, поднимаясь на ноги, потрепал по голове.

— Я слышал, что там произошло. Прочитал утром записку Натальи и помчался к Управе. Остальное, наверное, вы и сами знаете. Мы подождём вас снаружи — врач сейчас подойдёт.

— Ко мне домой? Или к вам вначале? Или к Наталье? — поинтересовался Владимир, едва только врач оставил их одних.