Общество самоубийц

Теперь, конечно, она знала чем: они вдвоем в пустой сырой комнате, и за душой у них ничего, кроме нескольких инструментов. Процедуры субсидировались только до определенного момента, и по мере приближения к концу прогнозируемого срока эти процедуры становились все дороже и дороже, пока наконец у них не осталось ничего. Теперь приходилось только ждать.

Аньин планшет зазвонил, но она, не обращая на это внимания, встала и подошла к окну. Положив ладони на гладкую окрашенную древесину, надавила на раму. Сначала та не поддалась, и Анья нажала опять, на этот раз сильнее. Шаль упала с плеч на пол. Пыльные петли рамы заскрипели, и окно открылось.

В окно хлынул резкий и кисловатый запах города. Он ударил Анье в нос, словно морская вода, так что глаза заслезились. Улицы снаружи были пусты, большинство окон — темны. Сколько еще там людей, которые умирают и не могут умереть? У матери, по крайней мере, есть Анья.

Пронзительный звук планшета вырвался наружу, на пустую улицу.

Анья отошла от окна и опустила руку в карман, нащупав карточку, которую носила с собой уже давно — с тех самых пор, как мать слегла. Она обвела большим пальцем выдавленные на карточке цифры телефонного номера. Анья успела выучить наизусть этот номер, над которым броским красным шрифтом было написано всего два слова: «Общество самоубийц».

Глава четвертая

Главное — внимание. В большинстве случаев следует всего лишь переключить его на то, что имеет значение. И Лия, отогнав прочь посторонние мысли, заставила себя расслабиться, выровнять дыхание. И сосредоточиться. На том, как ходят вверх-вниз плечи Тодда и как соблазнительны их очертания — то четкие, то слегка размытые. На влажном жаре мускулистого мужского тела, прижимающегося к ее икрам. На том, как щетина на щеках партнера легонько царапает внутреннюю сторону ее бедер. Пальцы Лии легонько касались головы Тодда.

Внезапно она вцепилась ему в волосы — он попытался увеличить темп и амплитуду, — затем быстро сдвинула бедра и села.

— Что случилось? — спросил Тодд. Луч солнца подчеркнул влажный блеск его розовых губ.

Лия слезла с кровати.

Сначала она осмотрела гостиную. Вроде бы всё в порядке. На старомодной, середины века кушетке, обитой серой «в елочку» тканью, накрытой кашемировым покрывалом, смирно лежат декоративные подушки. Утреннее солнце залило оранжевым цветом белые стеллажи, шеренгой стоящие у стены. Бумажные фонари, развешанные по комнате, излучают нежный бледно-розовый свет — этот оттенок должен был наполнять энергией и поднимать настроение. Безупречно чистые льняные шторы висят неподвижно, от тщательно подобранной мебели нейтральных оттенков не исходит ни звука. Мраморный пол холодит босые ступни.

Лия дважды обошла всю квартиру, проверяя кухню, ванную, комнату для гостей.

Когда она вернулась в постель, Тодд вопросительно глянул на нее.

— Мне показалось, я слышала какой-то звук, — сказала она.

Тодд приподнялся, опираясь на локоть, и озабоченно нахмурился:

— Пора с этим заканчивать. Паранойя сильно вредит твоему здоровью.

— Ты не понимаешь. Они приходили ко мне! В мой офис! Задавали вопросы, говорили с секретаршей в приемной. И… — Лия остановилась.

Я его видела. Я видела отца. Но эти слова застряли у нее в горле. Разумеется, Тодд знал про ее семью, но для него это была перевернутая страница прошлого, трагический эпизод из жизни Лии, который давно остался позади. С его точки зрения, она это все преодолела.

Толп принялся разминать ей спину от копчика к плечам, пытаясь ослабить напряжение в мышцах вдоль позвоночника. Дойдя до шеи, он обхватил ее большими пальцами, продолжая массировать. Лия напряглась.

— В чем дело? — спросил Тодд.

Она убрала с шеи его пальцы и отодвинулась.

— Что мне делать? Как мне их убедить?

— Я уже говорил, тебе не нужно никого убеждать, — сказал Тодд. — Лия, это же безумие какое-то. Рано или поздно они поймут, что ошиблись, и Министерство во всем разберется. Нет смысла нервничать. Кто знает, на сколько дней ты так сократишь свой срок!

Лия встала с постели и посмотрелась в зеркало на дверце шкафа. Даже голая, она выглядела не старше пятидесяти. Ничего уникального, конечно, — большинство долгоживущих возрастом под сотню не отличить от людей, не достигших пятидесяти. Но как ты выглядишь на подходе ко второй сотне — это очень важно. А у нее такая прямая спина, такое выверенное расстояние между ногами и такие изящные впадинки на бедрах — сложно поверить, что она вдруг оказалась под Наблюдением.

— От волнений будет только хуже, — продолжил Тодд. — Здоровый дух, здоровое тело. Попробуй просто не обращать на них внимания.

— Из-за них мы потеряли контракт с Масками. Это может притормозить мою карьеру на много лет.

— Вы его не потеряли, — возразил Тодд. — Они сказали, что контракт временно приостановлен. Зачем предполагать самое худшее? Может, если ты просто…

— Что просто?

Тодд отвел взгляд и принялся расправлять складку на простыне.

Лия опустилась на колени у ног мужчины и провела ладонями по его бедрам. Под мягкой, усыпанной светлыми волосками кожей, словно поверхность чужой планеты, ощущалась твердость, которая всегда завораживала Лию. «Когда-нибудь останется только это, — внезапно подумала она с грустью. — „Умная кровь“, „Алмазная кожа“ и „Твердые мышцы“, живущие вечно». Лия прогнала воспоминание о лице отца, потемневшем от пигментации и изрезанном морщинами.

Тодд накрыл ее руку своей:

— Все утрясется, я уверен. Ты самая лучшая и ревностная долгоживущая, какую я только знаю, вот и все, что я хочу сказать.

— А вдруг не утрясется? Что, если…

— Тогда я сам пойду в Министерство и все им расскажу. Про то, как ты первая из долгоживущих бросила бегать, даже до того, как опубликовали рекомендации и рассказали о вреде относительно высокого ударного воздействия. Про то, как ты делишь свои «Нутрипаки» на получасовые порции, чтобы обеспечить оптимальную подачу питательных веществ в течение дня. Про то, как ты каждый вечер два часа медитируешь и ни разу в жизни не пропустила утреннюю растяжку, про…

— Ладно-ладно, я поняла.

Она улыбнулась, но внутреннее напряжение никуда не делось. Выражение на лице Тодца в этот момент… В нем-то и была загвоздка. Именно из-за подобных вещей они были помолвлены уже почти восемь лет и все еще не назначили дату свадьбы. Тодц и его безупречные гены, его доверие к жизни и твердая убежденность в том, что Министерство действует всегда справедливо и разумно. Тодд и его семейство — несколько поколений акционеров «ХелсФин» — и его наследственный капитал, благодаря которому он может себе позволить заниматься исключительно неспешным уходом за собой. Тодд никогда не встречал никого недосотенного, его мир заполняют только победители генетической лотереи.

Но разве не поэтому Лия встречается именно с ним? Разве она не использует Тодда как лекарство, как защиту от своего сумбурного прошлого? Он стал ее высшим достижением, последним недостающим элементом, позволившим сложить такую картину жизни, какую она хотела, какую хотела для нее Уджу. Их дети почти наверняка станут долгоживущими, может, даже первыми прорвут барьер. Станут бессмертными. С генами Тодда и Лии у них будут на то все шансы.

Лия резко поднялась на ноги.

— Пойдем со мной, — сказала она.