Общество сознания Ч

Отсмеявшись, он закурил новую сигарету и сказал:

– Полупятов - это я.

– Чижов. Василий.

– Молодца, Чижов! За словом в карман не полезешь. Пойду к батюшке, споведуюсь, что я Кеннеди кокнул. Вообще-то я Клинтона бы с удовольствием. Морда мне его не нравится. А Кеннеди во мужик был, я б его не тронул. Проходи мимо меня Кеннеди, я не трону. А Клинтон - глаза белые… не люблю. Я за Агдам Хусейна.

– Правильно. Ну что, дальше-то можно мне на своих двоих?

– И не думай. Поп-то должен видеть мои добрые дела. Давай обратно полезай на хребет мне.

– Да ладно, я отцу Василию и так расскажу.

– Полезай, говорю!

Пришлось опять слушаться приказов Полупятова.

– Алексей, а ты почему Полупятов? В половине пятого, что ли, на свет появился?

– Не, это, сказывают, моего прапрадеда змея в пятку укусила, мясо срезали, полпятки только оставили. И прозвище - Полупят. А от него пошли мы, Полупятовы.

Тут Чижов увидел отца Василия, выходящего из церкви и направляющегося в сторону своего дома.

– А вон и батя, - сказал Полупятов.
– Эй! Отец Василе-ей! Глянь-ка, кого я тебе несу!

Батюшка остановился, стал укоризненно качать головой. Потом встревожился, быстрым шагом направился навстречу.

– Да сбрасывай ты меня уже, пришли ведь!
– возмутился Чижов.

– Нет, донесу!
– упрямился «конь», как осел.

– Что? Нога?
– спросил священник, приблизившись.

Тут только Чижов очутился на земле.

– Да нет, все в порядке, - поспешил он успокоить батюшку.

– Это я его сам, по собственному сердцу, за искупление моих грехов, - заморгал глазами Полупятов, вмиг превратившись в застенчивого мальчика лет сорока пяти.

– Тьфу ты! Я так и знал, что опять твое озорство, - разгневался отец Василий.
– Ну, здравствуй, чадо, доехал, значит, на сивом мерине? Алексей, иди-ка печь погляди в гостеприимном доме. Иди, после поговорим с тобой!

Тот, почесывая затылок, неуверенно зашагал к построенному в прошлом году домику для приема батюшкиных гостей. Василий и отец Василий тем временем троекратно поцеловались, и духовник благословил свое духовное чадо.

– Что за Алексей такой?
– спросил Чижов.

– Да вот, видишь, послал мне Господь подарочек. Освободившийся. Ты в заговенье уехал, а назавтра, в первый же день Великого поста, явилось сие чудо. Говорит, его в тюрьме Богородица посещала, обратила на путь истинный.

– Уголовник?

– Говорит, не убийца, а только так, по баламутству башки своей пятнадцать лет по лагерям мыкался. Побеги там, что ли… Шут его разберет. Но намучился я с ним. То запьет, то затоскует, то грешит, то кается. То неделю толково все делает, пилит, чинит, стругает, навоз выносит, чистит, драит, а то неделю - как пролежень. Видать, провинился я перед Богом. Дьякона-то моего владыка забрал. Рукополагать его будут в священники и - в Торжок. А вместо дьякона - нового мирянина, вот этого Алексея… Наталья! Вася приехал.

Они уже вошли в дом. Матушка опять хворала, только немного приподнялась поцеловаться с гостем.

– Кудеяр-то наш чего учудил! Тащил его на хребте своем.

– Как тащил?

– Спроси у него.

– Я только свернул от «Девчат», он мне и попался. Силком заставил сесть на него. Говорит, ему грех какой-то загладить надо.

– Видала?
– хмыкнул отец Василий.
– Знаю я его грех. Бутылку запросит.

– Не давай, да и все, - вздохнула матушка.

– И не дам!
– топнул ногой отец Василий.
– Великая пятница, а его враг рода человеческа крутит. Наташ, чего на стол накрыть?

– Каша гороховая, суп грибной.

– Я… это… - пробормотал смущенно Чижов.
– Батюшка, благословите меня и завтра наистрожайше поститься, ничего не вкушать.

– Не благословляю, - отрезал священник твердым голосом.
– Работы много. Сейчас с тобой вынос плащаницы. Ладно, сейчас есть не будем, а после выноса пообедаем. Потом будем храм мыть-прибирать к празднику. Никаких «наистрожайше». Тут ко мне в понедельник приехал один из Твери. В Богоявленье крестился и сразу осознал себя наилучшим христианином. Весь Великий пост ничего вообще не ел, исхудал, отощал и стал животом маяться. Приехал ко мне, как говорит, за нравственным подкреплением. А я ему: «Поешь, да пойдем дрова перенесем из старого сарая в новый». Не занравилось ему у меня. Поехал куда-то дальше, новую обитель какую-то навещать. Где-то километрах в шестидесяти от нас года два или три новая обитель появилась, но, как я слышал, экуменическая или даже и того похлеще.

– Какой-то Город Солнца, - вставила матушка.

– Понятно, - сказал Чижов, радуясь, что он добрался и опять здесь, при отце Василии.
– А вы, Наталья Константиновна, все хвораете?

– Хочу встать к Пасхе, да вот даст ли Господь? Как там раба Божия Елизавета, Вася?

– Спасибо, хорошо, просила низко вам кланяться. Подарки… - Чижов было бросился к своей сумке, но отец Василий упредил:

– В воскресенье положено подарки дарить.

– Подойди ко мне, Вася, - попросила матушка.

Он подошел, наклонился, она зашептала:

– Не дал еще Господь зачатия вам?

– Нет еще, Наталья Константиновна, - покраснел Чижов.
– Да… ведь и пост был!

– Ах, ну да! А я и забыла, что ты перед самым постом к нам приезжал. Вот дура! И чего, спрашивается, спрашиваю! Ну ничего, отец Василий намолит вам младенчика, готовьтесь. Это я точно знаю, у меня есть предвидение. Будет у вас чадо. Либо в конце того года, либо в начале следующего.

– Да в конце этого и не успеем, - улыбнулся Чижов.
– До конца этого года меньше девяти месяцев осталось.

– Тоже верно. Ну, стало быть, к следующей Пасхе ты к нам с радостным известием приедешь. Готовься, говорю тебе!

– Спасибо, матушка, - растрогался Василий и поцеловал Наталью Константиновну в прохладную гладкую щеку.

Затем они с отцом Василием отправились в храм.

– Что, никого нет в Радоницах?
– спросил Чижов по пути, вдыхая чистый воздух, с любовью оглядывая кладбище, на котором в свое время столько пришлось потрудиться, расчищая могилы, заросшие бурьяном.

– Две старушонки, - отвечал священник.
– Прасковья да Марья. Хорошо, хоть эти имеются. Приходят помогают, готовят. А дачники ихние летом только приедут. Хотя, может, из Левриков кто и прибудет завтра.

– Да! Про зайца-то я и не рассказал, - вспомнил Василий и стал рассказывать про напавшего на него леврика. Пока дошли до храма, успел поведать эту страшную историю.

– Да, со зверем нынче что-то не то делается, - отвечал отец Василий.
– Крупнеть стал зверь. Заводы в округе стоят, природа очищается. Природе - благодать, а людям - подыхать. Поневоле на село возвращаться станут. Может, в этом есть промысл Божий. Ну, Господи помилуй!

Они вошли в храм. Прасковья да Марья там подметали полы. Вскоре появился и Полупятов.