Общество сознания Ч

– Молодец мужик!
– восхитился водитель.
– Это ж надо, как смекнул охмурить. Ну а потом-то Маня узнала о его хитрости?

– Узнала, - вздохнул Белокуров.
– Он же сам ей по глупости и рассказал. И хотя брак у них к тому времени уже был крепок, и малышок народился, а все же героический облик Вани после этого несколько поблек.

– А я б на месте Мани еще больше Бо… то есть Ваню полюбила, - сказала мадам Аркансьель лукаво.
– За его хищное коварство при достижении желанной женщины.

– И не дурак, - похвалил водитель.
– Сообразительный. А главное - не подставлял свою башку в «Белом доме».

– Все, приехали, - оповестила «гидра».
– Вот он, обещанный деликатесный рай. Заплатите шестерную цену, товарищ главный бестиарий, за то, что вас так живо слушали. Ваши студенты были менее внимательны.

– Охотно, - сказал Белокуров, отстегивая водителю шестьдесят тысяч вместо пятидесяти.
– Спасибо за внимание.

– И вам спасибо, - подмигнул водитель.
– Совет да любовь!

– Мы хорошо смотримся вместе?
– спросила его Элла.

– Отлично смотритесь! Так держать!

Из автомобиля они отправились отлично смотреться в магазинчик деликатесов. Там Белокуров покупал все, что под руку попадалось: икру, семгу, маринованные щупальца осьминогов, готовый салат из креветок и раков под майонезом, сыр рокфор, свежую клубнику в коробочке, ананас, киви, свежие грибы, ветчину, сырокопченую колбасу…

– Кончики слонового хобота есть?
– спросил он.

– Вроде нет, - недоуменно оглядевшись по сторонам, сказала продавщица.

– А бывают?

– Пока не завозили.

– Если завезут, позвоните мне по этому телефону.
– он протянул свою визитную карточку.
– Дайте еще бутылку «Смирновской можжевеловой», шампанское, сок из гриб-фрукта.

– Из грейпфрута?

– Да, из гриб-фрукта. Правильнее - гриб-фрукт. А то тут одна меня стала учить, что надо не бубль-гум, а бабл-гам.

– Все, уходим, и так почти весь магазин скупили, - потащила Белокурова «гидра».

– Подожди, мы достаточно для Василия купили постной еды?

– Достаточно, достаточно, облопается твой Василий грибами с клубникой.

– Сколько с меня?

Расплатившись, вышли из магазина. На улице Белокуров спросил:

– Так что, он не уехал?

– Кто?

– Василий.

– Человеколюбивый Василий над людьми не творил насилий, но люди об этом не знали и насилье над ним совершали, - вместо ответа опоэтизировала ситуацию «гидра».

– Это Олега Григорьева стихи?
– спросил «бестиарий».

– Это мои стихи! Хотя, конечно, подражание Григорьеву, признаю-сдаюсь. Ах, какая весна! Как я люблю запах весны!

– Потому что вы с ней пахнете одинаково, - сказал Белокуров.

Они вошли в подъезд ее дома, стали подниматься по лестнице, как вчера. Она придержала его, встала на ступеньку выше, обвила руками его шею, сказала:

– Как бы я хотела, чтоб ты пришел тогда, четвертого октября, ко мне, а не к ней. и сказал мне, а не ей: «Спрячешь?»

– Ты бы спрятала?

– Глубоко-глубоко.

Наконец настало время для поцелуя. Все опять повторялось, как вчера. Может быть, Василий и впрямь передумал ехать к своему священнику? Проспал? Заболел? Приревновал?

– Пойдем, - прошептала Элла, беря Белокурова за руку и ведя за собой.

Ключ вонзился в замочную скважину, дверь распахнулась.

– Василий!
– крикнул Белокуров, входя следом за Эллой.
– Смотри, кого я тебе привел! Твою любимую Веселкину.

– Что ты кричишь?
– закрывая дверь, проворчала Веселкина.

Белокуров заглянул в комнату, в кухню. Василия нигде не было.

– Остались туалет, ванная и кладовка, - сказала жена Василия.
– Может быть, вы снимете плащ и поставите сумки на пол? Идемте, мой дорогой, в комнату, я хочу кое-что подарить вам.

– Подарить?
– переспросил он пересохшим вдруг ртом: он еще ни разу не изменял Тамаре.

В комнате Элла вскочила на стул, порыскала взглядом по полке, выудила одну книжку в мягком переплете, спрыгнула и протянула подарок Белокурову. Он взял, рассмотрел обложку. Это был Монтерлан - «Бестиарии».

– Спасибо, милая радуга, - прошептал Белокуров, кладя книгу на стол.

– За что?
– прошептала Элла, подходя к нему вплотную.

– За все, что уже было между нами. За то, что у меня поселилось вот здесь со вчерашнего вечера.
– Он постучал себя пальцем по груди.

– А у меня все вот здесь, внизу живота.
– Она приложила ладонь к животу.
– Я всю ночь и все утро не могла места себе найти. Думала, неужто нам не суждено больше встретиться? А потом вспомнила про колледж имени Ро…

Он схватил ее, и проклятый Рокфеллер утоп в горячем поцелуе. Голова закружилась, понесла его куда-то далеко-далеко, к благословенным рекам и теплым озерам. Еще минута, и Белокуров бы упал. Он поднял Эллу на руки и понес к кровати, в которой не было никакого Василия.

Глава шестая Сволочь

Не жди меня, мама, хорошего сына,

Твой сын не такой, как был вчера,

Меня засосала опасная трясина,

И жизнь моя - вечная игра.

Грех - явление заразное. Если, допустим, на просторах европейской территории России согрешит один человек, то невольно еще десяток-другой, которые, может быть, грешить и не собирались, непременно поддадутся грехопадению. Тем более удивительно, что Сергей Михайлович и Евдокия, проведя вместе весь вечер четверга, всю ночь и все утро пятницы, так и не переступили ту грань, за которой добрые и нежные друзья становятся любовниками. В полдень он покидал ее превосходную квартиру в знаменитом доме на набережной, в котором расположен кинотеатр «Ударник», и все его существо было переполнено законным недоумением. Огромная квартира, в которой двое, мужчина и женщина, провели наедине друг с другом часов десять, так и не стала свидетельницей победы мужчины над женщиной!

В дверях Евдокия наградила Сергея Михайловича прощальным поцелуем, долгим и страстным, от которого в Тетерине вновь вспыхнуло все, включая надежду, и он попытался было вплыть обратно в разочарованное жилье, но Евдокия стойко осадила его:

– Все, Сереженька, все! Тебе ведь надо спешить. Не обижайся, ведь я пообещала тебе. Встретимся через семь часов. Время промелькнет незаметно.

Спускаясь в лифте, Тетерин пытался припомнить, где это у Бунина есть рассказ, в котором любовница тоже вот так же измучивала своего любовника, позволяя ему все, кроме последнего.