Общество сознания Ч
Шрифт:
Он проснулся от холода. Постель была влажная - он почему-то очень сильно пропотел. А в окно рвался ледяной ветер апрельской ночи. Отец-основатель решил сходить в туалет, спустил ноги на пол, позевывая и удивляясь столь неожиданно смелой и новой версии гибели «Титаника», как вдруг под ногой он почувствовал стеклянный хруст.
– Что за черт… - пробормотал он и тут только в темноте разглядел, что пол усеян осколками, а окно комнаты вдребезги разбито, оттого и такой ветер гуляет по дому.
– Хорошо, хоть не порезался, - вздохнул Владимир Георгиевич, поджал ноги, дотянулся до выключателя и зажег на стене бра.
Стало быть, иллюминатор и впрямь разбили, только не альбатросы,
«&127;Птички Божии! Настал ваш час. Вы беззаботно предполагали, что если перелетели сюда, на берега Волчицы, то мы вас здесь не клюнем? Вы ошиблись. Горе вам! Волчица - жена волка, а волк - символ Ичкерии. Объявляем вам ультиматум. Вы должны как можно быстрее покинуть эти края и возвратиться туда, где вы жили до поселения тут. Это место будет наше. Священная бездна принадлежит нам и только нам. Это наш колодец. А чтобы вы поняли, что мы не шутим, мы будем каждую ночь уворовывать у вас по одной девушке. Сегодня мы начнем с твоей невесты, мерзкий птичник Ревякин. Можешь ее больше не искать. Она у нас и будет принесена в жертву священной ночи. Это объявляем тебе мы, ночные черные ангелы Упырь, Нетопырь, Ушан, Шестокрыл, Сипуха, Сова, Филин, Сыч, Неясыть, Ночной Ястреб, Вурдалак, и все наше страшное воинство ночи. Убирайтесь! Горе вам!»
– Шутники, едрит твою двадцать!
– усмехнулся Ревякин, но на душе у него заскребло. Что-то подсказывало отцу-основателю, что это не шутка, хотя и выглядело послание весьма литературно.
Оставалось лишь пройти в соседнюю комнату, где спала Марина, и удостовериться, там она или нет. Но если она там и он вдруг разбудит ее, она может подумать, что он захотел лечь с ней, а у Владимира Георгиевича не было никакого желания сейчас ложиться с ней, ибо он все еще чувствовал себя не отдохнувшим.
Но, еще раз прочитав послание, он все же отправился. Марины там не было. В комнате царил порядок, за тем лишь исключением, что одеяло с кровати обиженно и скомканно переместилось на пол. Неужели его не очень серьезные предчувствия сбылись? Он всегда пошучивал, что если есть жаворонки, то рано или поздно должны появиться и совы. Он помнил детский ужас, когда мама читала ему сказку Ивана Франко про ворон и сов, как кровожадные совы по ночам таскали и пожирали маленьких воронят.
Ни в туалете, ни в кухне, ни в прихожей Марины тоже не обнаружилось. Входная дверь оказалась открытой. Ревякин жил в двухкомнатной квартире в одном из углов четырехэтажного княжеского дворца, на первом этаже. Квартира его имела свой отдельный вход, а также дверь, через которую можно было проникнуть во дворец.
Только теперь до отца-основателя дошло, что Марину и впрямь похитили. Сделано это было тихо, бесшумно.
Он проверил вещи. Ничего не пропало, кроме Марининых сапог, пальто, шапки, платка, еще кое-какой одежды.
– Нет, не может быть, это розыгрыш, - бормотал Владимир Георгиевич, одеваясь.
Его уже начинал колотить озноб страха. Что значит - «принесена в жертву священной ночи»? Изнасилована? Истерзана? Замучена до смерти?
Слух его, ставший напряженным, уловил, как на подоконник выбитого окна с легким стуком села птичка и сказала: «чуин-чуин». Чечевичка - карподакус эритринус, - мгновенно определил орнитолог. А может быть, это уже душа Марины прилетела попрощаться? Он сделал шаг в сторону окна, но птица тотчас упорхнула. Чего бы это ей среди ночи разлетывать?
Тщательно заперев наружную дверь, отец-основатель открыл внутреннюю и прошел
во дворец. Перед ним вырос охранник Витаутас, литовец.– Хороша же у нас охрана!
– возмутился Ревякин.
– Почему с моей стороны никто не дежурит?
– Вероятно, бросились к замку, - моргал глазами литовец.
– На кой черт?
– Там какое-то наводнение.
– Что еще за наводнение? Волчица из берегов вышла?
– Я пока еще не знаю.
– Княгиня спит?
– Кажется, да.
– Ступай подежурь под моими окнами. Там кто-то стекло высадил мне камнем.
Отец-основатель поднялся на лифте на четвертый этаж, в апартаменты княгини Жаворонковой. Она уже встречала его:
– Знаю, мне позвонили.
– Что ты знаешь?
– Что ублиеттку рвет.
– Как то есть ублиеттку рвет?
– воскликнул Ревякин, чувствуя, как у него поехала крыша.
– При чем тут ублиеттка! На вот, смотри!
Он протянул ей послание от «ангелов ночи». Катя быстро прочла его, откинувшись, прислонилась спиной к стене:
– Дождались!
– Кто это может быть, как ты думаешь?
– Тут и думать нечего, - сказала бывшая жена.
– Тамерлан.
– Какой еще Тамерлан? Завоеватель Азии?
– Если б Азии! Он на всю Россию замахивается. тамерлан Исхоев. Один из главнейших лидеров чеченской мафии. Молодая, активная, вездесущая сволочь.
При известии о чечне Ревякин еще более пал духом. А ведь и впрямь в послании говорилось о волке, символе Ичкерии.
– С Мариной пока все в порядке?
– спросила Катя.
– Какой там все в порядке! Украдена.
– Как украдена? А ты где был?
Он коротко рассказал о том, как проснулся и что обнаружил в своей квартире.
– Все, нам крышка, - подытожила его рассказ бывшая жена.
– Лешка в отъезде, и они спокойно возьмут нас за глотку. Говорила же я ему: «Пока не утрясешь все споры и разногласия с чечней, не уезжай!» Он не послушался. Говорил, не сунутся, не посмеют. О русская беспечность! Когда же в нас проснется бдительность?
– Надо поднимать народ, - ушибленно бормотал отец-основатель.
– Надо устремиться по горячим следам.
– Опомнись, влагере! Даже если мы поднимем всех способных к ведению боевых действий, все равно «совы» перебьют наших «жаворонков» в два счета. О Боже! Гады, они даже не оставили никаких шансов. Каждую ночь похищать! Разбойный люд!
– Думаешь, Марину уже не спасти?
– Держись, влагере! Думаю, ее поздно спасать. Жалко ее, конечно, но что делать? Времена такие, что только сжимай зубы.
Они уже спустились вниз и вышли из дворца. Жаворонье княжество пока еще спало, хотя многие маячили там и тут, в основном охранники и сторожа. Собачий лай усиливался.
Вскоре выяснилось, что никто не видел никаких чеченцев, вообще никаких чужаков. Марина исчезла без следа, словно ее выкрали по воздуху.
– Черт, и впрямь будто летучие ночные твари, - скрежетал зубами отец-основатель.
– А что там с ублиетткой-то?
– Блюет, - весело сказала княгиня Жаворонкова.
– Не понимаю.
– Вода из нее какая-то поперла. Пойдем посмотрим.
Ему, конечно, было сейчас не до ублиетткиной рвоты, но полная беспомощность в поисках следов похитителей придавила его, и он послушно пошел смотреть на происходящее в фундаментах замка. При свете луны и фонарей его глазам предстало зрелище маленького апокалипсиса. Холм, в котором находилась пещера ублиеттки, исторгал из своего чрева черную зловонную жижу, и этот вонючий поток, стекая вниз, уже затопил фундаменты донжона, Надвратной и Кладовой башен, подбирался к основанию Княжьей башни, чтобы дальше низринуться с обрыва в Волчицу.