Обучение Элис Уэллс

— Если я чувствую дождь — значит и на любовь способна, верно?

У меня разбивается сердце, трещина образуется прямо посередине и грозит разорвать его на части.

— То, что я чувствую к Тео, — это любовь, да? — продолжает она. — Я не знаю, никогда прежде не была влюблена, но, думаю, это любовь. Ведь так?

— Д-да, — обретаю я голос — он хриплый и слабый. — Это любовь.

Элис улыбается, и я борюсь с желанием ее поцеловать. Снова. Вместо этого ерошу ей волосы.

— Не переживай ты так, дурочка.

Она морщится и пытается пригладить выбившиеся прядки. Может, у меня галлюцинации, но ее щеки кажутся краснее обычного. Ну да, это наверняка из-за холодного вечернего воздуха.

— Не трогай мои волосы, — ворчит Элис, но не отталкивает меня. — Прическу испортишь.

— Я многое порчу, это типа моя работа. — Я медленно провожаю ее к пикапу, чтобы она не намокла.

— И кем же ты у нас работаешь? — растягивая слова, интересуется Элис.

— Бессменным чемпионом Большого шлема.

— По недожевыванию?

— По всему на свете.

Она закатывает глаза и пихает меня локтем под ребра, но от смеха над ее реакцией я не чувствую боли.

Глава шестая

Элис

Остановившись на светофоре, я для верности перечитываю сообщение Раника.

приходи пораньше в старбакс напротив гарфилд-билдинг. нужна домашка

Перехожу через дорогу и открываю дверь в теплую кофейню. Снимая шарф, тут же замечаю выбритые виски Раника и кожанку и с крутящейся на кончике языка гневной речью подлетаю к нему.

— Я вчера много раз напоминала тебе забрать домашку! — возмущаюсь я. — Но нет же, ты на меня забил, а теперь зовешь принести ее сюда, будто я девочка на побегушках! Ты хоть знаешь, что сюда идти пятнадцать минут? В семь у меня лабораторная на другом конце кампуса…

Раник прерывает меня, сунув в руки карамельный фраппучино и теплый маффин с шоколадной крошкой. Мой уморенный диетой рот наполняется слюной, но я сдерживаюсь. Для столь раннего утра парень слишком радужно улыбается. Его темные кудри взлохмачены после сна, а золотистые ободки вокруг радужек глаз поблескивают на неярком солнце, которое отражается от стола.

— Что это? — Я свожу брови.

— Взятка.

Хмурюсь сильнее, и Раник хохочет.

— Да шучу. Решил, тебе не помешает заправиться.

— Не люблю завтракать, и мне правда пора…

— Да ну? А не ты ли говорила, что это твой любимый прием пищи? Такой худосочной крошке завтрак не помешает.

— Я не худосочная и не крошка. Твой внезапный порыв материнской заботы очень трогателен, но неуместен. — Бросаю на стол папку с его домашкой. — Твоя курсовая. Счастливо оставаться.

Не успеваю отойти и на два шага, как Раник кричит вслед:

— Эй, подожди! — И бежит за мной с фраппучино и маффином. — Хочешь, подвезу? Так ты точно не опоздаешь.

— Зачем?

— Что зачем?

— Сначала угощаешь завтраком, а теперь предлагаешь подвезти. — Сужаю глаза. — У нас что, урок о том, как принимать ухаживания от малознакомых парней?

— Э-э, нет?

— Тогда зачем ты это делаешь? Я — не твоя подопечная и могу сама о себе позаботиться.

Раник удивляется, но быстро скрывает это за своей привычной игривой ухмылкой.

— Знаешь, любая другая девушка приняла бы это на раз-два. Всем нравится, когда их балуют.

— Я — не все. — Поправляю очки на носу. — А теперь отойди.

На какую-то минуту мне кажется, что я победила и он милостиво оставит меня в покое, но затем слышу глухой рев мотора, который медленно следует за мной. Вздергиваю подбородок и ускоряю шаг, тогда машина Раника пристраивается сбоку. Он опускает окно и кричит:

— Да ладно, принцесса!

Игнорирую его.

— Ты опоздаешь, даже если побежишь. И в этом виноват я. Так что запрыгивай.

— Предпочту опоздать, — отрезаю я.

— Ой, посмотрите, какие мы гордые, — присвистывает он. — Вот только это испортит твою итоговую оценку по лабораторным за семестр.

За считанные секунды молчаливо перебешиваюсь, понимая, что он прав, затем разворачиваюсь на каблуках, рывком открываю дверь, запрыгиваю на сиденье и утыкаюсь взглядом в лобовое стекло.

— Поехали.

Краем глаза замечаю его самодовольную улыбку, когда он нажимает на газ. Машина накреняется, и мой дневник со стихами выпадает из сумки. Быстро поднимаю его и запихиваю обратно, но от внимания Раника это, конечно же, не ускользает.

— О-о, что это?

— Не твое дело, — огрызаюсь я.

— Эта тетрадь не похожа на остальные, — насупившись, смотрит он на меня. — Они все черные. Почему на этой цветочки? И замок? Она особенная?

Хочу возразить, но вспоминаю стих об орле, который написала в одну из ночей, и краснею.

— Да… даже очень.

— Дашь взглянуть?

— Когда ад замерзнет, — фыркаю я.

Раник смеется, заезжая на парковку.

— Очень жаль. Но, полагаю, у всех должно быть что-то личное, приватное, а?

Вместо того чтобы высадить меня у главного входа, где все нас увидят, он заезжает за здание и тормозит у мусорных баков, после чего наиграно делает поклон.

— Ваша остановка, мадам.

Открываю дверь, но Раник каким-то образом успевает обойти машину и протянуть мне руку, чтобы помочь вылезти. Отмахиваюсь от поддержки и внимательно смотрю на него.

— Не знаю, что в тебя вселилось, но, надеюсь, ты сохранил остатки здравомыслия, чтобы продолжать учить меня.

Раник прислоняется к пикапу и громко хохочет.

— Не обращай внимания, просто я проснулся с каким-то… странным чувством. Готова к следующему уроку? Может, сегодня в семь?

— Хорошо бы, но в комнате, скорее всего, будет моя соседка.

— Это публичный урок, — улыбается Раник, а затем, не дав мне возразить, подмигивает. — Никаких ужинов в ресторане, но это место далеко от кампуса и принадлежит моему другу. А еще тебе, возможно, придется надеть платье, если оно есть.

При мысли об очередном публичном уроке у меня потеют ладони. Я едва отошла от пережитой неловкости за ужином. Но я быстро подавляю страх и беру себя в руки.