Обвиняется кровь

Полковнику Комарову на допросе незадолго до его расстрела был задан вопрос:

«— В протоколах допроса Лозовского прогрессивный деятель США Гольдберг фигурирует как установленный американский разведчик. Откуда вы это взяли?

— Эти данные, — солгал Комаров, — были получены из 2-го Главного управления МГБ СССР.

— Неправда. По имевшимся в то время в МГБ СССР материалам, было известно, что Гольдберг никакого отношения к американской разведке не имел и является просоветски настроенным человеком.

— Лихачев мне заявил, что по указанию Абакумова Гольдберг проверялся во втором управлении, где, есть данные о том, что Гольдберг установлен как американский разведчик» [141] .

Никто не тревожил «шпионский» багаж Гольдберга и Новика только потому, что в 9-м отделе 1-го Главного управления КГБ (тогда еще КГБ!) при Совете Министров СССР, в епархии того же Абакумова (а до него — Меркулова), знали все, что следовало знать об этих общественных деятелях США. Знали их приверженность Советскому Союзу, настолько очевидную и неприкрытую, что в США их заподозрили в работе на СССР и требовали зарегистрироваться как агентов иностранной державы. Еще в 1946 году этот отдел дал справки на Гольдберга и Новика именно тому управлению МГБ, которое теперь вынимало душу из еврейских интеллигентов за связь со «шпионом Гольдбергом».

141

Материалы проверки…, т. 1, л. 33.

Вот эти справки:

«НОВИК ПАУЛЬ (ПОЛЬ) ХАИМОВИЧ. По имеющимся у нас сведениям, ФБР США подозревает НОВИКА в сотрудничестве с советскими разведорганами и разрабатывается американской контрразведкой».

«ГОЛЬДБЕРГ БЕНЦИОН (1895 г.р.), зять писателя Шолом-Алейхема. В 1927 году стал известен своими положительными статьями о Советском Союзе. С 1934 года по 1937 год под свою личную ответственность, без ведома редактора газеты („Дер Тог“), настроенного антисоветски, печатал корреспонденции известного советского журналиста Шахно Эпштейна. В феврале 1941 года антисоветски настроенная группа сотрудников „Дер Тог“, во главе с редактором, пыталась изгнать Гольдберга из газеты „за связь с Коминтерном и ГПУ“. С начала Отечественной войны Советского Союза Гольдберг занял твердую просоветскую позицию, и его положение в газете укрепилось. В связи с активным сотрудничеством Гольдберга с ЕАК в СССР его в начале 1944 года вызывали в Министерство юстиции США, где предлагали зарегистрироваться как иностранному агенту» [142] .

142

Материалы проверки…, т. 1, лл. 76 и 78.

Таков схематический, но правдивый портрет Гольдберга той поры, писанный не блудливым пером осведомителя, а нашей резидентурой в США. Но может быть, от следствия скрыли правду о Новике и Гольдберге и священный гнев руководил всеми поступками и домогательствами следователей?

Выяснением этого, важнейшего для всего обвинения вопроса занялась бригада военюристов во главе с подполковником юстиции Н. Жуковым.

«— Установлено, что в момент расследования дела бывших сотрудников ЕАК, — спросили у следователя Зайцева В.П., который одно время вел дела Квитко и Брегмана, — следственным работникам было известно, что Гольдберг и Новик являлись прогрессивными деятелями Америки, что Новик является членом компартии США с 1921 года, что Новик и Гольдберг за активную деятельность в пользу СССР разрабатывались американской разведкой, — были ли использованы эти данные при следствии?

— Мне такие данные не были известны, — ответил Зайцев».

Уклонился от правдивого ответа и майор Жирухин, принимавший участие в допросах едва ли не всех арестованных, часто как второе лицо — «забойщик», который, как говорится, охулки на руку не положит. Он сказал, что в отношении Гольдберга и Новика безоговорочно верил «…показаниям Фефера, которые не вызывали у меня подозрений в смысле их правдоподобности…» [143] . Давая свидетельские показания позднее, 3 октября 1955 года, Жирухин, однако, предусмотрительно вспомнил, что главный судья на процессе ЕАК, генерал-лейтенант Чепцов, настойчиво требовал от Рюмина и нового министра Игнатьева какую-то «оперативную справку» о Гольдберге и Новике, но справки не получил.

143

Там же, л. 159.

Честнее других оказался следователь Кузьмин Борис Николаевич, кажется, единственный из следователей, кто после потрясений 1949–1951 годов порвал с органами госбезопасности и работал мастером сборочного цеха одного из московских заводов.

Как свидетель в ходе проверки он показал:

«— Все материалы, касающиеся дела Фефера, хранились в сейфе Лихачева.

ВОПРОС: — Известно ли вам, что Фефер являлся секретным сотрудником МГБ СССР?

ОТВЕТ: — Об этом мне стало известно летом 1949 года. Лихачев мне об этом не говорил… Лично мне о том, что Гольдберг и Новик являются прогрессивными деятелями, стало известно на втором этапе следствия по делу ЕАК, после июля 1951 года. К этому времени Лихачев, Абакумов и другие работники МГБ были арестованы» [144] .

144

Там же, л. 143.

Известно, что Абакумов, Лихачев, Леонов, Комаров и другие были арестованы по доносу Рюмина. В министерстве воцарился безликий и бездеятельный Игнатьев, дело ЕАК, как и многие другие, он отдал на откуп Рюмину, а тот поручил доследование, то, что Кузьмин назвал «вторым этапом», полковнику П.И. Гришаеву.

«ВОПРОС: — Знал ли Гришаев о том, что на Гольдберга и Новика поступили оперативные справки, и обязан ли был он об этих справках информировать суд?

ОТВЕТ: — О наличии оперативных справок на Гольдберга Гришаев не мог не знать, ибо он руководил следствием по делу ЕАК» [145] .

145

Там же, л. 145.

У полковника Жукова возникло много вопросов к Гришаеву, юристу по образованию, человеку молодому, недавно возвратившемуся из долгой зарубежной командировки в соцстраны, где Павел Иванович Гришаев делился со своими коллегами правовым опытом Лубянки.

11 октября 1954 года вопросы эти были заданы свидетелю Гришаеву, увы, свидетелю, хотя законное его место было рядом с арестованным Рюминым.

Почему следствие скрыло от ЦК и от суда имевшуюся информацию о Гольдберге и Новике?

Почему утаили показания директора «Института № 25» Пухлова о том, что в материалах (по институтским трудам) об Англии, переданных Гольдбергу, нет ничего секретного?

Почему следствие проигнорировало то обстоятельство, что все без исключения статьи, очерки и другие материалы ЕАК отсылались за рубеж только с проверкой и визой Главлита?

Гришаев мог бы ответить на эти и десятки других вопросов лучше, чем кто-либо другой из оставшихся на свободе разоблачителей «еврейских буржуазных националистов». Формально он подчинялся Н.М. Коняхину, недавно переброшенному в МГБ из аппарата ЦК ВКП(б), человеку новому и неопытному, по сути же дела, именно Гришаев, по распоряжению Рюмина, возобновил после перерыва следствие и повел его решительно, бесчестно, игнорируя материалы, свидетельствовавшие о невиновности руководителей ЕАК и всех других подсудимых.

Но на Лубянке долго не знали, какова истинная причина падения и ареста Абакумова, винят ли его в том, что он медлил и либеральничал как с «еврейскими националистами», так и с «врагами народа», проходившими по «ленинградскому делу». Не знал этого вполне и сам Абакумов, и Гришаев осторожно лавировал, только бы оставаться свидетелем и не угодить за решетку. Это ему вполне удалось: защитив себя учеными дипломами, он впоследствии просвещал молодежь, подвизаясь в должности старшего преподавателя Всесоюзного заочного юридического института.

Оставаясь на свободе, Гришаев узнавал сначала об отстранении Рюмина от должности заместителя министра МГБ, об изгнании из органов, а в скорости и о его аресте. Поэтому в собственноручно написанном «Объяснении» комиссии, проверявшей дело ЕАК, он переложил и свою вину на Рюмина, пытаясь представить себя человеком, одолеваемым добрыми, но, увы, тщетными порывами.

С самого начала, писал Гришаев, с 1948 года, все работники следственной части «…настраивались на обвинительный лад. С особенной силой эта линия стала проявляться тогда, когда к руководству министерством пришли Игнатьев и Рюмин — они принимали все меры к тому, чтобы создать у правительства впечатление, что следствие по делу ЕАК проведено поверхностно и что в этом деле можно вскрыть какие-то глубокие корни… Так они информировали ЦК оба, — подчеркнул Гришаев, — Игнатьев и Рюмин. Рюмин вошел в это дело в 1949 году и был лично заинтересован».