Обычный день

– Хелен, поторопись – там очередь ждет.

– Какая очередь? – спросила Хелен, затаив дыхание, когда миссис Брэндон взяла ее за руку и твердо провела по лужайке. – Куда?

– Пойдем, нужно покрыть тебе голову.

Хелен, вдруг вспомнив, что забыла причесаться, беспомощно ковыляла за миссис Брэндон, время от времени спрашивая «что?» или «где?» Они подошли сзади к ряду павильонов, аккуратно пробираясь между коробками и ящиками, где хранились дополнительные припасы. Миссис Брэндон отдернула занавеску на задней стене одного из киосков и заявила:

– Вот, сейчас мы тебя нарядим, и можешь начинать. Если мы заставим гостей ждать еще немного, то лишь небесам известно, как они взвоют. Дочка Армстронгов здесь уже пятнадцать минут.

Внутри оказались два стула по обе стороны длинного стола, куча ярких тканей и больше ничего.

– Повяжем их тебе по старинке, – объявила миссис Брэндон, силой усаживая Хелен на один из стульев и подходя к ней с алым шелковым шарфом, – и кто-нибудь принесет сережки и ожерелья, но начать можно и так. Девочка Армстронгов… – Встав, она посмотрела на Хелен в тюрбане из алого шарфа на голове. – Тебе очень идет этот цвет. Дай-ка я посмотрю… может, тебе купить такую шляпку или что-нибудь в этом роде? Голубой на плечи, а юбки твоей никто не увидит, еще набросим синюю шаль на стол – и все под ней спрячем. Куда подевались карты?

– Карты?

– Вилма сказала, что они будут прямо… вот они. Пробегись по ним взглядом, а я выйду, проверю твою вывеску. Первой запустим девочку Армстронгов, она давно ждет.

– Карты? – потрясенно проговорила Хелен. Дрожащими пальцами она открыла колоду карт, которую ей вручила миссис Брэндон, и в недоумении уставилась на картинки. – А я… – ойкнула она, но миссис Брэндон уже ушла, и снаружи послышался ее голос: «Подождите еще минуту, цыганская принцесса общается с духами».

– Но я не знаю как… – подойдя к передней стене киоска и раздвинув занавески, пробормотала Хелен. – Миссис Брэндон, я… – Под устремленными на нее взглядами она осеклась и огляделась: перед киоском стояла очередь, которая, казалось, протянулась очень далеко, а на траве, внизу, Хелен увидела огромную вывеску, раскрашенную яркими красными и зелеными цветами: «Мадам Мистерия. Знает все, расскажет все, прочтет будущее и растолкует прошлое. Пятьдесят центов».

– О боже, – выдохнула Хелен.

Как в тумане, она села за стол, невольно уставившись на колоду карт. Когда они раскинулись перед ней, Хелен увидела надпись на одной: «Больной» – под названием было изображение человека в постели, у которой стояли и медсестра. Рядом оказалась карта «Кольцо» с картинкой жениха и невесты, на прочих трубили купидоны, красовались дома, серебрилось разбитое зеркало, проезжал поезд… Хелен вскользь вспомнила свою тихую гостиную, кошку, журналы, и усмехнулась: будь у нее недостаточно чувства юмора и здравого смысла, она бы вышла на цыпочках через заднюю дверь и сбежала домой. Однако в маленьком городке не сбегают с ярмарок, подводя миссис Брэндон, и она решительно выпрямилась. Поджав губы, Хелен призвала на помощь память и всех добрых фей, которые смотрели на нее с небес, и громко объявила: «Пусть войдет первый искатель истины».

Занавески раздвинулись, и в павильон осторожно вошла девица Армстронг. Она училась в старших классах той же школы, где преподавала Хелен, а потому, узнав переодетую цыганку, с улыбкой сказала:

– Я и не предполагала, что вы умеете гадать. Обожаю, когда мне предсказывают судьбу, – без малейшей необходимости добавила она.

Хелен задумалась, копируя воображаемые манеры гадалок, поводила руками над картами, склонив голову и закрыв глаза. (Армстронг. Салли? Или Сьюзи? Звезд с неба не хватает, кажется, провалила геометрию в прошлом году? В команде чирлидеров, вспоминала Хелен, заглядывается на рыжего Ватсона).

– Выберите карту, – важно предложила она.

Девица Армстронг, хихикая, подержала над картами руку и, наконец, выбрала одну.

– Эта.

Хелен перевернула карту.

– Облака, – протянула она, рассматривая грозовые тучи на картинке. – Хорошо.

Ее вдруг охватило чувство одиночества, она остро ощутила, каково это – стоять на обочине, сидеть дома, всеми забытой, никому не нужной. На нее смотрела девушка, которая никогда не испытает ничего подобного, и, не долго думая, Хелен выдала:

– Ты никогда не будешь одинока. Никогда не будешь страдать. Все твои несчастья рассеются. (Какие вообще несчастья могли грозить девушке, не сдавшей геометрию, зато подцепившей рыжеволосого молодого человека?). – Приглашение, – сказала Хелен, перевернув следующую карту, – ты, наверное, знаешь, от кого?

Девушка с улыбкой кивнула.

– Твое желание о приглашении исполнится, – продолжала Хелен, – и это будет один из самых счастливых дней в твоей жизни.

Девушка встревоженно подалась вперед.

– А мама меня отпустит? – выдохнула она.

Хелен торжественно перевернула еще карту.

– Каменная стена, – провозгласила она. – Тебя отпустят, но только потому, что мама тебе доверяет, ведь ты ведешь себя хорошо и слушаешься старших. А если станешь приходить домой поздно или спорить… – Она перевернула другую карту. – Молния. Неприятности. Серьезные неприятности, – предрекла Хелен, зловеще глядя девушке прямо в глаза. – Ужасные несчастья.

Девушка, широко раскрыв глаза, кивнула.

– Я выйду замуж? – спросила она через минуту.

Хелен открыла еще карту.

– Разбитое зеркало. Не за того, о ком ты думаешь. Ты повзрослеешь, и то, что кажется привлекательным сейчас, обернется детской фантазией. Когда-нибудь ты встретишь… – она заколебалась – мужчину своей мечты, – мрачно договорила фразу Хелен.

«В конце концов, – подумала она, – все может быть. Каждая девушка мечтает встретить мужчину своей мечты. Доктор Атертон не был бы похож на мужчину мечты шестнадцатилетней девочки, но разве мы говорим о докторе Атертоне, – размышляла Хелен, пока гостья воображала свое счастливое будущее. – Мы с ним знакомы давно, с тех пор, как он впервые встал на роликовые коньки, – подумала Хелен, – я буду бесконечно счастлива, когда он наконец-то устроит свою жизнь с миссис Миллер».

– Сколько мне будет лет? – уточнила девушка.

– Цветы, – прочла Хелен. – Очень старые. Ты станешь… хм… мудрой, и уважаемой, и у тебя будет много внуков, и проживешь прекрасную жизнь.

Она замолчала, и девица Армстронг неохотно поднялась.

– Большое спасибо, мисс Спенсер, – улыбнулась она. А у выхода вдруг остановилась. – Послушайте, – сказала девушка, поворачиваясь, – не могли бы вы поподробнее рассказать мне о танцах? О том приглашении?

Хелен взяла еще карту.

– Луна, – прочитала она, подняла голову и улыбнулась девушке, и та улыбнулась в ответ.

– Вот спасибо, – сказала девица Армстронг и ушла.

Когда стемнело, кто-то принес свечу, однако маленький огонек едва рассеивала мрак, окружавший Мадам Мистерию. Хелен начала осознавать: ни с чем она не сживалась настолько – ни с тарелкам, которые мыла и сушила дома, ни со стенами своего дома, ни с одеждой, которую носила каждый день, – как с рисунками на картах. Она в подробностях изучила и свадебные церемонии, и приглашения, и больницы, и неожиданные письма. Пожилой миссис Лэнгдон она сообщила, что ее дельфиниум в следующем году расцветет пышным цветом, юному Бобби Миллс, – что подачи станут точнее и сильнее; всем симпатичным девушкам она предсказывала некоторое ожидание и свадьбу по прошествии определенного времени, а всем дурнушкам, – что они выйдут замуж раньше, чем ожидают. Хелен настоятельно рекомендовала четырнадцатилетней Бетси Харвестер не убегать в Голливуд и со смехом отказалась выяснить у духов, родится ли у миссис Мартин мальчик или девочка. Тем временем очередь перед ее киоском не исчезала, и только когда миссис Брэндон пришла ее навестить с бумажным стаканчиком лимонада, Хелен поняла: уже поздно, и ярмарка, должно быть, почти завершилась.