Обыкновенные инопланетяне

– У нас на улице вообще-то живет главврач, – сообщил он.

– Главврач? Это кто пули из сердца удаляет?

– Нет… Да. Он командует теми, кто что угодно удаляет. Наверно, и пулю из сердца достанут. Если просто достать, то это вроде не так уж сложно. Особенно если сердце не бьется. Оно ж не может работать с пулей внутри, так ведь? М-да… Вот если с главврачом договориться, заплатить там, еще как-то…

– Заплати! – решительно сказала Робкая Весна. – Вижу, у тебя дюньги много-много. А не согласится господарь, скажи, убьет его Робкая Весна, пусть лучше соглашается. И тогда не согласится – убью и пойду другого искать, кто из сердца пули удалять умеет, побегу даже!

– Как просто устроен мир! – криво усмехнулся он.

Помялся, пожал плечами, покосился на неподвижного Меня – и пошел уговаривать врача-господаря. Ситуация представлялась дикая и почему-то смешная. Вот подойдет он к главврачу… к которому, кстати, не так-то просто подойти. Два ротвейлера во дворе – не шутка. Ну, допустим, достучится он. Если бить ногами по забору – хозяин точно выйдет, забор пожалеет. С собаками, ага, и с травматикой в руке. А он к нему – этак приятельски хлопнет по плечу да и брякнет, мол, а не примешь ли ты в стационар жмурика с огнестрелом? Мол, у него пуля в сердце, но это ничего, гуляет он с пулей запросто, но лучше б пулю вытащить. А дальше он типа сам. Ага, и еще органам – ни-ни… М-да. То-то лицо будет у главврача. Только ради этого стоит поговорить. Правда, что будет потом… как бы не скорая из психушки.

В дверях он обернулся. Робкая Весна стояла рядом с Менем и деловито высвобождалась из своего бликующего комбинезона. У нюйки, как он и подозревал, оказалась совершенная фигурка – и очень, очень женственная. Но китаянки, как он понял, все женственные. Или ему на таких повезло. Не может же целая раса быть женственной настолько, что глаз не отвести…

– Иди-иди, – поторопила Робкая Весна, даже не пытаясь прикрыться. – Сначала – пуля. Потом смотреть.

– Обойдешься! – буркнул он шепотом и, кажется, покраснел. По крайней мере, по ушам словно огонь прошелся.

Главврач оказался у себя. Как и два его ротвейлера. Вот сволочная порода, какой идиот вывел ее… Хуже ротвейлеров, по его мнению, были только кавказцы и прочие среднеазиаты. У них по улице иногда прогуливались и те, и другие. Хозяева выпускали погулять, а то бедняжкам, видите ли, скучно сидеть взаперти. А вот прохожих на заборы загонять – нет, не скучно. И хозяевам собак ой как весело, судя по их довольным рожам…

– Кому-то пну сейчас, – посулил с крыльца главврач.

Он прикинул расстояние от забора до крыльца – где-то метров двадцать – хмыкнул, напряг голос и крикнул:

– Сосед! Как бы хорошего человека с огнестрелом в больничку определить, только быстро? Цена вопроса – любая, раз так получилось. Вот у меня в руке… щас пересчитаю…

– Не ко мне, – сразу отказался главврач.

– Ага, понял. Ну, его коллеги вообще-то предупредили, что за отказ убьют. Или что-то вроде того. Они, это… ждут.

Дальше было как в видениях, разве что скорая из психушки не приезжала. Но это лишь потому, что из темноты проявился боец госпожи Тан, и за ним еще двое таких же. Они не сказали ни слова, просто молча стояли и ждали, даже прицельных забрал не откинули, но главврач вдруг стал сговорчивым и понятливым. Позвонил куда-то, и скоро прибыл реанимобиль. Санитары, пыхтя и надрываясь, кое-как затащили Меня внутрь. Они, наверно, вообще не справились бы, но подошел боец Вуй, перекинул автомат в наспинное крепление и помог. Хорошо умел затаскивать мертвых боец Вуй, чувствовалась практика, ох как чувствовалась. Санитары тоже это заметили и не столько тащили, сколько пялились на бойцов. Профессиональных убийц раньше не видели, что ли?

Главврач тихо переговорил о чем-то с персоналом. Видимо, приказал, чтоб органам ни-ни. И Меня увезли. Главврач постоял рядом, помялся.

– Ну у тебя и знакомства, – уважительно и как-то как будто робко сообщил он.

И тихо спрятался за забором своего дворца, даже собаки не гавкнули. Ну-ну. Это он еще Робкую Весну не видел. Без байсина, что бы это ни обозначало. Нормальный оказался мужик этот главврач, хоть и господарь.

Робкая Весна сидела на кухне за столом, необычно тихая и грустная. Исчезла на время ее буйная злоба на весь мир, и преобразилась малышка. У него даже сердце защемило от ее беззащитности. А еще – потянуло к ней со страшной силой. Вот как это чувствуется, что не откажет девушка? А ведь чувствуется – и пьянит так, что соображение напрочь. Фьють – и нет его, только чистое вожделение внутри…

– Ты-то как здесь оказалась? – спросил он, злясь на самого себя. – Подглядывала, что ли?

Робкая Весна в затруднении повела пальцами.

– Сердце, – пробормотала она виновато. – У Меня сердце… бикает, да. А я слышу, хорошо слышу. Всегда слышала, а как признался в любви здоровяк, лучше слышать стала. Вот и примчалась, байсина не пожалела. Он же… Мень, вот. Дурачок он.

– Вы же расстались.

Нюйка согласно сплела пальцы. От движения полотенце, в которое она завернулась, сползло, но она даже не поправила его. Ну да, сначала пулю, потом смотреть. Зар-раза…

– Мень… – печально улыбнулась Робкая Весна. – Он зря полюбил, не надо любить пилотов. Пилоты… в небе. А Мень – он требовательный. Еще жадный. Ему всю Робкую Весну надо, и еще столько же, а нет у меня столько.

– Ты – красивая, разве мало? – сказал он и сел рядом.

– То красота, а то – внимание, – пробормотала нюйка. – Меню внимание нужно, каждый вдох внимание, а нет столько у меня. Устаю, когда надо много внимания, сильно-сильно устаю. Мое внимание – небу, бою. К бою всегда готова Робкая Весна, к Меню – нет.

Она опустила голову, и черные кудряшки упали на ее лицо. Понятно. Поплакать решила.

– Что-то я ничего не могу понять, – сказал он сердито. – Ваш Китай черт-те где. А Мень – он же куда-то недалеко уходил. Как так? И госпожа Тан тоже… приходит ночью, непонятно откуда, уходит туда же… а куда? Я все вокруг знаю, некуда тут уходить! А уж пуля в сердце – вообще! Да что пуля – а импланты?! Вы вообще кто? Инопланетяне, что ли?

Робкая Весна задумалась. Потом виновато качнула пальцами.

– Не знаю, – призналась она. – Инопланетяне? Иная планета, да? Сложный вопрос, очень-очень. Может, Худышка Уй знает? Да, спроси Уй Лицзинь, она Высокую школу закончила, должна знать. Еще профессор может знать. Профессор такое знает, чего никто знать не может, вот какой у нас профессор, настоящий!

– Как можно не знать, с какой ты планеты?!

Робкая Весна честно подумала еще.

– Планета одна, – наконец сообщила она. – Наверно, одна. Воздух как в предгорьях, класс грунта соответствует, светила – как в Арктуре светила, тяготение… вариативное тяготение, но ничего, летать можно… да, думаю, планета одна и та же. Мир – иное дело, мир непонятный…

– Да?! А как насчет пули в сердце? Импланты – как?

– У вас такого нет? – уточнила Робкая Весна.

Он открыл рот – и задумался. С китайцами следовало говорить предельно точно и ясно.

– Я не слышал об имплантах.

Робкая Весна облегченно качнула пальцами.

– Тогда понятно, – улыбнулась она. – Ты – хороший маскулин, лао Саша, иногда чуть ли не отличный. Но – никто. Тайны мира – не для тебя. Профессор посвящен в большее, и гвардеец Чень посвящен, а уж как посвящена Худышка Уй! Даже я посвящена. Но не ты. Извини за правду, виновата вся.