Обжигающий айсберг

Дикторы утешали ежевечерне.

– Совместными силами землян и станхов джетты отодвинуты еще на несколько километров, их отгоняют до границы галактик.

– Последние бои закончились победой.

– Жители приграничных колоний наконец-то вернулись в свои поселения…

– Джетты отброшены на границу Галактик.

– Четвертые сутки идут сражения. Джеттов не впускают в наши рубежи. Враги стремятся опять прорваться, но им это пока не удается.

Все напряженно ждали развязки. Последнего рывка, последней победы.

Казалось – мы вдохнули и не выдохнули и пока никак не могли это сделать…

И вот, наконец-то, очередные выпуски новостей принесли галактикам радостное известие:

– Сегодня у нас торжественный выпуск! Земля и Станхия празднуют победу! Полную и безоговорочную! Джеттов оттеснили за границы Галактик и выставили силовые куполы. Новые станхийские разработки не позволяют кораблям противника, от крупных до челноков и отдельных космонавтов, проникнуть на территорию нашего Союза. При появлении возле купола любого неопознанного звездолета сигнал поступает в военное ведомство. Саму преграду преодолеть невозможно. Штурм приводит к уничтожению корабля.

Мы избавились от вражеского войска. Император Станхии Имендий Аккол Бро Ранс и глава нашего планетарного совета Максимилиан Ваттарлин объявляют сегодняшний день Днем независимости! Дружбы народов и Днем доверия!

После милых девушек ведущих на экране появился и сам император Станхии.

– Дорогие земляне и сородичи! Я от души поздравляю всех нас с победой и хочу сказать, что все мы вынесли хорошие уроки из произошедшего. Отныне Станхия открыта для людей, туристов и любых других желающих. Вы можете свободно посещать нашу систему и все населенные нами планеты.

Кроме того, нами принята концепция масштабной гуманитарной помощи союзникам. Все малоимущие с Земли, если они не ведут аморальный образ жизни и не тунеядствуют, в первую очередь, больные и их родственники приглашаются как туристы на Станхию. Больным обеспечат не только уход, но и лучшие наши клиники готовы принять их для лечения и обследования за счет бюджета империи.

Максимилиан вторил императору. Еще раз поздравил нас с победой и пообещал множество торжественных мероприятий…

Мы с приятелями радостно переглянулись и принялись плясать вокруг кровати.

Счастье и облегчение переполняло. Казалось – подпрыгнешь – и взлетишь. Но где-то, в глубине души, я чувствовала отголоски грусти… Тоски по нашим отношениям с Фентом. Никак не выходило от нее избавиться.

Я думала – как бы он отреагировал, прослушай новости вместе с нами, как бы мы обнялись после этого, восторженно приветствуя Викторию. И как потом… слились в поцелуе.

Не жаркие фантазии будоражили, не мысли об интимном слиянии. Мне почему-то вдруг захотелось тепла, искреннего участия, близости кого-то очень важного, дорогого…

Я злилась, доходила до бешенства, но всякий раз вспоминая о Фенте, опять испытывала нечто подобное…

В следующие несколько недель по Галактике шествовали безудержные праздники. Проходили торжественные парады, устраивались концертные шоу, гремели разноцветные салюты.

Новейшие боевые истребители показывали в атмосфере планет чудеса высшего пилотажа, опускались и двигались по мостовым, демонстрируя все собственные возможности.

Безумные пляски на площадях и в скверах объединили обе расы окончательно: станхи и земляне больше не соперничали и не ссорились из-за пустяков. Они вместе предавались веселью, погружались в пучину беззаботности.

У полиции, конечно, работы прибавилось. Но, слава богу, уже не такой, как прежде. Теперь они эвакуировали пьяных со всех концов планет и колоний. Впрочем, никто больше не жаловался. Все еще помнили предыдущие рейды, когда приходилось разнимать дерущихся. Мирно сопящие на скамейках, клумбах и зеленых газонах люди и станхи выглядели теперь просто рутиной.

Праздники мороженого, шашлыков, пиццы и станхийских сладостей, адаптированных для землян тоже, шагали по планетам и Галактике.

Патрульным начали давать отпуска. Некоторые отправлялись в загулы, другие улетали к родственникам, третьи же оставались на станции и праздновали вместе с товарищами. Так поступило и большинство хорров. Многие из нас пережили близких и теперь нашли новую семью. Пусть не по крови, но хотя бы по духу.

Я думала, Фент отбудет со станции. В особенности после объявления, которое пролетело по Эльвересту через несколько дней после победы. Нам сообщили, что Альдемир Ворн снова заступил на пост руководителя. Но Фент продолжал патрульные вылеты, не брал выходных и не исчезал с горизонта. Мы по-прежнему регулярно виделись и часто пересекались на вечеринках в честь независимости Союза планет от джеттов.

Патрульные гуляли почти ежедневно. Фент приходил, молчал и пил, отвечал на дежурные приветствия, но почти ни с кем не контактировал. Только при особой необходимости. На приглашения женщин на танцы отвечал вежливым отказом. Но и ко мне больше не приближался.

Я старалась игнорировать принца. Загоняла поглубже в душу воспоминания о наших свиданиях. Взгляды, от которых внутри теплело и казалось – пришла весна, касания, от которых бросало в жар и чудилось – вокруг знойное лето… Я тщательно погружала себя в зиму: ледяную пустыню безразличия. Гнала дурацкие воспоминания, пытаясь саму себя убедить, что это лишь отголоски отношений, глупые и нелепые фантазии… Осколки хрустальной чаши любви, которую уже никогда не склеить… А если даже и попытаться, получится нечто бесформенное, уродливое и уж точно некачественное. Налей в нее каплю сомнений – и протечет в ту же минуту…

В один из праздничных вечеров, Эля выпила много алкоголя и язык у подруги развязался окончательно:

– Леся? Ты, что так и не простишь его? – подруга указала кончиком вилки, которой цепляла из блюда оливки, в сторону Фента у барной стойки. Капитан сжимал в пальцах рюмку с какой-то новой станхийско-земной выпивкой и опять поглядывал в нашу сторону.

– Перестань на него так коситься! Он же заметит и поймет, что мы его обсуждаем! – возмутилась я бесцеремонностью приятельницы. Та отмахнулась все той же вилкой и посмотрела на молчаливого Дреймора, будто искала у того поддержки.

– Ты, правда, считаешь ее правой? Мужик старался, публично признался в любви, фактически при всех сделал предложение. А Леся дуется на него три месяца!

– Я вообще не собираюсь прощать его! – выпалила я и отвернулась, потому что поймала на себе взгляд Фента – так смотрят на нечто бесконечно любимое, но недоступное в силу обстоятельств.

– Слушай, ну это же глупость и нелепость! Он – сын императора Станхии. Естественно, мозги немного набекрень. Но он же действовал практически нормально и вроде заслужил второй шанс!