Очень-очень дальний поход

— Да уж не вин красных и баб рыжих! У нас вроде как бизнес высокодоходный наладился. Немчики довольны…

Зашевелился Ильзямов:

— Если не секрет, расскажите про контракт с немцами! Нам будет понятнее, от чего плясать…

Серега пожал плечами:

— Да не секрет, в общем-то. За выход — сто тысяч экю на фирму из нас троих. Снабжение, боепитание — с немцев, как и наемный экипаж. Возмещение боевых потерь, повреждений и утрат. Доля в трофеях, если они есть. В планах — через месяц повторить выход.

Финансист задумался. Карпсатов погрустнел, Иванов тоже радости от свежеобретенных знаний не выказывал. Потом Ильзямов полез в совершенно гражданский портфель. Пухлый такой, как бы не советскую власть ещё помнивший.

— Извините. Я тут… где ж это… а! Минуту!

Он достал сборку каких-то бумаг и ненадолго углубился в чтение. Пашка поинтересовался. Не хочет ли кто чаю или кофе. Упоминание чая вызвало ожидаемую реакцию — встрепенулись все, а вошедший с перекура Сергеич даже выразил желание помочь!

— Всем — чаю. Я правильно понимаю?

Несогласных не было. Мы с Серегой понимающе переглянулись — правильно мы с камбузной каптерки весь чай вынесли. Он тут не растет отчего-то, а привозной идет чуть ли не дороже золота… Появление чая совпало с окончанием ознакомления Ильзямова с бумагами. Теперь он быстро записывал какие-то цифры в столбик, сверяясь с таблицами в книге, которую он извлек из портфеля. Мы молча пили чай, дожидаясь окончания этого расчетного процесса. Наконец Ильзямов оторвался от своей писанины.

— Позвольте я вас ознакомлю с некоторыми цифрами. Итак. По моим расчетам до первого крупного обслуживания агрегатов и механизмов вам осталось два-три, может, четыре выхода. Далее начнутся крупные расходы — переборка двигателей, наладка оборудования… За местный год расходы превысят доходы. Далее?

Я понимал его правоту, Серега — тоже. «Быть яхтсменом — дорогое удовольствие!» И случись что — где искать ремонтный завод? А запчасти? Я молчу про, не дай бог, замену сердец — вообще жопа! Но вот насчет эдак срочных и необходимых капремонтов — ой, брешет, собака! Я многозначительно откашлялся. Серега невозмутимо посмотрел на докладчика.

— Это всё правильно. И что вы предлагаете?

— Полмиллиона.

Пашка фыркнул в кружку, я заулыбался. Серега перевел взгляд на Карпсатова.

— Я так понимаю, главный — вы? Впрочем, неважно. Передайте, пожалуйста, славным руководителям протектората РА, что переговоры закончились провалом. И, кстати — вам от вашей лапши своим ушам не склизко? Раз в три месяца боевой корабль капиталить, хе!

Карпсатов неожиданно разулыбался и гордо посмотрел сперва на Иванова, а потом на Сергеича.

— После сочтемся. Ильхам Саидович, к делу!

Я чего-то не понимаю. Их посылают — они радуются… Финансовый гений улыбнулся.

— Тогда — я по-простому, можно?

Несогласия никто из нас не выказал.

— Полмиллиона — каждому. Плюс вы получаете подданство протектората РА и продолжаете служить в прежнем качестве в прежних званиях.

— Прежнем — это каком?

— Старший мичман Васильев — командир корабля. После переаттестации, скорее всего — лейтенант или старший лейтенант. Насчет остальных по поводу званий загадывать не буду. Жильем обеспечим.

Слов у меня не было — одни мысли. Чего хочу? Как? Где? Ребят, по ходу, одолевали те же мысли. Мы помолчали, затем Серега откашлялся.

— Нам надо подумать. Вы сильно торопитесь?

— Хотелось бы поскорее решить этот вопрос.

— Какое-то срочно-важное дело?

— Да.

Чё-то у меня забрезжило… Ага!

— Серег, извини, перебью. Я так понимаю, в этом районе ваше дело?

Офицеры переглянулись с видом людей, которых обстоятельства вынуждают выдавать маленькие государственные тайны. Слово взял «главвоенмор».

— Да. Именно в этом районе и именно срочно.

Я посмотрел на Серегу вопрошающе. Он согласно прикрыл глаза, давая мне карт-бланш.

— Тогда — хрен с ним, с отдыхом! Ради соотечественников потрудимся и в выходные! Расценки на аренду вы уже знаете, условия — тоже. А мы как раз пока и подумаем…

Карпсатов щерился, чуть ли не ржал. Остальным было нерадостно.

— Скидку сделаете? Тем более воевать не придется…

На это Пашка, разминая сигарету, ответил:

— А у нас с некоторых пор небоевых выходов не бывает. И — предупреждая вопрос: с тех самых пор, как нас ночевать в плавдоке одних оставили. Сергеич, курить пойдешь?

Глава 19

«Ветры дуют над Европой, парапон — ципон — ципо…» [16] Над нами ветер тоже дул, свежий такой, порывистый. Да, нас таки утоптали — мы, толком не отдохнув, вышли из Нойехафена, взяв на борт группу местных «россиян». Нашелся и мне напарник, в староземельном прошлом — такой же маслопуп, и отдельный штурман… И двигались мы, по словам Сереги, в ту степь, из которой нас сюда, собственно, и принесло. И почему меня это не удивляет?

16

Песня Ю. Визбора «Пара-понци».

Дошли и пришли! И — настал, так сказать, опупей апупеоза! Сперва средь невысоких волн зоркий впередсмотрящий углядел некое оранжевое пятно. Приблизились, осмотрели — сразу видно родной ВПК. Это я с Серегиных слов описываю — я в электронике ни бум-бум… Потом мне пришлось заняться прямыми обязанностями — имеющие отношение к науке участники похода задействовали всё что можно из электропотребляющего оборудования, причем в лучших традициях: всё сразу, немедленно и на полную мощность! Только что артустановки не привлекли, но и этого хватило — искры, щелчки автоматов, гул — а мы с Димой в это время спокойно попивали чай… Вдобавок в разгар авральных работ ворвался некто «наукоемкий» и с порога начал бросать обвинения в саботаже и измене Родине! Ну словил-то леща он сразу и, разбросав нашу чайную икебану, прилег в сторонке, но осадочек нехороший остался. Мы устранили повреждения, я дал павшему «светилу» подышать староземельным ещё нашатырем из аптечки и повел его на свежий воздух. Хотелось, если честно, ещё кому-нибудь уебать. И чая было жалко, и дебилов, на ровном месте учиняющих аварийные ситуации, хотелось поучить уму-разуму. И с подрасстрельными обвинениями разобраться. Во мне гуляло новое для меня чувство классовой ненависти пролетариата к гнилой интеллигенции. Наверняка сюда мы заявились с подачи и при активном участии подобных «яйцеголовых»! Точно совершенно. К бабке не ходи! Наверное, правильно их Ленин «говном нации» величал!

К разбору полетов я опоздал. Там имевшие отношение к флоту и примкнувшие к ним военнослужащие «на пальцах» объяснили негодующим «ученым» их ошибки и в ответ обвиняли их самих в расшатывании устоев, шапкозакидательстве и авантюризме. Подошедший Серега посмотрел на меня с улыбкой.

— Как, норм?

Я отпустил на волю непрочно стоящего на ногах скандалиста. Тот немедленно убрел за угол надстройки, пошатываясь «на неверных ногах после словленной банки» да простит Сукачев мне такую вольность.