Очерки времён и событий из истории российских евреев том 3
Шрифт:
Ленин говорил: "Государство – это учреждение для принуждения. Раньше это было насилие над всем народом кучки толстосумов... Мы хотим организовать насилие во имя интересов трудящихся". 6 июля 1918 года части Красной армии подавили в Москве вооруженное выступление левых эсеров‚ союзников большевиков по коалиции‚ и наступила однопартийная диктатура. "Мы являемся единственной партией в стране‚ – провозглашал Л. Троцкий, – и в эпоху диктатуры иначе быть не может".
К руководству государством пришли люди‚ которые оправдывали любые средства для достижения поставленной цели. Во имя этой цели лгали и убивали‚ провозглашали идеи и действовали от имени пролетариата – "передовой части" народа‚ не спрашивая его совета или согласия. Итальянский коммунист
Это была диктатура партии‚ устранявшей своих соперников‚ а точнее‚ диктатура ее лидеров‚ которые правили огромной страной‚ ни перед кем не отчитываясь за результаты своей деятельности. На смену нравственности и морали пришла политика "целесообразности"‚ признававшая нравственными любые действия‚ которые вели к удержанию власти в стране и захвату власти во всем мире. (В 1976 году сказали престарелому В. Молотову‚ бывшему члену Политбюро и председателю Совнаркома‚ который доживал свой век в покое и довольстве на государственной даче: "Люди не видят мяса по всей стране". Он ответил: "Ну и черт с ним‚ с мясом‚ только бы империализм подох!..")
Из писем Ленину (1918 год): "Никогда еще не было в России такого произвола‚ гнета и бесправия... Едва ли надо тащить людей в то светлое царство‚ от которого они отказываются. Рай под угрозой расстрела..." – "Ленин‚ что ты с нами сделал? На тебя мы надеялись‚ тебе мы доверили правление страны и остались без куска хлеба на улице. Лучше бы пристрелили..." – "Девяносто процентов ждут царя‚ как манны небесной‚ и предвкушают блаженство‚ как они будут резать большевиков и держать в клетках Ленина и Троцкого‚ кормя их трупами собак..."
Из популярной частушки того времени:
Пароход идет мимо пристани‚
Будем рыбу кормить коммунистами...
Через два дня после октябрьского переворота Совнарком принял декрет "против контрреволюционной печати разных оттенков"‚ так как "это оружие в руках врага... не менее опасно в такие минуты‚ чем бомбы и пулеметы". Декрет о печати имел "временный характер"‚ до наступления "нормальных условий общественной жизни"‚ однако эти "условия" так и не наступили за все годы правления большевиков. В первые дни советской власти закрыли в Петрограде около двадцати "враждебных" газет; отпечатанные номера конфисковали и сожгли на улице к изумлению прохожих. "Терпеть существование этих газет‚ – сказал Ленин‚ – значит перестать быть социалистом... Мы не можем дать буржуазии возможность клеветать на нас".
В начале 1918 года Совнарком учредил Революционный трибунал печати‚ решения которого были окончательными, обжалованию не подлежали, и вскоре по всей стране закрыли не менее ста двадцати "буржуазных и мелкобуржуазных" газет. Поэтесса З. Гиппиус вспоминала: "Мы надеялись на скорый конец проклятого пути‚ а он‚ самый-то проклятый‚ еще почти не начался. Большевики... еще робко протягивали лапы к разным вещам. Попробуют‚ видят – ничего‚ осмелеют. Хапнут. Так‚ весной 1918 года они лишь целились запретить всю печать‚ но еще не решались (потом‚ через год‚ хохотали: и дураки же мы были церемониться)..."
В течение нескольких лет большевики завершили разгром оппозиционных партий – анархистов‚ эсеров‚ меньшевиков. Политические заключенные сообщали из Владимирской тюрьмы в 1921 году: "Почти никому из нас не предъявлено обвинения... Та обстановка‚ которая окружает нас во Владимире‚ дает право утверждать‚ что сейчас речь идет... о мерах‚ направленных к нашему физическому уничтожению" (под письмом тридцать шесть подписей социал-демократов‚ эсеров и анархистов‚ среди них не менее двадцати еврейских фамилий).
Из свидетельства современника (1921 год): "Я
видела жен наших товарищей эсеров‚ я встречала их на улице‚ они все ходили в тюрьму и обратно. Это шли старухи‚ огрубевшие от ветра и холода‚ черные‚ голодные‚ но гордые. Старость пришла так рано‚ что дети не успели еще подрасти. Я встретила одного нищего‚ это эсер‚ который дал подписку о выходе из партии... Он не смел подать мне руку. "Я вышел из партии‚ потому что многих эсеров в тюрьме на глазах у меня расстреляли. Я вышел из партии‚ потому что жену с двумя детьми в карцере держали‚ в Архангельской тюрьме. Партию я люблю‚ но я ослабел. Я был один в изоляторе‚ я слышал плач детей..."В 1922 году проходил суд над правыми эсерами‚ которые не признавали себя виновными и ни в чем не раскаивались. А. Гоц заявил в последнем слове: "Мы выполним свой долг‚ какая бы участь нас здесь не ожидала..." А. Либеров: "Признаю себя виновным в том‚ что в 1918 году я недостаточно работал для свержения власти большевиков..." Е. Тимофеев: "Ни покаяния‚ ни отречения‚ ни смирения от нас не дождаться..." С. Морозов: "Вашим врагом был‚ есть и останусь..." М. Гендельман: "И мертвые и живые мы будем вам опасны..." Суд приговорил обвиняемых к тюремному заключению‚ а двенадцать человек – к смертной казни‚ которую заменили на пять лет лишения свободы под давлением европейских социалистов (М. Гендельмана расстреляли в 1938 году‚ А. Гоца приговорили в 1939 году к двацати пяти годам заключения‚ и он вскоре погиб).
Большевики проводили репрессии против любой инакомыслящей партии. Ленин утверждал‚ что "все национальные движения реакционны"‚ а потому и сионистское движение‚ чуждое марксистской идеологии‚ не избежало общей участи.
2
Во время Гражданской войны трещина пролегла не только между народами‚ классами‚ единоверцами‚ отцами‚ сыновьями и братьями‚ но и между политическими партиями‚ даже внутри этих партий‚ среди бывших единомышленников в прошлых теоретических баталиях. Рушились привычные связи. Переоценивались понятия. Прежние борцы за еврейское равноправие меняли свои позиции в хаосе событий‚ потрясавших страну.
Кадеты поддерживали генерала А. Деникина‚ входили в состав его Особого совещания‚ временно заменявшего правительство‚ и практически ничего не сделали‚ чтобы приостановить погромы и убийства‚ творимые Добровольческой армией. Те самые кадеты – российские либералы‚ которые прежде выступали против антисемитизма‚ замалчивали происходившие события‚ чтобы не повредить Белому движению; в разгар жестоких насилий они утверждали‚ что деникинцы делают все возможное для борьбы с погромами‚ которые "на самом деле" организуют "большевистские агенты для дезорганизации тыла". Газета кадетов в Ростове-на-Дону поддержала лозунг "Россия для русских"‚ предложила признать евреев "подданными иностранной державы" – Палестины и лишить российского гражданства. Даже те либералы‚ что признавали существование погромных настроений в армии Деникина‚ надеялись на установление "твердого правопорядка" лишь после победы Белого движения‚ "ибо с антисемитизмом‚ как всенародным настроением‚ справиться может только очень сильная власть".
Но пока не установился этот долгожданный "правопорядок"‚ евреев продолжали грабить и убивать‚ а потому события тех лет заставили их искать новых союзников в борьбе за национальное выживание. Не только еврейское население инстинктивно кинулось к большевикам в поисках защиты от физического уничтожения‚ но и некоторые политические деятели‚ выступавшие прежде против советской власти. На изменение ориентации повлияли и победы Красной армии в Гражданской войне‚ революции в Германии и Венгрии, подъем рабочего движения в европейских странах – это вызывало необоснованные, почти мессианские ожидания близких и великих перемен‚ непременного торжества коммунистических идей по всей Европе; это повлияло и на социалистов-евреев‚ часть которых поменяла свои позиции: друзья стали врагами‚ враги – попутчиками.