Очертя голову, в 1982-й (Часть 2)

– Вроде того, если хотите. Как насчёт того, чтобы угостить гуманоида пивом и лёгкой закуской?

Сева послушно отправился стойке и принёс пиво с набором, а мы стали молча курить.

Гуманоид набросился на солёную рыбу и сушки, жадно отхлёбывая водянистое пиво большими глотками.

– Извините, - выговорил он с трудом, - прыжок из античности меня слегка утомил.

Ни одно слово, произнесённое гуманоидом, н вызывало у нас ни малейшего сомнения. В голове было ясно, празднично и спокойно, ни следа от похмелья. Мы смотрели на него, и кто-то из нас подумал, что надо его как-то называть.

– Иванов.

– Почему?
– спросил я.

– Потому что я здешний. Родился несколько позже. Меня, стати, разыскивают.

– За что?

– За то, что я вступаю в контакты.

– И всё?

– Нет. Ещё я расщепляю пространственно-временные связи.

– Это кому-нибудь приносит вред?

– Бывает и так... Однако, у людей появляются колоссальные возможности, они становятся... как это у вас говорится... кузнецами своего счастья!

– А стальные?

– Вернулись к своему статус-кво.

Мы молчали, пытаясь что-нибудь понять.

– Так вы можете перебросить любого человека в другое время!
– догадался Петрушка.

– Не совсем любого, но лично вас, например, могу. И вас, и вас, и вас тоже.

– А вы, случайно, не из летающей тарелки?

– Ну, если вам так проще, считайте, что из летающей тарелки.

В наших головах зашевелилось множество вопросов.

– Почему вы открыто не вступаете в контакт с нашей цивилизацией?
– спросил Котов о наболевшем. Из всех жанров литературы он предпочитал отечественную фантастику.

– А меня всегда удивляло, почему вы задаётесь этим вопросом. Ну подумайте: что происходит с неграми, чукчами или индейцами, когда в контакт с ними вступает более развитая цивилизация?

Вот это теперь стало понятно даже Котову.

– Бог есть?
– спросила Вера, не поднимая глаз.

– Детский сад...
– покачал головой гуманоид.
– Ну, если вы допускаете, что молекула жизни или, скажем, компьютерная программа могли возникнуть сами по себе, эволюционным путём, то считайте, что Его нет.

Мы начали чувствовать себя полными идиотами.

– А почему вы заговорили именно с нами?
– обратился я к гуманоиду.

– Потому что именно вы примите моё предложение.

– Лететь на тарелке?
– сморозил Котов.

– Вернуться в прошлое.

На несколько секунд мы словно одеревенели. У меня в голове тупо прокрутились сюжеты из "Янки при дворе короля Артура".

– А что нас ждёт в будущем?
– спросила Вера.

– Про вас лично не могу сказать ничего определённого, но кое-что помню из истории. Ваша страна тяжело больна, и выздоровление будет мучительным. Горбачёв, перестройка, Ельцин, Путин, общеевропейская валюта, Олимпийские игры 2012 года... Что-то в таком роде, если не путаю.

Голова у меня пошла кругом; из сказанного мне были знакомы только два слова: Горбачёв и перестройка.

– Теперь давайте поиграем в такую игру: каждый из вас напишет на бумажке год, в котором он хотел бы оказаться. Потом сложим их вместе и посмотрим, что получится.

Тут до меня дошло, что Иванов разговаривает с нами, не открывая рта. Он постоянно что-то сосредоточенно грыз и рвал зубами, запивая пивом. А вот мои спутники, кажется, этого ещё не поняли.

Вера попросила у меня ручку, взяла салфетку и сразу написала какую-то цифру.

Я сопоставил кое-какие даты и тоже написал, затем передал ручку Котову.

Тот тоже написал.

Петрушка думал с минуту, затем тоже что-то вывел.

– А теперь полюбуйтесь, - сказал Иванов.

На всех четырёх бумажках стояла цифра "1982".

Санитары

– Возьмите это, - заторопился вдруг Иванов и высыпал из ладони на стол четыре довольно крупные белые таблетки, похожие на аскорбинку.
– Примите завтра ровно в полночь. До этого мы ещё встретимся. Мне нужно выйти в туалет...

Иванов встал и направился не к выходу, где был туалет, а вглубь зала, где сразу затерялся в толчее.

На выходе послышался шум, и в дверях показались санитары в белых халатах. Их было двое, и они сразу подошли к нам.

– Мы разыскиваем опасного сумасшедшего, сегодня утром он задушил врача и сбежал из больницы. Называет себя гуманоидом и способен проделывать кое-какие фокусы. Говорил он вам что-нибудь, передавал какие-либо предметы?

Мы переглянулись покачали головами.

– В какую сторону он направился?

Котов указал рукой в глубь зала. Санитары двинулись в указанном направлении, и их белые халаты плавно растворились в толчее.

– Мне тоже надо... в туалет, - сообщил Петрушка и тоже, можно сказать, растворился. С ним всегда происходило такое от волнения.

А я вдруг понял, что эти санитары говорили с нами, не разжимая губ.

– На входе не видели никаких санитаров, - сказал Петрушка, вернувшись из туалета.

На часах было без четверти два.

Ночь

Мы зашли в магазин, вернулись Котову домой и как-то быстро все напились. Петрушка и Котов рядком заснули, а мы с Верой, сидя в красном свете абажура, ещё кое-как переговаривались. Котовский видеомагнитофон (большое богатство по тем временам) с выключенным почти до нуля звуком показывал душераздирающий ужастик. Я наполнил две рюмки и жестом предложил выпить. Вера взяла свою и икнула, расплескав половину. При этом даже улыбнулась - какова выдержка. Я долил, и мы выпили.

– Слушай, Карлов, а что ты вообще обо мне знаешь?
– неожиданно и громко спросила Вера.

Предшествовавшие четверть часа мы молчали. От неожиданности Котов заворочался, а Петрушка заохал во сне.

Я ждал, что Вера продолжит, но минут через десять понял: она сказала всё, что хотела.

– А что я должен знать?
– спросил я ещё немного погодя.

– Помнишь десять заповедей?

С длинными промежутками я стал перечислять то, что помнил. Правда, спешить было совершенно некуда. На "не прелюбодействуй" Вера жестом меня остановила.

– Как ты понимаешь эту заповедь?