Очертя голову, в 1982-й (Часть 2)

Я задумался. Не называть же грехом любые добрачные отношения и всё такое...

– Наверное, действия, приносящие какой-то вред?

– Карлов, я тоже так думаю. А скажи мне, пожалуйста, приносят ли какой-нибудь вред проститутки?

– Наверное, разносят что-нибудь венерическое, СПИД...

– Врёшь, глупости. Проститутки не работают без презервативов.

Мне показалось, что Котов пошевелился.

– Тогда не знаю. Может быть, это не грех. Может быть, для некоторых даже благо.

Вера хитро прищурилась:

– Хочешь, что-то скажу?

– Не надо.

– Это тоже ещё не всё.

Затушив сигарету мимо пепельницы, Вера засучила рукав выше локтя.

Я не стал утруждать себя фокусированием пьяных глаз, и так всё было ясно.

– Давно?

– Что именно?

Мы помолчали, глядя в телевизор: на экране замелькали кадры порнухи. Я налил в рюмки, выпил свою.

– Это, - она посмотрела на свою руку, - давно, лет пять. А то, - она кивнула на телевизор, - потом, когда понадобились деньги... на это.

Вера выпила. Я посмотрел на кровать. Мне снова показалось, что Котов не спит - слишком уж тихо он лежал.

– Котов, ты не спишь?

– Нет, - послышался приглушённый звук из подушки.

– Слышал?

– Слышал. Я и так знал.

– А-а... ты вообще, чего там спящим притворяешься?

– Не притворяюсь. Просто лежу.

Котов лежал лицом в подушке и его было еле слышно. Он поднялся и сел на кровати. Я разлил на троих. Мы выпили. Котов взял руку Веры и стал её разглядывать.

– Ну и дура, - сказал он наконец.

Вера отдёрнула руку и спустила рукав. Мы помолчали.

– А ты откуда знаешь?
– спросил я Котова.

Тот посмотрел на Веру.

– Я здесь пару раз кололась с приятелем. Предлагала ему сдать вторую комнату. Взяла с него слово, чтоб помалкивал.

– Я не подумал, что это так серьёзно. Теперь завязать уже не можешь?

– Нет.

Котов налил себе водки в фужер и медленно выпил. Содрал кусок кожуры с апельсина и сунул в рот.

– Хреново, в общем. Как и у меня.

С этими словами он снова вытянулся животом на своей кровати и через несколько секунд засопел в унисон Петрушке.

Я не сводил глаз с Веры. То ли благодаря лёгкому шоку от сказанного, или просто от её присутствия, мне вдруг мучительно её захотелось.

Вера икнула и, глядя на меня, засмеялась.

– Карлов, ведь ты всё ещё меня любишь.

Это была правда. Она смотрела на меня, блестя пьяными раскосыми глазками и насмешливо улыбалась.

– Знаешь, что очень важно в нашей работе?
– проговорила она кокетливо. Иметь привлекательное нижнее бельё. Показать?

У меня похолодело в животе, в голове стало ясно, как в космосе. Вера закинула свою длинную ногу в туфле на столик и медленно, пальчиками потянула к себе юбку.

Её чёрные в сеточку чулки держались на резинках, а кружевные трусики были почти прозрачны. Это было слишком. У меня закружилась голова, я почувствовал, что близок к оргазму. Я опустился на колени и, обняв её за бёдра, стал покрывать поцелуями обнажившуюся часть ноги между чулками и трусиками. Вера, кажется, тоже плохо соображала, что делает. Она порывисто вздохнула и обхватила мою голову руками.

– Хорошо, - сказала она, - пойдём в ту комнату. Сделаю напоследок хоть что-нибудь хорошее...

________________

Мы открыли глаза, кажется, одновременно, когда луч дневного солнца, медленно подобравшись, лёг на наши веки. Под нами был только ковёр; сверху покрывало, стянутое с кровати, скорее всего, уже во сне, под утро. На полу была разбросана наша одежда. Блаженство и отчаяние владели одновременно моим существом. Была ещё надежда... В дверь просунулся Котов. Присвистнул и скрылся, а через минуту присвистнул просунувшийся Петрушка. Я, не глядя, запустил в него ботинком.

– О чём ты думаешь?
– спросил я Веру.

– Наверное, о том же.

– Думаешь, это возможно?

– Если это произойдёт, я выйду за тебя замуж.

Когда мы оделись и вышли, Петрушки уже не было, а Котов с видом зомби начинал прибираться в комнате. Хотя на столе ещё стояли начатые бутылки, пить уже никто не мог. Мы вяло попрощались и пошли прочь.

– Прощай, на всякий случай, - сказала Вера, усаживаясь в такси.
– Если ничего не произойдёт, больше не увидимся.

Только когда машина тронулась с места, я понял смысл этой фразы и похолодел.

Котов

Когда Петрушка ушёл, Дима занялся уборкой в комнате. Несмотря на то, что выпивки для опохмелки оставалось ещё вполне достаточно, он закупорил и убрал бутылки, а наполненные стаканы безжалостно выплеснул в раковину. Там, в раковине, нагромоздилось порядочно посуды, и Котов добросовестно её вымыл.

Первое, что Дима сегодня сделал, проснувшись, - это проверил наличие таблетки, так как было ещё трудно разобрать, что приснилось, а что было на самом деле. К своему огорчению он обнаружил, что таблетки в кармане нет.

– Сигареты под столом валяются, - подсказал Петрушка. Его уже выкрутило в туалете едва ли не наизнанку. Он сидел в кресле бледный и дрожащий, собираясь силами встать и уйти домой.

Дима с досадой отмахнулся и стал тереть лоб. Петрушка вяло попрощался и пошёл к выходу.

– А ты помнишь этого Иванова?
– спросил он, уже держа руку на замке входной двери.

Котов впился в него расширенными глазами.

Петрушка достал из кармана свою таблетку, подбросил на ладони и, приблизив к очкам, попытался разглядеть её.

– А моя... где?
– проговорил Дима.

Петрушка спрятал таблетку, приложил ладонь к голове и сказал плачущим голосом:

– Котов, что дома-то будет?

Сказав это, он удалился.

Дима сел в кресло, плеснул себе чего-то в стакан и выпил. Скорее всего, свою таблетку он, по пьяной привычке, раз десять перепрятывал. Алкоголь на время прояснил мысли, и Дима решил проверить наиболее вероятные места в процессе уборки. Когда он начал снимать с кровати постельное бельё, то сразу наткнулся на таблетку. Она была под подушкой.