Очи черные. Легенда преступного мира

— Что с тобой произошло? Тебя кто-то обидел?

— Она… она… там! — это были все слова, которые удалось выдавить из сжатого от ужаса горла. Девушка схватила Михаила за руку и поволокла за собой, молодой человек не сопротивлялся. Они вышли через дверь парадного входа в кабак, пересекли улицу, прошли во двор, оказавшись в парадной, поспешили подняться на второй этаж — там располагалось новое жилье Лье, которое было очень хорошо знакомо Михаилу. Лишенная возможности произносить членораздельно слова, Лье лишь тыкала пальцем в сторону ванной и бесконечно твердила: «Там!». Михаил торопливо направился туда и почти сразу пулей вылетел обратно, громко чертыхаясь.

— Я не смогу находиться в этой квартире, — шептала Лье, сидя на диване среди разбросанных лохмотьев. Она куталась в дорогое пальто и смотрела перед собой. Рядом с ней развалился Михаил, он был бледен и задумчив. Молодой человек никогда не видел людей, умерших подобным образом, и теперь увиденное преследовало его. В представлении Михаила смерть, о которой он раньше не думал, даже находясь почти в шаге от пропасти, теперь носила маску умершей Душечки.

— Почему? — выдохнул он через долгую паузу, и чтобы ответить на его вопрос, Лье пришлось вспоминать, что именно она произнесла задолго до его вопроса.

— Я не смогу здесь быть, потому что… — недоговорив, девушка всхлипнула и посмотрела по сторонам с опаской, затем придвинулась к Михаилу и прошептала на ухо: — Ты разве не знаешь, что души убивших себя людей не уходят на небо, а остаются бродить по земле… они живут там, где их застала смерть!

Молодой мужчина не верил в эти глупости и готов был ее высмеять, но тут смекнул, что страх — отличный повод к примирению и, приблизившись к ней ближе, зловеще прошептал:

— А еще они привязаны к тем, кто их обидел… Или на кого они держали зло! И это значит, что она станет твоей тенью и будет рядом до тех пор, пока не утащит тебя за собой!

— Ты в этом уверен? — дрожащим голосом произнесла Лье и умилила Михаила своей детской легковерностью. Ему на мгновение показалось, что между ними все — как в старые добрые времена, по которым он так скучал, и мужчина призвал ее внимательно посмотреть по сторонам:

— Ты видишь куски этой материи? Выходит, ты — последняя, о ком она думала!

Лье задрожала всем телом, ей даже померещилось, что холодная рука мертвой Душечки коснулась ее плеча. Вдруг в проеме двери появился черный силуэт, от неожиданности оба вскрикнули. Девушка от страха потеряла сознание, а Михаил не сразу, но сообразил, что это его мать. Ее сопровождал Великан и пара женщин с каменными лицами, в которых лишь угадывались мягкие черты, по большому счету, они вполне могли сойти за мужчин, если бы не были в юбках. Как позже выяснил Михаил, их прозвали «мусорщицами». Они «прибирали» жизнь Черной моли, выбрасывая из нее ненужный «хлам».

Лидия Андреевна некоторое время стояла в проеме двери, ничего не произнося. Затем она направилась в ванную и долго смотрела на висящий труп Душечки, а после скомандовала убрать тело.

— Уберите эту мертвую гроздь отчаяния, — скомандовала она хриплым голосом. Затем снова вернулась в гостиную, внимательно осмотрела куски ткани и скомандовала, чтобы Михаил привел Лье в чувства и вернул ее в «Черные очи».

— Вечером — выступление! — хрипло произнесла женщина. — И я не могу его отменить из-за того, что кто-то оказался слишком впечатлительным.

— Но она совсем слаба и… — начал защищать Михаил лежащую без чувств девушку, понимая, что она не в силах отстоять длинный танцевальный концерт.

— В таком случае, может, ты сам наденешь юбку и встанешь вместо нее? — процедила недовольно она и исчезла из гостиной.

Глава 16. Кому жить, а кому умирать

— Привязанности — вот что делает нас слабыми и уязвимыми! — назидательно произнесла Лидия Андреевна, сотрясаясь от гнева. Лицо ее, как и прежде, закрывала вуаль, она с отвращением смотрела на дрожащую, как собачонку Лье, и раздражалась еще больше, когда та не смогла подняться со стула, чтобы переодеться к выступлению.

Черный силуэт нервно скользил из стороны в сторону и периодически останавливался перед Лье и тогда из-под вуали выплевывались резкие слова в адрес ослабшей от обилия событий девушки. Синяя полоска вместо губ и белое лицо, ей вдруг стало еще хуже, и она чуть не лишилась сознания.

— Смерть повсюду и к этому надо привыкнуть! — чуть смягчившись, произнесла Черная моль.

— Все не вечны… Я это понимаю… и мое время придет когда-нибудь — я тоже умру…

— Ты умрешь тогда, когда я это решу!

Лье удивленно уставилась на вуаль, которая вдруг снова с напором прорычала:

— Я решаю, кому жить, а кому умирать! И если ты не соберешься поднять свой костлявый зад и облачить его в ничтожно короткое платьице, то твоя кончина наступит значительно раньше, чем ты думаешь! У тебя есть немного времени, чтобы подготовиться к выходу на сцену. Я сяду в зал и буду наблюдать за тобой, и если меня что-то не устроит — пеняй на себя!

Черная моль оставила Лье в одиночестве в комнате пыток, как было принято называть это помещение. Теперь девушка понимала истинное предназначение этих стен. Необязательно пытать человека физически, можно уничтожить его и словами. Она хотела расплакаться, но слезы не лились, видимо исчерпался запас жидкости. Дверь открылась, и Великан, чуть склонившись, снова впустил Лидию Андреевну.

— Забыла предупредить тебя, деточка: держись подальше от моего сына, — произнесла женщина мягким тоном, который сильно отличался от того хрипа, который преимущественно извергался из ее рта. Черная моль приблизилась и наклонилась к Лье так низко, что девушке удалось рассмотреть ее лицо сквозь ткань, и на несколько мгновений она онемела, широко открыв рот, потому как узнала ее.

— Почему я не могу быть рядом с Мишей? — выдохнула Лье, почти задыхаясь.

— Потому что ему нужна приличная девушка, а не проститутка, через постель которой промаршировала половина Москвы! Твое дело — ублажать клиентов и. приносить доход Черной моли. Ведь это твой выбор — ты сама раздвинула ноги перед жизнью. Если будешь противоречить нам, придется тебя обрить и срезать клеймо, с твоего плеча. А потом мы отдадим тебя бродягам — пусть порезвятся напоследок.

Нежность, с которой Черная моль описывала те последствия, которые могли ожидать Лье, производила ужасающее впечатление. Было ощущение, что стены комнаты пыток зашлись в дикой пляске, девушка с трудом удерживала себя в сознании. Слишком много эмоций для одного дня, который, казалось, никогда не закончится Ей захотелось чтобы все происходящее было обычным сном, страшным, но растворяющимся в лучах рассвета. У Лье появилось искушение сорвать вуаль с ненавистной двуличной дамы и громко закричать, что секрет раскрыт, и она теперь знает, что Ангел смерти и Черная моль — один и тот же человек. Конечно, она расскажет Дмитрию Борисовичу об удивительном открытии, о том, что у хриплого чудовища, ненавидящего всех вокруг, есть лицо и огромные черные глаза, в которых иногда мелькает призрак заботы, но это лишь притворство, лицемерие… Разве может человек без сердца заботиться о ком-то?! Дарить тепло людям… Совершать добро и помогать тем, кто в этом нуждается… В голове Лье вдруг промелькнуло воспоминание о проведенных днях в госпитале после того, как она попыталась лишить себя жизни. Ангел смерти окутала ее коконом нежности и пробудила желание продолжить свой нелегкий путь. Ей казалось, что огромное и доброе сердце женщины в белом одеянии переполнено любовью к людям. Той, которую прозвали Ангелом, которая сумела зажечь лампадку надежды в душе Лье и вернула ей желание просыпаться по утрам. Но опека была лишь ширмой. У Черной моли не было сердца, Лье в этом была абсолютно уверена.

— Я знаю свое место, Мадам, и не претендую на вашего сына. Он просто поддержал меня в момент, когда я падала. По-дружески. Мой интерес — нэпманы. Использовать мужчин в своих целях, и я сама решаю, как мне жить…

— Это решаешь не ты, — перебила ее женщина, лицо которой по-прежнему находилось близко. — Это решает Черная моль!

— Но согласно кодексу Черной моли…

— Ты становишься ее собственностью, и начинаешь думать ее мозгами. Никакой самостоятельности. Это ведь удобно, деточка! Просто жить, не принимая решений! Нет решений — нет ответственности! Точнее, есть, но исключительно за то, что ты сделала… или не сделала!