Ода чуждых земель

— Ты иди, — говорю я Десу. — Встретимся позже.

Торговец хмурится.

— Позже, — неохотно обещает он, выглядя несчастно из-за моего несогласия.

Понимаю, что Дес хочет быть везде со мной, но и ежу понятно, что его контингент хочет поговорить с ним и только. Да и сама не очень-то хочу стоять рядом с ним и играть наивную маленькую возлюбленную, пока остальные феи игнорируют меня.

Я отхожу назад, чувствуя, что толпа все еще наблюдает за мной. Вот она, ирония. Поставьте меня к ним, и они будут избегать разговора со мной, но, если позволить мне скитаться из угла в угол, их глаза будут прикованы лишь ко мне.

Игнорируя их физиономии, я ухожу, двигаясь к толпе, пока меня не находит одна особа.

— Наконец я добралась до тебя, — говорит Темпер. — Думала, что мне стоит заколдовать кого-то, чтобы поболтать с тобой хотя бы три гребанных минуты.

— Я не была бы против, — бубню себе под нос. Хотя бы перестала чувствовать себя самой отстойной на вечеринке.

Темпер выгибает бровь, начиная улыбаться.

— Приятно знать…

— Мне нужно выпить. — Как только слова слетают с уст, взгляд приковывается к вину.

— Сучка, читаешь мысли. — Темпер берет меня за руку и тянет к столу с вином. — Я думала, что у тебя перерыв с выпивкой, — говорит она через плечо.

Ар-р-р, я никогда не упоминала, что эта трезвость была идеей Деса, а не моей.

— Он закончился.

— Хвала черному Иисусу и всем ангелочкам, — говорит Темпер. — Всегда веселее сходить с ума, когда под рукою бутылка вина, — вздыхает она, напевая тупую песенку, которую мы услышали в Вегасе.

Мы доходим до стола и берем по бокалу вина, щедро наливая себе до краев. Обе придерживаемся в стороне от поляны, как бы и не в центре вечеринки, но присутствуем. Походу, мы все еще те две неудачницы, которые встретились в Академии Пил.

— А-а-х, — вздыхает Темпер после первого глотка, — теперь все прекрасно.

Я делаю глоток и… ням-ням. Феи умеют делать превосходное вино. Мы с Темпер молча наслаждаемся напитками, пока остальные наблюдают.

— Ненавижу это место, — наконец выдает подруга. Она кивает на фейри, толпящихся на поляне. — Посмотри, как они таращатся на нас. Хуже, чем в старшей школе.

В темноте я вижу, как огонь отражается в бессердечных глазах. Их взгляды время от времени обращаются в нашу сторону.

— Они тоже тебя рассматривают? — спрашиваю я, удивляясь.

— Как только мы заехали, — уточняет она. — Будто они ранее никогда не видели людей.

Честно говоря, я сомневаюсь, что они когда-либо видели чародейку… или крылатую сирену.

…но не по этой причине они пялятся.

Мы с ней, как энигма — люди, которым удалось перехитрить правила королевства фей, чтобы оказаться на высшей ступени данного общества.

— Ты заметила? — кивает Темпер на обслуживающих, бегающих в толпе туда-сюда, как приведения.

Я наблюдаю за людьми — подменышей этого королевства. Либо они, либо их предки были поменяны при рождении с малышами-феями.

— Заметила что? — спрашиваю я, следуя ее взгляду.

— Посмотри на их запястья.

Я смотрю на ближайшего официанта. Еще несколько секунд, чтобы дождаться хорошего ракурса…

Ошеломленная, я глубоко втягиваю воздух.

Неровная, крапчатая кожа на руке выжженного цвета имеет форму листа.

— Они клейменные.

ГЛАВА 22

Клейменные, как скот. Я еще долго стою в неверии даже после того, как к нам присоединяется Малаки с украшенной серебряной повязкой на глазу. Он долго медлит, чтобы пригласить Темпер на танец, и затем подруга уходит потанцевать на поле, будто она своя среди этого народа.

И вот я, стою, изображаю одинокий парусник, как и в старшей школе. Опускаю взгляд на бокал. Из-за этого действительно не стоит пить. Печаль нельзя скрыть, даже с помощью хороших нарядов. Я оглядываю сады, где резвится народ. Это не вечеринка, а вакханалия. Существа танцуют, освещенные лунным светом. Они смеются и кружатся, развевая на ветру распущенные волосы. Те, что не танцуют, стоят по краям «танцпола», болтая и попивая напитки. Ну, они либо делают это, либо куда-нибудь увиливают. Парочки исчезают среди деревьев, одна фея даже уходит с одним мужчиной и возвращается с другим. Глаза каждого сияют, улыбки широки, а щеки красны.

Алкоголем затуманивают себе мозги.

Толпа решила отодвинуть все заботы на вечер. И единственные, кто этого сделать не может, это я, и люди-служащие, которые большую часть времени ходят с опущенными взглядами.

— Наслаждаетесь вечером?

Я подпрыгиваю от внезапного голоса, отчего вино даже немного выливается за край бокала, пачкая руки.

— Черт, — ругаю себя под нос.

Подле меня стоит Грин Мен, и я ни черта не знаю, сколько он тут маячит и наблюдает за мной, пока сама пялюсь на остальных.

— Простите, — говорит он, посмотрев мне в глаза, — я и не думал напугать вас.

— Да нет, все в порядке, — говорю, тряся головой.

— Мы ранее так и не были официально представлены друг другу, — продолжает он, вытягивая руку. — Я — Грин Мен, король по супружеству в Царстве Флоры.

Я пожимаю ему руку своей, немного липкой от вина. Но он, вместо того, чтобы пожать в ответ, подводит ее к губам, целуя тыльную сторону ладони, все еще не сводя с меня янтарного взгляда. Его глаза кажутся мне слишком чувствительными, озорными, жадными.

Грин Мен отпускает меня.

— Что ж, вы наслаждаетесь торжеством?

Этот мужчина очень проницательный. Он в курсе, что я чувствую себя здесь не в своей тарелке.

— Нет, — отвечаю, выбирая правду.

Лицо Мена сияет от признания.

— Редкое удовольствие встретить честность в этих стенах. — Он осматривает наше окружение. Фактически вокруг нас нет стен, но он и не имеет в виду в буквальном смысле. Они стоят между знатью и слугами, людьми и феями.

Я натянуто улыбаюсь ему, обращая внимание на толпу. Они вновь наблюдают, вероятно, из-за того, что Грин Мен стоит рядом со мной.

— Ужасно, не правда ли? — говорит он.

Я смотрю на него.

— Что именно?

— Глаза, которые одновременно упиваются вами и презирают. Позерство. Своего рода, пассивное развлечение.

Я скрываю сглатывание. Этот мужчина читает меня, как книгу, и мне не нравится, что он может делать это безо всяких усилий. Издаю уклончивое междометие, разыскивая в толпе Деса. Вокруг него все больше собираются феи, соперничая за его внимание. У меня возникает соблазн протиснуться к нему, но больше желаю быть тут, чем среди голодных собак.