Одаренный Проклятием

неудачи и промахи. Так ему легче выжить в сложном мире. Если он не может

сам достичь вершины в бизнесе или жизни, почему бы не попросить об этом

Бога. А если этого не случится каким-то чудом, то Бог его просто не услышал

и надо обратиться к нему еще раз. И так по кругу.

Бога надо любить? Нет. Его нельзя любить, ему нужно поклоняться!

Так делали наши дальние предки и первобытные люди. Но они создавали

себе богов для других целей.

А мы же просто не можем сами выжить в этом мире, вот и ищем

помощи в чем-то недосягаемом. Будто это сможет облегчить нам жизнь.

Вот сейчас рядом со мной сидит, разочаровавшаяся в себе и потерявшая

смысл жизни, старушка. Что ей еще остается делать? Не хочется отбирать у

нее последнее. Пусть доживет свой век уверенная в том, что сейчас

поступает верно, и мертвая дочь сможет ее простить.

– Нина Ивановна, - я положил свою руку, на ее сморщившуюся от

времени ладонь, - ваша дочь вас уже простила. Она просто не могла долго

обижаться на свою маму. Поверьте сейчас у нее все хорошо.

В глазах старушки загорелся огонек надежды. Она наконец-то смогла

высказать всю свою боль и обиду на мир и получить взамен хоть такую

призрачную, но все же надежду на лучшее. Обидно, что она выбрала именно

этот путь. Но я надеюсь, что у нее все будет хорошо.

– С-спасибо, - ее голос дрогнул, и новый поток слез хлынул из глаз

старушки.

Никогда не умел успокаивать людей. Я неумело поглаживал ее по

седым волосам, с которых сполз выцветший от времени платок. Женщина

100

сейчас просто должна была выплеснуть все негативные эмоции,

накопившиеся за полгода.

Что-то последнее время незнакомые люди распахивают передо мной

душу. Наверно чужому, всё же, легче рассказать правду. Если он и не

поймет, то его осуждение тебя не заденет. А вот презрение близкого больно

ударит. Если конечно есть близкие люди…

– Прости, сынок, как ты сказал, тебя зовут?

– Это неважно. Просто помните, ваша дочь и ее ребенок всегда рядом с

вами и они счастливы. Они не держат на вас зла. Нина Ивановна, вы

абсолютно ни в чем не виноваты. Обещайте, что уйдете из той секты. Она

вам совершенно ни к чему. Всё чего вы хотели вы добились.

– Не совсем, - упрямо отозвалась женщина, - Я замолила прощение

только у мертвых. Осталось простить саму себя. Но всё равно спасибо тебе, -

Нина Ивановна медленно поднялась на ноги. Что-то изменилось во взгляде

старушки. Все же не только вера может дарить спасительную надежду. Этой

женщине смогли помочь просто слова незнакомого человека. Самое главное

это поверить в себя, а не в то, что всё будет хорошо, если попросить.

Никогда ничего само собой не случается. Всего нужно добиться.

Она все так же не спеша попрощалась со мной и шаркающей походкой

пошла, доносить «истину» до прохожих.

Кто-то не обратил внимания, кто-то послал куда подальше. Она

воспринимала любой ответ с улыбкой и продолжала обращаться к

спешащим по своим делам людям. Самое страшное, что ей никак уже не

поможешь. Она лишь ставит перед собой призрачные и несуществующие

цели и идет к ним, зная, что никогда не сможет достичь их.

***

– Привет, мой хороший, - тонкие женские пальцы пробежали по

надгробной плите.

Мало кто мог заметить высокую фигуру, закутанную в темный плащ.

– Соскучился по мне? – девушка продолжила свой монолог, обращаясь к

небольшой цветной картинке, прикрепленной к черному мрамору.

На кладбище стояла тихая и по-летнему теплая ночь.

– Что же ты мне не отвечаешь, Сережа, - захохотала гостья, - Мы скоро

с тобой встретимся. Но для начала твой убийца заплатит за всё. Я тебе это

обещаю.

101

– И не жарко ей? – скептически изогнул бровь охранник кладбища, поглядывая на девушку.

– Опять она? – к мужичку подошел его сменщик.

– Угу, - буркнул тот, накручивая на палец усы.

– Уже неделю сюда ходит и устаивает концерты.

– Может и правда свихнувшаяся.

– Так что, вызвать дурку?

– И что мы им скажем? – фыркнул собеседник, - Что некая

ненормальная приходит каждую ночь на кладбище и разговаривает с

надгробием? Скорее нас запрут.

– Минут через пятнадцать должна уйти.

– Ладно, пойду я, Саныч, разбирайся сам.

Мужчина отвернулся и потопал в сторону небольшой сторожки за

рюкзаком.

А девушка продолжала обращаться к мертвому:

– Ничего, милый. Я сдержу свое слово.

Улыбнувшись, она подняла взгляд к небу, а свет полной луны озарил

бледное, с залегшими под глазами тенями, лицо Валерии.

Глава 14

– Ник, где тебя носит? – я отдернул телефон от уха.

Сказать, что Архаина была зла, это ничего не сказать.

– Да подхожу я уже, - отозвался я в притихший телефон. К слову, я ей не

соврал, до театра оставалось буквально сто метров.

– Ты опоздал на первый акт, Селезнев! – зашипела она в трубку. Я, конечно, понимаю, что это ее первая серьезная роль, но зачем так сердится.

– Я сожру твою печень! – кинула она и вырубила мобильник.

– Вжилась ты в роль ведьмы, - фыркнул я и поспешил к храму культуры.

Уже прозвенел звонок на второй акт, а я только вбежал в партер. Извиняясь

и наступая на ноги зрителям, я нашел свое место. Рядом, скучая в

одиночестве, сидела Люба.

– Здравствуй.

Она повернулась ко мне и, улыбнувшись, произнесла:

– Здравствуйте, Никита. Ну, наконец-то, а то сестрёнка мне уже все уши

прожужжала, про то, что вы, цитирую, «непунктуальная свинья».