Одержимость Грешника
Шрифт:
— Чем же? — нервно спросила я. — Расскажешь всё Паше?
— Нет, — ответил Алекс. — Ты уйдёшь от него сама. Ты знаешь, что просила твоя сестра в тот день, когда приходила вместо тебя ко мне?
— Помощи, наверное, — пожала я плечами.
Что ещё Юля могла просить?
— Да, — кивнул Алекс, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Только не тебе.
— А кому? — перевела я на него удивлённый взгляд.
— Паше.
— В каком смысле? — нахмурилась я, уже предчувствуя нехорошее.
— В таком, Тая, что они любовники, — ответил Алекс,
***
Пустота какая-то вокруг. И боль.
— Что ты сказал? — прошептала я непослушными губами. Из них словно всю кровь выкачали.
— Тебе плохо? — склонился надо мной Лёша. — Ты так побледнела… Ну извини, это правда.
— Уйди… — надавила я на его грудь с силой. — Не прикасайся!
Если он сейчас продолжит — я его просто ударю. Он отодвинулся от меня и свёл брови вместе.
— А что ты на меня злишься-то, Тая? Не я тебе изменяю. И уже не первый раз.
— Я тебе не верю, — сцепила я вместе пальцы. Было до того невыносимо и мучительно, что хотелось разорвать себе грудь и вытащить это сердце, что так болело. Зачем он меня добивает?..
— А ты спроси у сестры. Она тебе врать не станет. Юля предложила мне сделку — она сведёт тебя со мной, а себе заберёт Павла. Но что-то пошло не так…
— А ты согласился.
Алекс какое-то время помолчал.
— Знал, что такое происходит, и молчал.
— Я надеялся, что смогу тебя… иначе.
— Ты такой же, как они. Предатель, — бросила я ему в лицо.
Северов поджал губы.
— Ладно, — сказал он, сверкая глазами от гнева. — Тебе нужно успокоиться. Поговорим позже. Завтра в девять жду тебя в офисе.
Алекс прошёл по комнате и вышел за дверь. Я схватила со стола стакан и швырнула ему вслед. Стакан от удара лопнул и разлетелся по холлу мелкой россыпью.
— Сволочи! — кричала я, оседая на пол и размазывая слёзы, которые бурным потоком хлынули из моих глаз. — Ненавижу всех вас! Да чтоб вас…
— Боже ты мой, Таисия Константиновна! — спешила ко мне, услышав шум, из кухни Катя. — Да что вы такое делаете-то? Вставайте, миленькая, вставайте…
Ещё долго меня била истерика, а потом я нашла в себе силы позвонить Юле и попросить её приехать. Я хотела смотреть в её глаза, когда буду задавать своей единственный вопрос. Я всё ещё до конца не верила, что она так могла поступить со мной, но в глубине души понимала, что смысла лгать Алексу нет.
Юля приехала к вечеру и села рядом со мной на диван.
— Привет, — её взгляд остановился на моём лице, и она насторожилась. — Что случилось? Кого хороним?
— Нас с тобой, — ответила я.
— Чего? — свела вместе брови Юля.
— Ты спала с Пашей?
Юля побледнела. Её глаза забегали. Я выдохнула и прикрыла веки, почти сложилась пополам и легла на свои колени, закрыв лицо. Снова прошила насквозь боль. Ответ очевиден…
— Тай… Ты…
— Пошла вон отсюда! — взревела я сквозь рыдания.
—
Да я же не…— Убирайся, сказала! — вскочила я на ноги, схватила её куртку с плечиков и швырнула в неё. — Вон!
Юля поняла, что я сейчас в таком состоянии, что говорить со мной бесполезно, а убить могу, и здраво рассудила, что лучше сейчас в самом деле убраться подобру-поздорову. Она надела куртку и обула сапоги, у двери обернулась.
— Дура ты. Алекс тебя любит. Тебе с ним намного лучше будет. А у нас с Пашей ребёнок будет.
***
Входная дверь захлопнулась, впустив морозный воздух в комнату.
Я молча стояла и хлопала мокрыми от слёз ресницами.
Ребёнок?
У них будет ребёнок? Маленький малыш?
А как же Ксюша? А я?
Ведь Юля никак не могла родить. У неё был муж, но с ним она развелась из-за того, что у них никак не получалось зачать, и её козёл-муж бросил её однажды, объявив, что его любовница беременна, и он бросает Юлю, раз она бракованная и даже родить нормально не смогла…
Я ведь так поддерживала её в этот период. Столько слёз высушила, столько слов выслушала, столько боли разделила с ней… Ей ли не знать, ЧТО это за боль. А теперь она поступает так же со мной… Теперь она — любовница, а я — рогатая жена. Правда, что родить смогла, но в данном случае это уже ничего не меняет, а только отягчает — Паша не отдаст мне Ксюшу, если мы разведёмся…
Мир словно вспыхнул спичкой и сгорел дотла за несколько мгновений. Не осталось ничего — только боль и чёрный пепел…
Боль внутри достигла такого пика, что я, не отдавая отчёта своим действиям, опустилась на ковёр, упёрлась лбом в него и просто разрыдалась. Больно было настолько, что я не могла себя держать в руках, счёт времени потеряла и просто кричала, кричала, кричала что было сил.
Все предали. Все.
Моя семья… Её больше нет.
Паша… Как он мог? А как же я? А что будет со мной? А Ксюша?
Юля… Такой нож в спину. За что? Что я ей сделала плохого, для меня она всегда была самой близкой подругой.
А теперь я одна, совсем одна и не знаю, как быть, я не знаю, как дальше жить… Если бы не Ксюша, я бы…
— Господи ты боже, — подбежала ко мне Катя. — Миленькая моя, не кричите так… Сердце мне рвёте-то как…
— Катя… Все предали, все! — рыдала я, цепляясь за неё, еле выговаривая слова и с трудом вбирая воздух в лёгкие от рыданий. — Они все… они… Я так больше не могу…
— Таечка, ну что вы? — Бедная женщина не знала, что делать и как мне помочь. — Может, воды?
Она налила из графина воды в стакан и поднесла мне, но я просто выбила его из её рук.
— Не хочу! Ничего не… не хочу! Уйдите все. Все вон!
— Тая… Таечка, — пыталась она поднять меня с ковра и усадить на диван.
— Никого не хочу видеть!!
— Бог ты мой… — перекрестилась Катя, взяла в руки телефон и принялась вызывать скорую.
***
АЛЕКС.